«Мы прыгали, кричали и обнимались». Как Россия получила Игры в Сочи
Когда-то был популярен такой общественный акт – капсула времени. В фундамент или в стену замуровывается герметичный предмет, куда вкладывалось послание потомкам. С указанием, например: «Вскрыть через 100 лет».
В июле 2007 года молодой корреспондент Евгений Слюсаренко приехал в Санкт-Петербург, чтобы взять интервью для своей предполагаемой книги у Светланы Журовой. Всего три недели назад случилось одно из самых важных событий в истории нашего спорта – на сессии МОК в Гватемале зимние Игры – 2014 получил Сочи. Журова, которая всего год назад завершила карьеру чемпионским забегом в олимпийском Турине, работала в Заявочном комитете «Сочи-2014» с весны 2006 года, занимая одну из ключевых должностей – директор по связям со спортсменами.
Почти 17 лет спустя уже не очень молодой главный редактор «Советского спорта» Е. А. Слюсаренко, так и не написавший книгу о великой победе в Гватемале, разбирал пыльные коробки и в одной из них наткнулся на артефакт ушедшего времени – аудиокассету с пометкой «Журова». Ещё пара дней ушла на то, чтобы найти рабочий агрегат для прослушивания, и… «Слушайте, это потрясающе. Такие детали, я и половины уже бы не вспомнила! Зачиталась», – написала в мессенджер теперь уже Светлана Сергеевна Журова, депутат Госдумы трёх созывов, политик с большим бэкграундом.
И мы договорились: никакой редактуры и никакого «послезнания». Только то, что зафиксировала плёнка – с аутентичными именами, должностями и надеждами. Пусть у кого-то сегодня ровно 10 лет с момента начала Олимпиады в Сочи, а мы, как призывает известный мем, возвращаем вам ваш 2007-й.
Самый кошмарный сон
– Что вы сейчас, спустя каких-то три недели, чаще всего вспоминаете о победе в Гватемале?
– Наверное, тот момент, когда Рогге достал бумажку SOCHI. Вопль со всех сторон случился невероятный. Мы кричали, прыгали, обнимались, журналисты снесли все экраны в пресс-центре… Там ещё зачем-то цветы стояли на столиках – в общем, всё это превратилось в какое-то месиво и одну радостную кучу-малу.
– А вы тогда думали, что будет, если президент МОК достанет другую бумажку?
– Гнала эти мысли до последнего. Помню, во время томительного ожидания сказала Чернышенко: «Дима, самый кошмарный сон в моей жизни теперь будет таким: Рогге называет не нас, а корейцев».
– Понимаю, что сейчас легко сказать, но вы с самого начала верили, что Сочи получит Олимпиаду?
– Знаете, работа в Заявочном комитете для меня была абсолютно официальной, с трудовой книжкой и соответствующей записью — директор по связям со спортсменами. Как только мне предложили это место, я пошутила: «Согласна, потому что уверена - выиграет Сочи. Но вдруг если что-то пойдёт не так, то просто будет отличная строчка в резюме».
«Куда я попала? И об этом я мечтала?»
– Какое ваше первое большое воспоминание о старте проекта?
– Наверное, начало апреля 2006 года. Мы прибываем в Сеул на конвенцию SportAccord, ещё даже не получив статус города-кандидата и не имея права «официально» презентовать себя. Впрочем, все понимают, кто мы и зачем приехали. Много встреч, презентаций, интервью. С нами Дима Сватковский, олимпийский чемпион по современному пятиборью, работавший в Заявочном комитете «Москва-2012» и, как и многие, перешедший в сочинскую заявку.
Он сдаёт дела и представляет всем меня как свою сменщицу – недавно ему сделали предложение стать заместителем министра в Нижегородской области. Это большой карьерный шанс для него, хотя видно, что уход даётся ему внутренне непросто – почти за год он сильно вложился в сочинский проект.
– В чём заключалась ваша работа в первое время?
– Тут какое дело… Мы быстро поняли, что у всех городов примерно одинаковая концепция – компактность. Причём с каждой новой презентацией расстояние между объектами становилось всё меньше и меньше. Хотя вроде как заявка Сочи изначально считала это именно своим преимуществом. Мы понимали, что нам обязательно нужно чем-то принципиально выделяться! И тут пришла в голову мысль: «А что, если постараться реализовать лозунг «Спортсмены здесь главные»?».
– Все так всегда говорят.
– Именно! А на деле происходит следующее: атлет выступает на чемпионатах и этапах Кубка мира, где обычно очень комфортные условия проживания и тренировок, а затем приезжает на Олимпиаду, заходит в комнату в Деревне и думает: «Господи, куда я попал? И об этом я мечтал столько лет?»
У меня за плечами четыре Олимпиады – и почти на каждой при заселении в Деревню я испытывала это чувство недоумения, диссонанса от статуса события и спартанских условий. Наша мысль была в том, что пусть спортсмены сами скажут свои потребности, а мы постараемся реализовать. После чего началось масштабное анкетирование.
Беговая дорожка вокруг озера в деревне
– Сколько было таких анкет?
– Точно не скажу, но не меньше трёх десятков, в том числе несколько иностранных ребят, в первую очередь коллеги-конькобежцы: Катриона Ле Мей, Бонни Блэр, Ник Томец. Вопросы придумывала я, учитывая свой опыт. При этом старалась предоставить возможность конкретного ответа: да/нет, нравится/не нравится. Разумеется, говорили мы не только о проживании, но и о транспорте, логистике, безопасности, официальных церемониях…
– Что-то из пожеланий атлетов в итоге вошло в Заявочную книгу?
– На самом деле, много. Моя отдельная гордость – беговая дорожка в Олимпийской деревне, которую планируется сделать вокруг маленького искусственного озерца. Это извечная проблема – где нормально потренироваться, когда уже приехал на место. Приходится бегать по городу, а это сплошные нервы. Помню, как в Нагано: только пробежал квартал – светофор, чуть разогнался – снова светофор.
Другой момент, который указывали почти все, – раздельные одноместные или двухместные номера. Не блоки, как обычно, а именно классические номера гостиничного типа. Ещё просили предусмотреть возможность прохода в столовую, минуя улицу – зимой это особенно актуально.
– Насколько я помню, во всех презентациях городов-кандидатов постоянно звучал вопрос безопасности.
– Тут мы, согласно пожеланиям спортсменов, хотим реализовать систему «чистых зон» по периметру олимпийских объектов, чтобы на все спортивные объекты можно было попасть из Деревни только через один контроль. Это сбережёт время и энергию, да и позволит многим сходить поддержать своих. Не секрет, что для большинства Олимпиада – это не столько медали, сколько атмосфера.
Зимние. Жаркие. Лучшие в истории. Ровно 10 лет назад стартовали Олимпийские игры в Сочи
Последнюю подпись поставили 30 декабря
– Когда вы почувствовали, что «вот теперь всё всерьёз»?
– Наверное, в июне 2006-го, когда мы вошли в шорт-лист из трёх городов. Я в Лозанну не поехала, мы с Димой Губерниевым вели в Сочи концерт, посвящённый этому событию, и в полной мере оценили торжественность момента. Не то чтобы наша команда не верила, что такое произойдёт – наоборот, было бы странно, если бы мы не опередили, при всём уважении, Боржоми или Алма-Ату. Но стало понятно, что сделать вид, будто мы просто решили слегка попробовать, нам уже никто не даст. Спустя полгода, к 1 января, от нас ждут сформированную Заявочную книгу, а это значит – множество правительственных гарантий.
– Как вообще выглядит эта книга и что подразумевают гарантии?
– Заявочная книга, BidBook – это не напечатанные и переплетённые страницы, а, по сути, огромная пачка документов. И в этих документах должны быть точно просчитанные цифры и обещания, под которыми стоят подписи руководителей ключевых министерств и ведомств: финансов, строительства, транспорта. Заявка Москвы на летнюю Олимпиаду 2012 года проиграла, по общему мнению, как раз из-за того, что там с такими гарантиями задержались до последнего.
– Сочи с этой проблемой не столкнулся?
– У нас была другая – минимум времени. До лета никто серьёзных расчетов не вёл, и это понятно – для начала надо было попасть в топ-3 городов. И вот за оставшиеся полгода тому же, допустим, Министерству транспорта во главе с Игорем Левитиным предстояло просчитать объём и финансирование тех работ, которые мы, грубо говоря, себе нафантазировали. И сделать это с минимальными погрешностями: принципиально менять написанное в Заявочной книге нельзя.
Но мы успели – к 1 января получили и оформили все расчёты и гарантии, хотя последняя подпись была поставлена чуть ли не 30 декабря. Книга была отправлена в МОК, а мы стали готовиться к февральскому визиту Оценочной комиссии.
Открываешь занавес: с одной стороны море, с другой — горы
– Мне всегда было интересно, как вы выкручивались, ибо показывать в Сочи, по сути, было нечего.
– Что такое презентация перед Оценочной комиссией МОК? Это, во-первых, один большой доклад – 20 минут на английском языке со слайдами, и потом столько же – ответы на вопросы. Они, кстати, особо каверзными не были. Я защищала главу 10 Заявочной книги, которая называлась «Олимпийская деревня». После теоретической части шла практическая – показ на месте событий: как внизу в Имеретинке, так и в горах.
– И как это происходило?
– Ну, стояли макеты деревень. Что-то говоришь, показываешь на их основе, а потом открывается такой занавес, типа жалюзи, это мы такую фишку придумали – и ты так взмахиваешь рукой вокруг и продолжаешь: «А вот здесь будет арена для кёрлинга. А тут вы спуститесь по лесенке и окажетесь на берегу моря. А на этом месте построят гостиницу для членов МОК – как раз напротив порта, где пришвартовывается яхта».
Только с горами получилась накладка. Когда члены комиссии поднялись наверх, там стоял плотный туман и стеной шёл снег. Ну да нет худа без добра: зато не пришлось драпировать отвалы по обочинам строящихся дорог – всё скрыл снегопад. Я сама в 10 утра отлично покаталась на горных лыжах – и пошла на презентацию отдохнувшей и заряженной.
– Горы-то в итоге комиссия увидела?
– Даже эффектнее получилось. На следующий день вышло солнце, идёт презентация, опять откидывается занавес – и ты видишь море, чуть поворачиваешь голову – покрытые снегом вершины. Не думаю, что другие претенденты могли такое дать. Тут чистая эмоция, когда образ важнее реальности.
Участие президента поставило последнюю точку
– И вот год с лишним подготовки позади, вы в Гватемале, впереди сессия МОК, через несколько дней всё решится. Сильно в те дни волновались?
– Странно, но не особо. Наверное, времени не было – постоянные репетиции предстоящих выступлений, много пресс-конференций и презентаций. Помню, на одной из них впервые почувствовала себя настоящей звездой. Катались на привезённом из Москвы искусственном льду вместе с Женей Плющенко, и почему-то всё внимание местных жителей было приковано ко мне, а не к всемирно известному фигуристу.
– Президент России не присутствовал при подготовке?
– Мы не знали ни содержание его речи, ни то, что он обратится к членам МОК на французском языке – это был огромный сюрприз для всех, в том числе для нас. Плюс ещё очень важный момент, по-настоящему важный, который, думаю, дал нам множество очков. Владимир Владимирович повёл себя максимально в хорошем смысле слова просто. Вошёл в зал, со всеми поздоровался, сел с нашей делегацией, между Фетисовым и Родниной. Уже после презентации Путин столь же естественно пошёл пообщаться с членами МОК в лобби, никакого пафоса, многочисленной охраны и ограничений.
– Сама презентация Сочи полностью удалась?
– Мы были очень уверены в себе. Так получилось, что от раза к разу наши выступления становились всё более отточенными и слаженными. Помню, в мае на конгрессе AIPS в Австрии поймала себя на мысли, что мы как будто нашли свою волну, и даже конкуренты это почувствовали. Хотя, казалось бы, жёсткий тайминг и регламент, что там можно придумать? Но от нас, видимо, исходило что-то по-настоящему искреннее.
Ко мне там подошёл один из членов Заявочного комитета Зальцбурга и спросил: «А ты на финальной презентации тоже будешь выступать?» Я уклончиво ответила, мол, в процессе обсуждения. И он такой: «Русские подключили тяжёлую артиллерию». «Ага, испугались», – не без злорадства подумала я.
И в Гватемале получилось то же самое. Мы добавили ещё эмоций и душевности – и это снова сыграло. Ну а участие президента России поставило последнюю точку.
«А ну-ка иди сюда, молдавский мальчик!»
– Чем занимались в ожидании вердикта?
– Сначала, конечно, обсудили этого научившегося стоять на коньках молдавского паренька, которого корейцы включили в свою презентацию. Понятно, что формально никаких нарушений не было, но мы по привычке всё ещё воспринимаем молдаван как «своих», а тут такой поступок. Роднина даже не выдержала, когда увидела его в коридоре: «А ну-ка, молдавский мальчик, иди сюда!» Юноша предпочёл быстро скрыться. В целом же чем больше проходило времени, тем тяжелее становилось.
– Что было самым волнительным?
– Когда члены МОК начали жать на кнопки. До этого момента ты ещё формально мог что-то сделать – хоть, я не знаю, уговаривать бога, Вселенную, членов МОК через экран монитора. Но после нажатия на кнопку – финиш. Дальше можно только три часа ждать и мучиться.
– Не думали, что так долго?
– Понятия не имели. Сначала просмотрели какое-то нереальное количество рекламных роликов – мы даже подумали, сколько же рекламодатели выложили за такое. Всё это время члены МОК сидели напротив с совершенно отрешёнными лицами. Только два легкоатлета, Кипкетер и Фредерикс, постоянно улыбались – я так и не поняла, что их так веселило.
Рядом с нами располагался легендарный Сергей Бубка, и Фетисов в какой-то момент не выдержал: «Серёжа, ну ты хоть мигни нам как-то, а? Не томи, нельзя же так издеваться над людьми, сил больше нет!» А Бубка изо всех сил сохранял каменное выражение, да и мы понимали, что он при всём желании помочь не сможет.
– И вот выходит Рогге с конвертом…
– Мы берём друг друга за руки. Очень крепко берём. Ой, мамочки… Только бы не увидеть Pyeongchang, только не Pyeongchang, пожалуйста...
…Потом, когда праздновали в «Русском доме», пришли члены МОК, и кто-то из них говорит: «Ребята, вы правильно делаете, что сейчас веселитесь. Потому что завтра для вас всё только начнётся. Спуску мы вам не дадим». Ну да нам уже всё равно к тому моменту было (смеётся).
– Заявочный комитет «Сочи-2014» реформируется в Оргкомитет, но вы, видимо, вряд ли продолжите там работу.
– Да, всё верно. Даже в Гватемале я была в официальной командировке от Заксобрания Ленинградской области – за свой счёт, конечно. Готова помогать бывшим коллегам всем, чем смогу. Есть мысль всё-таки поучаствовать в проектировании конькобежного центра. Да, знаю, что его планируют перепрофилировать после Игр, в стране сейчас достаточно крытых катков. Но тайная надежда всё-таки остаётся – вдруг мы сделаем его таким классным, популярным, таким запоминающимся, что его решат оставить? Никто же не запретит мне фантазировать, верно? Про Сочи как столицу зимней Олимпиады сначала тоже была только фантазия.
