Не думай о секундах свысока, или как Сотникова узнала, что выиграла Олимпиаду
Ровно два года в Сочи завершились XXII зимние Олимпийские игры.
В этот момент я ехал в поезде в Москву, чтобы успеть на Бал олимпийских чемпионов по фигурному катанию, который должен был состояться на следующий день в Лужниках. И вспоминал под стук колес свою Олимпиаду. Точно с такими же эмоциями, не притупившимися ни на йоту, вспоминаю и сейчас.
«Айсберг» как оазис благополучия
Удивительное дело: среди моих друзей и коллег не было практически ни одного человека, кто бы ждал Олимпийских игр в Сочи с оптимизмом. А как иначе, если еще за год и два месяца на том пространстве, которому в будущем было суждено стать Олимпийским парком, не просто кипела стройка – некоторые здания стояли только в виде скелетов! Дворец спорта «Айсберг», в котором в декабре 2012-го проводили финал Гран-при по фигурному катанию, официальное тестовое соревнование, выглядел оазисом среди непролазной перекопанной земли. Но Оттавио Чинкванта, президент Международного союза конькобежцев, заявил тогда: «Все с Олимпиадой будет нормально, хотя еще недавно я бы дал иную оценку». И уж ему-то поверили, хотя итальянцы, конечно, еще те апологеты пунктуальности…
Да, с российской национальной привычкой все делать в последний момент смирились даже иностранцы. Хотя кое-какие проблемы она все же вызвала. Фотографии установленных кое-как ванн, нескольких унитазов в одной кабинке и прочих строительных нелепостей широко гуляли по интернету в преддверии Олимпиады. Пришлось столкнуться с накладками и журналистам. Так, не все медиа-отели были сданы в срок, и некоторым моим коллегам пришлось первые дни командировки в Сочи спать в комнатах товарищей на коврике у двери. А у меня в первый же вечер ключ, вставленный в замок, так в нем и остался. Не повернуть ни туда, ни сюда – свежая строительная пыль все-таки не смазка. Но, стоит отметить, на помощь в Сочи приходили в любое время дня и ночи. Вот и тогда до прихода слесаря, то есть до утра, разместили в свободной комнате.
Нарядные барабанщицы и клоуны в лыжах на асфальте
Вообще первая в российской истории и в моей журналистской карьере зимняя Олимпиада, как ни странно, запомнилась, в основном деталями, к спорту особого отношения не имеющими, но в целом создавшими ту атмосферу, по которой накатывает ностальгия. Музыкальными фонтанами в центре Олимпийского парка, у которых можно было на минутку-другую притормозить по пути на очередные соревнования и чуть-чуть разгрузить мозг. Ароматными пончиками в сахарной пудре из детства, которые я поглощал на залитой солнцем скамейке, вспоминая, как когда-то это делал во дворе. Тем, что вокруг все время что-то происходило. Шли то барабанщицы в нарядных костюмах, то клоуны в лыжах по асфальту, то музыканты, то кто-то еще… И даже маленькое-маленькое старинное кладбище прямо посередине Олимпийского парка, которое при строительстве не закатали в бетон (хотя могли бы), а отгородили от праздничного шума кольцом из елей, тоже добавляло этой атмосфере какой-то щемящей искренности и непосредственности. Главное достижение организаторов Олимпиады – она получилась не лубочной, а настоящей.
Без сна и выходных, зато с адреналином
И все же Олимпийские игры – это не фестиваль дружбы народов, а в первую очередь соревнования, к которым каждый спортсмен готовится на протяжении всей жизни. Для журналиста Олимпиада – тоже главное соревнование в карьере. Для очень многих мотивация работы в СМИ – это поездка на Олимпиаду, и я здесь в некоторой (но не в полной) степени тоже не исключение.
Во время Игр в Сочи я работал в информагентстве, что предполагало практически круглосуточную погруженность в процесс. Времени на сон отводилось крайне мало, выходных не было, но кайф от ощущения причастности к событию исторического масштаба впрыскивал столько адреналина в кровь, что и спать-то особенно не хотелось.
Но сопричастность и атмосфера как для спортсмена, так и для журналиста на Олимпиаде, конечно, не главное. Соревнование есть и у нас. Если для спортсмена победа – прибежать быстрее, прыгнуть выше, или, как в фигурном катании, освещением которого я занимался все две с половиной недели, набрать больше баллов, то для журналиста информагентства успех – это когда удается передать важную информацию раньше конкурентов. Иногда бывают важны не только минуты, но и секунды. Вот об одном таком случае я и хочу вспомнить.
Молния
9 февраля 2014 года. Евгений Плющенко в составе сборной России только что выиграл золото командных соревнований, и у него оставалась ночь для того, чтобы решить, выступать ему в личном турнире или сняться. То, что происходило этой ночью, – тема для отдельного материала, который, может быть, еще увидит свет, но пока констатируем факт: в 10 утра 10 февраля руководство российской команды не стало производить никаких замен и заявило Евгения для участия в индивидуальных соревнованиях.
Тем не менее, было очевидно, что Плющенко будет крайне сложно справиться еще с двумя программами. Он еле-еле закончил произвольный прокат в командном турнире, сдвоив прыжки во второй части. Логично было предположить, что в какой-то момент организм Евгения может не выдержать. Я, если честно, думал, что двукратный олимпийский чемпион снимется после короткой программы 13 февраля. Но утром этого дня произошло то, что заставило меня немедленно включить режим «боевой готовности» для передачи «молнии» (новости первой категории срочности).
Пригодилась привитая годами привычка ходить на официальные тренировки. А на ней Плющенко не сделал ни одного прыжка, проехал макет программы без элементов и досрочно покинул лед. Все это выглядело настолько неестественно, что я решил: скорее всего, он снимется в ближайшие часы.
Все время между этой тренировкой и началом короткой программы пришлось провести в кулуарах «Айсберга» в ожидании новостей. Но их не было. Наконец, стартовали состязания мужчин в короткой программе. Откаталась первая группа участников, Плющенко должен был открывать вторую разминку.
Евгений выехал на лед на шестиминутную раскатку в своем энергичном стиле. Сделал тройной риттбергер, тройной лутц. Но потом смазал любимый тройной аксель. И… схватился за спину. В этот момент я уже набирал номер оперативного выпуска. «Висим на телефоне, «молнию» держим под рукой, он сейчас снимется», – сказал я, не переставая следить за передвижениями фигуриста по льду.
И вот, после очередного круга, Плющенко направился к своим тренерам и, не доехав до них несколько метров, показал характерный жест из скрещенных рук. Молния! «Выпускаем «молнию»!» – в этот момент я, кажется, кричал громче всех в «Айсберге». А Плющенко уже ехал к судейской бригаде, чтобы сообщить о своем решении сняться с соревнований. И моя «молния» в итоге вышла ровно в ту же секунду, когда Евгений обратился к рефери. Еще через несколько секунд было сделано объявление по стадиону, и о снятии сообщили остальные агентства. Моя «молния» была первой.
«Аделина, ты олимпийская чемпионка!»
Был на сочинской Олимпиаде еще один момент, когда мне тоже довелось стать первым. Но к работе этот случай не имел никакого отношения. А запомнился в итоге как самый яркий и эмоциональный момент всех Олимпийских игр. Их кульминация. И тоже речь о секундах.
Если кто-то завидует журналистам, думая, что они могут бесплатно смотреть соревнования, в то время как другие платят за это деньги, то на самом деле это не совсем так. В реальности значительную часть времени журналист проводит в смешанной зоне, где берет комментарии у спортсменов. И пока он это делает, выступления остальных, разумеется, проходят мимо него.
Вот и во время произвольной программы в женском одиночном катании на Олимпиаде в Сочи я покинул свое место на пресс-трибуне сразу после того, как выступила Аделина Сотникова и набрала 149,95 балла. На фигурном катании от нашего агентства работало несколько человек, но говорить с Аделиной по плану должен был я, поэтому прокаты Грейси Голд, Эшли Вагнер и, главное, Ю На Ким, основной соперницы Сотниковой в борьбе за золото, мне предстояло пропустить.
Сотникова добралась до того места микст-зоны, где находился я, как раз в тот момент, когда кореянка выехала на лед. Сбоку висел монитор, где транслировались прокаты, и задав Аделине несколько вопросов, я повернулся в сторону картинки с выступлением Ю На Ким. А Сотникова продолжила общаться с другими журналистами, находясь к экрану спиной.
Тем временем, олимпийская чемпионка 2010 года чисто исполняла один прыжок за другим, справлялась с остальными элементами. По телевизору ее выступление выглядело очень даже впечатляющим. На мониторе в режиме онлайн выводились оценки, которые судьи ставили за элементы по ходу проката. Когда Ю На Ким раскланялась, на экране зажглась предварительная сумма в районе 150 баллов. И это означало, что кореянка, скорее всего, становилась двукратной олимпийской чемпионкой.
Но, как известно, судьи в те несколько минут, что фигурист сидит в «уголке слез и поцелуев», пересматривают видеозапись спорных элементов и вносят в оценки корректировки. И баллы Ким стали на глазах уменьшаться. 148, 147, 146… Наконец, оценка замерла на отметке в 144,19. Оставалось еще минута, в течение которой все судьи должны были подтвердить нажатием соответствующей кнопки окончательность своего вердикта. Но было уже ясно: Сотникова чемпионка! А она в этот момент продолжала разговаривать с прессой, не глядя на экран.
И тут я понял, что сейчас сообщу ей самую важную новость в ее карьере.
– Аделина, ты олимпийская чемпионка, – сказал ей я. – Посмотри: у Ю На Ким горит оценка 144 балла, и сейчас ее объявят. Она отстала на пять баллов.
Фигуристка посмотрела на меня, потом на табло, ее губы дрогнули.
– Нет… нет… я не верю… нет… пусть скажут официально, – проговорила она и стала переминаться с ноги на ногу.
В этот момент все, у кого в руках были гаджеты, включили их на видеозапись и стали снимать Аделину. Я не стал исключением. Но в моем телефоне запись закончилась через 15 секунд. Ровно за мгновение до того, как загорелась окончательная оценка Ю На Ким и рядом с ней цифра «2». Я не смог записать, как Сотникова закричала от счастья, как у нее из глаз брызнули слезы, как она с трудом выдавливая слова, спросила «Где мой тренер?» и бросилась бегом искать Елену Буянову, чтобы разделить с ней миг триумфа.
Но и то мое видео, на котором Аделина, не понимает, то ли улыбаться, то ли плакать, и просто топчется с ноги на ногу, чувствуя, что до исполнения мечты всей ее жизни остались считанные мгновения, для меня важнее любой исторической кинохроники.
