Филипп Лам: Хенесс достал бутылку, и мы начали обсуждать коньяки
Капитан мюнхенской «Баварии», сильнейшей команды Европы, Филипп Лам полтора года назад написал откровенную автобиографию «Наглядные отличия». «ССФ» приводит отрывки из книги, не потерявшие актуальности и сегодня.
Филипп ЛАМ
Родился 11 ноября 1983 года в Мюнхене.
Крайний защитник. 170 см/65 кг.
Клубная карьера: «Бавария» (2001–2003), «Штутгарт» (2003–2005, аренда), с 2005 года – в «Баварии».
За «Баварию» – 411 матчей (13 мячей). Капитан «Баварии» с 2011 года. Самый дорогой защитник «Баварии» по версии transfermark.de – 28 млн евро.
Достижения: победитель Лиги чемпионов-2012/13, 4‑кратный чемпион Германии, 3‑кратный обладатель Кубка и 2‑кратный – Суперкубка Германии.
Сборная: за сборную – 98 матчей (5 мячей). Капитан бундестим.
Достижения: серебряный призер Евро-2008, бронзовый призер ЧМ-2006, ЧМ-2010, Евро-2012. Попал в символическую сборную ЧМ-2006, Евро-2008 и ЧМ-2010.
«ПРИ КЛИНСМАННЕ ФУТБОЛИСТЫ САМИ РЕШАЛИ, КАК ИМ ИГРАТЬ»
– Феликс Магат капитально давил на нас. Многие игроки не знали, на каких позициях их планируют использовать, и такой метод позволял, на его взгляд, извлекать максимум. Для футболистов это настоящий стресс, и в конце концов он приводит к тому, что тренер теряет всяческую поддержу игроков.
Так случилось в середине сезона-2006/07. Мы слабо выступали в Бундеслиге.
На «лавке» оставалось слишком много именитых парней. Тренер не получал должного эффекта от своих методов. Некоторых критиковал с удвоенной энергией. Мы провели вместе два с половиной года, но даже общались друг с другом далеко не всегда.
Клинсманн приходил в «Баварию» в качестве героя ЧМ-2006, чтобы задать тон на будущее. Но эксперимент провалился. С ним мы занимались практически только «физикой». Тактические занятия были предельно короткими. Нам, игрокам, приходилось собираться непосредственно перед матчами и самим решать, как будем играть. Спустя шесть-восемь недель с начала сезона стало понятно – за Клинсманном никто не пойдет. Остаток сезона мы потратили на то, чтобы не допустить глобальных разрушений. Клинсманн ушел в отставку. Его преемник Юпп Хайнкес помог занять второе место и, слава богу, квалифицироваться в Лигу чемпионов. «Бавария» – клуб для Лиги чемпионов. Лига Европы – не тот турнир, в котором мы чувствуем себя в своей тарелке. Мы должны собирать огромные стадионы, а не являть собой местечковое кабаре.
«ВАН ГАЛ СЛИШКОМ МНОГО ДУМАЕТ О СЕБЕ»
– Луи ван Гал привнес в «Баварию» философию игры, которая была очень успешна в первый сезон. Но на второй год он не стал избавляться от недостатков той философии и пересматривать какие-то моменты, относящиеся прежде всего к линии обороны. Как капитан я чувствовал, что должен сказать тренеру: наша команда думает только об атаке, и это неправильно.
Скажем, на тренировках мы отрабатывали следующую ситуацию: мяч у вратаря, два центральных защитника располагаются на краях штрафной площади, чтобы с ними можно было обыграться. Расстояние между ними – метров сорок. А если потеря? Мы не тренировали такие случаи.
В том сезоне мы несколько раз уступали в открытой игре. Соперник забивал нам очень простые голы, и это лишь один из примеров нашей слабости. Не знаю, сколько именно мы пропустили подобным образом, так как система подразумевала риск.
Несколько раз я пытался поговорить с тренером, но он оставался при своем мнении. Никогда не сомневался в своей системе. Хороший специалист, с харизмой и авторитетом. Но эра тренеров, которые в директивном порядке отдают указания футболистам, прошла. Современный наставник – лидер команды, но он не должен идти против желания игроков, ведь они тоже часть команды.
Ван Гал – тренер, от которого традиционно многого ждут. У него все в порядке с дисциплиной, но он очень много думает о себе.
САМЫЙ БОЛЬШОЙ ШТРАФ В ИСТОРИИ «БАВАРИИ»
– Когда я дал то самое интервью (в ноябре 2009 года в беседе с корреспондентом Zeitung Лам заявил: «Не стоит покупать игроков только потому, что они хорошие», за что был оштрафован клубом. – Прим. ред.), в руководстве поднялся большой переполох. Румменигге (председатель правления «Баварии». – Прим. ред.) очень расстроился. Он говорил, что никогда ничего подобного не происходило. Обещали последствия. Серьезные последствия. В итоге босс (Ули Хёнесс) пришел к выводу, что мои слова заслуживают самого большого штрафа в истории «Баварии». Я сидел в кресле и смотрел прямо перед собой. Именно так проходила головомойка. С удовольствием отказался бы от такой процедуры в дальнейшем.
Я надел белую рубашку и темный пиджак, так как встреча была официальной. Разумеется, нервничал. Я не тот, кто ищет проблем. Но, думаю, приложил руку к тому, чтобы проблема появилась.
Беседа длилась два часа, затем общались на отвлеченные темы. Хёнесс достал бутылку коньяка. Мы вдруг начали обсуждать коньяки и решили, что было бы неплохо как-нибудь снова выпить вместе. «Но штрафа избежать не удастся», – предупредил Хёнесс заранее.
Меня наказали на 50 тысяч евро, за то что не соблюдал внутренний кодекс клуба. Большие деньги, но, полагаю, я сделал неплохое вложение. Инцидент получил широкую огласку в прессе, его обсуждали в газетах и на телевидении, словно речь шла о министре. Я же получил возможность свободно общаться с руководством на важные для клуба темы.
«КЛАСС, ФИЛИПП»
– Я думал, что обо мне как о новичке в сборной будут особенно заботиться, но ошибался. Старожилы держались вместе. Весь этот распорядок – прибытие, оформление в отеле, две-три тренировки, отправка на матч, игра, возвращение в клуб – для них был привычным делом. Надо мной постоянно подшучивали. Молодые футболисты – Хинкель, Хильдебранд, Кураньи и я – сидели вместе и обычно молчали, исполняя то, что нам говорили.
Тренировки в сборной отлично подходили для потери формы. Мы пробегали один-два круга на разминке, разминались, собирались в круг, практиковали фланговые передачи и удары. Заканчивалось все небольшой двусторонкой. После тренировки никто ничего не говорил.
Мы играли в Сплите против сборной Хорватии, ничего не зная о сопернике, за исключением футболистов, выступавших в Бундеслиге. Но никто и не интересовался соперником. Не было тактических занятий. Руди Фёллер единственный раз собрал нас вместе – при объявлении расстановки. Меня отправили на левый фланг.
Мы выиграли – 2:1. Я сыграл вполне пристойно. После матча Фёллер подошел, положил руку на плечо и сказал: «Класс, Филипп». Я ответил, как обычно в те дни: «Спасибо, тренер».
Мы не отрабатывали ничего специального, за исключением, быть может, переводов мяча с края в центр, где кто-нибудь его подхватывал и несся к воротам. Было весело, но отсутствовала система. Тренировались не больше часа в день, а затем разбредались по комнатам. Уверен, в то время была сломана не одна игровая приставка. Единственное, что мы обсуждали вместе, – ошибки, на которые указывал тренер.
Что такое профессиональная работа в национальной команде, я узнал только после Евро-2004. Йоахим Лёв на первых же занятиях показал себя отменным тактиком. Было интересно послушать о каждой позиции на поле, о том, как он интерпретирует амплуа левого крайнего защитника.
«Я НЕ ГЕЙ, И У МЕНЯ НЕТ ПАРТНЕРА В КЕЛЬНЕ»
– Каждый вбивающий имя «Филипп Лам» в поисковик получает несколько впечатляющих словосочетаний. Например, на втором месте идет комбинация «Филипп Лам – гей».
Во-первых, я не голубой. Я женат на девушке по имени Клаудия, и это не для виду. У меня нет партнера в Кельне, с кем бы я жил. Но я знаю, как появляются подобные истории. В Кельне есть человек, которого каждый рад послушать, так как он рассказывает, что мы вместе. Странно, что эта история крутится в Интернете. Но слухи меня не волнуют. Не имею ничего против гомосексуалистов, но мне всегда интересно, что заставляет людей выдумывать такие истории и почему они имеют значение для других. Разве это настолько важно?
Посоветовал бы каждому футболисту-гею заявить о себе. Боюсь, иначе его может постичь судьба Джастина Фашану, которого буквально загнали в угол и вынудили покончить жизнь самоубийством.
Однажды в дверь позвонили. Я думал, это кто-нибудь из старых знакомых, так как мало кто знает мой адрес, а мое имя не написано на входе. Открыл. Снаружи стоял парень, которого я раньше не видел. «Чем могу помочь?» – удивился я. В ответ – молчание. Он смотрел на меня, хлопая глазами, будто совершил открытие. «Что вам нужно?» – повторил я. Меня охватило странное чувство. Парень вызывал подозрение. Он попытался что-то сказать, но вместо этого вручил мне письмо. Его глаза были влажные. Наконец он произнес: «Филипп, я так тебя люблю. Можно войти?» – «Не-е-ет!». Я захлопнул дверь и повернул ключ. Сердце колотилось. «Иди прочь, – сказал я через дверь. – Или вызову полицию».
В глазок я видел парня, который, видимо, не определился, что делать дальше. Не опасен ли он? Вдруг вооружен ножом или еще чем-нибудь? Может, он попытается выбить дверь? Как быть в таком случае? Как он разыскал мой дом? Внезапно я понял, что по-прежнему сжимаю в руке конверт.
В письме было то же самое, что он сказал мне лично. Плюс сообщалось, что парень прибыл из Дюссельдорфа. Не исключено, что он нанял сыщика, чтобы следить за мной. Это явно не входило в мои планы.
Я не трус, но следую мерам предосторожности. И хотя подобное больше не повторялось, я решил переехать.
