У разбитого колена
НЕ ЧОКАЯСЬ
ПОМНИМ
5 ноября 1994 года в Москве на 54-м году жизни скончался выдающийся футболист, многолетний капитан ЦСКА и сборной СССР Альберт Шестернев. Умирал он тяжело и мучительно. Официальный диагноз — цирроз печени, но у него был целый букет болезней, каждая из которых могла привести к летальному исходу. «Чудный был человек. Такой не похожий на себя самого на поле, во время игры, и в жизни, которая, по сути, ведь тоже игра»,—написал после его смерти многолетний врач сборной СССР Олег Белаковский.
Удивительно, но величайшего советского футболиста, центрального защитника ЦСКА и сборной СССР Альберта Шестернева друзья детства называли Валерой. И ладно бы друзья. Когда он появился на свет (а случилось это за два дня до начала войны), мама очень хотела назвать сына Валерой. В загсе ей почему-то сказали, что Валерий и Альберт — это одно и то же имя, и с тех пор она всю жизнь называла его только Валерой, хотя в паспорте стояло: Альберт.
А фамилия оказалась знаковой: за 13 лет, проведенных в большом футболе, Шестернев был едва ли не самой важной шестеренкой в механизме машины советского футбола, которая в 1966 году остановилась лишь в двух шагах от победы на чемпионате мира. Это лучшее наше достижение за всю историю отечественного футбола.
Из воспоминаний Юрия Истомина, заслуженного мастера спорта, защитника, друга и партнера Шестернева по ЦСКА и сборной СССР с 1966 по 1971 год:
— Алик позвонил мне домой в день своей смерти, в пятницу утром. Но я, к несчастью, уже уехал на тренировку нашей ветеранской команды, и он говорил с моей женой. Пожаловался на здоровье. Раз уж сделал это, значит, совсем плохо ему было, поскольку человеком был очень терпеливым и привычным к своим болячкам. Когда спустя несколько часов я узнал об этом звонке, тут же набрал его домашний номер. Трубку подняла Жанна, подруга их семьи из Сухуми. Время было довольно позднее. «Альберт Алексеевич еще не спит?» — спросил я и услышал в ответ: «Альберта Алексеевича больше нет…»
ПУТЕВКА ОТ БЕСКОВА
Помню, как в середине 70-х на факультете журналистики МГУ некоторые преподаватели настоятельно отговаривали нас, студентов, связывать свою жизнь со спортивной журналистикой. «Голы, очки, секунды. Разве это интересно? — искренне недоумевали они. — Ведь есть такие значимые для страны области, как экономика или сельское хозяйство». Господи, как далеки были они от реальной ситуации! Я могу много говорить о том, что Россия спортивная и Россия экономическая — это для абсолютного большинства иностранцев совершенно разные страны, но речь сейчас не об этом. Спорт — это модель жизни со всеми присущими ей бесчисленными гранями. И даже немножко больше. По крайней мере только здесь может случиться так, что человек, достигший максимального взлета в своей профессии, на следующий день оставляет ее навсегда, потому что существует такая штука, как травма, которая иногда бывает неизлечимой. Жизнь величайшего футбольного защитника Альберта Шестернева — Ивана Грозного, как называли его за пределами нашей страны, тому трагическая иллюстрация…
Рассказывает Евгений Долгов, друг Альберта Шестернева с 36-летним стажем:
— Валера жил на Тургеневской улице в поселке Лосиноостровский, там же сделал первые шаги в футболе в юношеской команде «Локомотив» Московско-Ярославской железной дороги. Начинал, между прочим, вратарем. Это мало кто знает. Наверняка он добился бы больших успехов и в этом амплуа, благо был высоким, сильным и очень быстрым. Стометровку, в частности, пробегал быстрее одиннадцати секунд. Но судьбе было угодно сложиться иначе. И даже когда в 1959 году тренер «Локомотива» Николай Николаевич Рожнов, испытывая большие проблемы с полевыми игроками на зимнем первенстве Москвы, поставил Шестернева в центр нападения, судьба не успокоилась. Не помогло даже то, что команда выиграла тот турнир и Алик стал лучшим бомбардиром, забив девять мячей. Кстати, в этой связи любопытно заметить, что потом, играя центральным защитником в ЦСКА, Алик забил лишь один гол за 278 матчей, проведенных в чемпионатах СССР.
Окончив школу, он поступил в станкостроительный институт, а на втором курсе оказался в армии — сначала в городе Калинин под знаменами СКА МВО, а потом — в ЦСКА. В 1961 году основной состав армейской команды возглавил Константин Иванович Бесков, который взял из резерва несколько одаренных молодых футболистов, среди которых оказался и 20-летний Шестернев.
Я прекрасно помню его дебютный матч за ЦСКА сезона 1961 года против команды «Буревестник» из Кишинева, в котором Алик заменил травмированного центрального защитника Николая Федотова, приглашенного в свое время из алма-атинского «Кайрата». Мне трудно судить, почему Бесков поставил его в защиту, но, как показало время, тренерское чутье Константина Ивановича не подвело. Причем попадание оказалось настолько точным, что уже в том же году 20-летний центральный защитник Шестернев сыграл свой первый матч за сборную СССР. Это была товарищеская встреча, состоявшаяся 10 сентября в Москве против сборной Австрии, в которой, кстати, наши уступили со счетом 0:1. И потом в течение девяти (!) сезонов он неизменно занимал первую строчку в списках лучших защитников страны.
20 ГЛАВНЫХ МИНУТ
По иронии судьбы через девять лет именно Альберт Шестернев стал одним из трех футболистов в составе ЦСКА (вместе с Юрием Истоминым и Владимиром Федотовым), которые лишили руководимое Бесковым московское «Динамо» уже, казалось, выигранных золотых медалей 32-го чемпионата СССР. Тот «золотой» (во всех отношениях) матч с участием московских армейцев и динамовцев, состоявшийся в декабре 1970 года в Ташкенте, поклонники обеих команд не забудут никогда.
Интрига была закручена до предела: пришедшим к финишу чемпионата с равным количеством очков командам был дан дополнительный шанс доказать свое превосходство в очном споре. Фаворитами, безусловно, считались подопечные Константина Ивановича, выигравшие в том году Кубок СССР. Но первая встреча не выявила сильнейшего — нулевая ничья. Во второй игре за 20 минут до ее окончания динамовцы вели со счетом 3:1, продолжая опасно атаковать. Казалось бы, все — вопрос о победителе решен. И вот тут решающее слово взял капитан ЦСКА Альберт Шестернев, которого в первую очередь поддержали Юрий Истомин и Владимир Федотов. Именно они повели команду за собой, сумели переломить ход встречи и за оставшееся время армейцы забили три безответных мяча. Что творилось на поле (на трибунах и у экранов телевизоров) после финального свистка, думаю, догадаться нетрудно. Триумф и трагедия, безутешные слезы и безмерное счастье… А вы говорите: голы, очки, секунды…
ИГРАЛ И ЧИТАЛ… ИГРУ
Из воспоминаний Юрия Истомина:
— Ни до Алика, ни после него таких центральных защитников в нашем футболе не было. Да что в нашем — «на втором этаже» мало кто в мире мог с ним поспорить. Мяч в штрафной площадке будто сам находил его. А как он действовал на подстраховке! Когда он был на поле, я часто ловил себя на том, что вообще не обращаю внимания на мячи, летящие мне за спину, и даже не оглядываюсь, поскольку не сомневался, что Алик с его умением читать игру всегда окажется в нужном месте
Рассказывает Валентин Афонин, заслуженный мастер спорта, защитник, партнер Шестернева по ЦСКА и сборной СССР с 1968 по 1970 год:
— Отчетливо помню: 1961 год, ЦСКА приезжает в Ростов-на-Дону на календарный матч чемпионата СССР против местного СКА. Я, тогда еще игрок хозяев, отбываю дисквалификацию на лавочке и наблюдаю за событиями на поле. А у нас в СКА был такой нападающий — Юрка Мосалев, бегал на зависть профессиональным легкоатлетам. И вот он выходит один на ворота ЦСКА. Казалось бы, все — верный гол, поскольку защитники, увлекшись атакой, остались далеко позади. Но Шестернев сделал буквально два маха с центра поля и «съел» нашего самого скоростного нападающего. Я это запомнил на всю жизнь и уже тогда понял, что в нашем футболе растет махина, великий защитник…
Рассказывает Владимир Капличный, мастер спорта международного класса, центральный защитник, партнер Шестернева по ЦСКА и сборной СССР с 1966 по 1971 год:
— Альберт был для меня больше чем друг. Капитан сборной, он первым приехал в мою однокомнатную квартиру в Серебряном бору, чтобы поздравить с вызовом в главную команду страны. Именно он помог мне стать классным футболистом. Я горжусь тем, что Шестернев подарил мне, новичку команды, свои бутсы. Правда, они оказались на размер меньше, чем нужно, но я вытащил стельки и отыграл в них два года…
Мы с Шестерневым всегда были честны друг перед другом. Своего сына-первенца я назвал в его честь Альбертом. Из его рук я принял капитанскую повязку в ЦСКА и в сборной.
ПЕЙ И РАЗУМЕЙ
Рассказывает Борис Копейкин, нападающий, партнер Шестернева по ЦСКА с 1969 по 1971 год:
— Не могу точно год назвать, кажется, 1974-й: Шестернев был тогда вторым тренером ЦСКА. Прилетели мы из Ташкента, с очередного матча чемпионата СССР. Едем в Москву на служебном автобусе из Домодедово, и Володька Астаповский, наш вратарь, попросил остановить у станции метро «Коломенская», около которой он жил. Когда добрались до нее, я тоже решил выйти, поскольку от этой станции ходит автобус до моего дома. Собираемся выходить, а Альберт Алексеевич вдруг и говорит: «Я с вами. Наверняка пиво идете пить». Знал, что около «Коломенской» был неплохой пивной бар на втором этаже. Идти туда мы, честно говоря, не собирались, но Алексеич, что называется, спровоцировал. В итоге послали самого молодого из нас — Астапа — за бутылкой, благо на первом этаже располагался магазин «Продукты». Выпили водочки, запили пивком с креветками и разошлись…
А на следующий день — тренировка в 11.00 на стадионе ЦСКА, что на улице Песчаная. Работаем вместе со всей командой по полной программе, а когда все закончилось, вдруг слышим голос Шестернева: «Копейкину и Астаповскому еще пять дополнительных кругов…» Подходим с недоуменными лицами: «Алексеич, в чем дело? Почему?» А он как ни в чем не бывало: «Вы вчера нарушили режим…»
Пока мы эти пять кругов бегали, вся команда уже приняла душ и в раздевалке остались мы вдвоем. Заходит Шестернев: «Ну что, помылись? Пойдем пивка попьем…» Представляете нашу реакцию в тот момент?
ПИК СЛАВЫ И ЛИШНИЙ ВЕС
В октябре 1971 года в Севилье состоялся отборочный матч чемпионата Европы между сборными СССР и Испании, в котором наши футболисты выстрадали нулевую ничью, равную победе. Никогда, ни до этой встречи, ни после, не доводилось видеть ничего подобного: весь матч наши игроки провели на своей половине поля, не ударив ни разу по воротам соперников. Вот что написал об этой встрече специальный корреспондент «Советского спорта» в Севилье Лев Филатов: «Полтора часа нескончаемых атак испанцев. У наших — никакой ответной игры, и вся ноша, весь груз — на плечах защитников во главе с капитаном Шестерневым и вратаря Рудакова, которые в тот сумасшедший вечер перевыполнили все разумные нормы футбольного труда, приходящегося на один матч. Ставка была больше чем жизнь — выход в восьмерку финалистов чемпионата Европы, и мы своего добились…
После этой игры Альберт Шестернев въехал в Москву, образно говоря, на белом коне. Это был пик его славы. И кто бы тогда мог подумать, что для Ивана Грозного «севильский бенефис» на пару с Евгением Рудаковым станет последним матчем в составе сборной? Но именно так все и случилось: травмированное колено (последнее время он играл на уколах) больше не позволило Шестерневу надеть футболку национальной команды, неотъемлемой частью которой, казалось, он будет всегда…
Рассказывает Евгений Долгов:
— Операцию на колене, которое долгое время его мучило, сделали успешно, но период восстановления не прошел для Валеры бесследно: он набрал лишний вес и как футболист, по сути, закончился. Официальные проводы бывшего капитана главной футбольной команды СССР состоялись 21 июня 1973 года (на следующий день после того, как мы отметили его 32-й день рождения) в Лужниках, где наша сборная в присутствии 80 тысяч зрителей принимала в товарищеском матче чемпионов мира — бразильцев. Как и в дебютной для Валеры игре за национальную команду, она вновь уступила с минимальным счетом 0:1 (есть в этом, согласитесь, какая-то закономерность). Правда, на этот раз сам Шестернев на поле не вышел: помешало больное колено.
А далее началась совсем другая жизнь и работа. Схематично это выглядело так: тренер — старший тренер ЦСКА — главный тренер — начальник футбольной школы ЦСКА. Но души в эти новые обязанности, на мой взгляд, было вложено мало, поэтому, наверное, ничего стоящего и не получилось. А может быть, дала о себе знать апробированная временем формула: из блестящего спортсмена, как правило, получается посредственный тренер? Или все дело в том, что у Валеры был слишком мягкий характер, ведь не случайно Валентин Афонин как-то сказал, что у Шестернева был голос для душевной и дружеской беседы, а заставлять и приказывать он никогда не умел.
Но как бы там ни было, последние годы (до болезни) Альберт Алексеевич провел в ветеранском футболе, и в частности в команде 2-го ГПЗ, которой руководил известный в прошлом торпедовский футболист Немесио (Михаил) Посуэло, эмигрировавший впоследствии на историческую родину — в Испанию.
В середине 70-х судьба свела его с Ниной, барменшей ресторана «Турист», которая стала его второй женой. А первой супругой Алика была известная фигуристка, серебряный призер Олимпийских игр в Гренобле Татьяна Жук (в паре с Александром Гореликом). В 1969 году они справили пышную свадьбу в ресторане «Метрополь», на которой, кстати, обязанности тамады исполнил Андрей Петрович Старостин. Но, увы, совместная жизнь с Жук не сложилась. Мне неизвестно, что явилось причиной развода, может быть, что-то связано с болезнью их единственной дочки Кати, родившейся инвалидом первой группы, или еще что-то (Алик, должен признать, был человеком влюбчивым и легкоранимым), но я точно знаю, что оба раза он женился по большой любви. С Таней прожил шесть лет, с Ниной — более двадцати, и никогда не жаловался на судьбу…
А потом навалились болезни, которые впоследствии практически навечно прописали его в госпитале имени Бурденко. Никогда не забуду, как, навестив его в очередной раз, мы шли по аллее во дворе госпиталя и Алик пожаловался: «Палыч, ножки совсем не идут…»
Через полтора года после этого он умер. Я не знаю, что стало причиной смерти: говорили о циррозе печени, о проблемах с легкими (у него горлом шла кровь), но разве это так важно по сравнению с тем, что не стало такого человека?
«Недуг, сведший Шестернева в могилу, объясним (не секрет же, в конце концов) прежде всего образом жизни, противоестественным для режимного в лучшую свою пору спортсмена, — написала впоследствии одна из московских газет. — Что-то же томило его, мучило, не давало иного забвения, кроме гибельного! Имидж на глазах у всех менялся катастрофически, хотя душа-то оставалась прежней. А жаловаться мужчины такого типа не любят…»
ИЗ ДОСЬЕ ГАЗЕТЫ «СОВЕТСКИЙ СПОРТ»
ШЕСТЕРНЕВ Альберт Алексеевич.
Один из лучших центральных защитников мирового футбола 60-х — начала 70-х годов. Родился 20 июня 1941 года в Москве. Рост 183 см. Вес 82 кг. Заслуженный мастер спорта (1967). Начал играть в 1954 году в юношеской команде «Локомотив» (Московско-Ярославское отделение Московской железной дороги), затем в школе ЦСКА — с 1958-го. В ЦСКА с 1959 по 1972 год. Капитан ЦСКА 1965, 1967—1971. В чемпионатах СССР провел 278 матчей (забил один гол). Чемпион СССР 1970. В Кубке европейских чемпионов провел четыре матча. В списке «33 лучших футболиста страны» № 1 (1962, 1963, 1964, 1965, 1966, 1968, 1969, 1970, 1971), № 2 (1961, 1967). Лучший футболист СССР (опрос газеты «Футбол»; 1970).
В сборной СССР с 1963 по 1971-й. Провел 90 матчей и один неофициальный матч. В олимпийской сборной СССР с 1963 по 1964-й. Сыграл пять матчей. Капитан сборной СССР (1966—1971). Финалист Кубка Европы-64 (два матча), полуфиналист чемпионата мира-66 (пять матчей). Участник чемпионата мира-70 (четыре матча), чемпионата Европы-68 (два матча), отборочных матчей чемпионата Европы-72, Олимпийских игр-64 и 68. Участник матча сборная ФИФА — сборная Бразилии в 1968 году. Занял 10-е место в опросе «Франс футбол» («Золотой мяч») в 1970 году.
Тренер (1974, 1981, 1982), главный тренер ЦСКА с 1982 (с сентября) по 1983-й (июнь). Старший тренер (1975—1981) и начальник школы ЦСКА (1984—1985). Вошел в символическую сборную СССР за 50 лет (1967).
Умер 5 ноября 1994 года в Москве.
ПОСТСКРИПТУМ
«Прохожий, остановись и преклони колено, здесь лежит прах великого футболиста и человека». Эти слова золотыми буквами выведены на могиле Шестернева на Кунцевском кладбище Москвы. Написавший их, может быть, сам того не ведая, увековечил роковое слово в трагической спортивной судьбе Альберта Алексеевича. Колено... Эх, если бы оно не подвело Ивана Грозного на самом пике так удачно складывавшейся карьеры! Это ведь очень страшно: с разбегу остановиться…
