Георгий Саркисьянц: Знаю, с чем едят телевидение

БОКС

ИЗВЕСТНЫЙ ТЕЛЕКОММЕНТАТОР СЧИТАЕТ, ЧТО НИКОГДА НЕ ПОЗДНО ПИТЬ «БОРЖОМИ» ЗА НАШИ ПОБЕДЫ

В 1952 году Георгий Саркисьянц мог стать профессиональным певцом. Ему, обладателю прекрасного голоса, предложили без всяких экзаменов поступить в музыкальное училище при консерватории. Он отказался, чтобы через 7 лет стать спортивным телекомментатором.

Десять дней назад Георгий Георгиевич отметил сразу два юбилея: собственное 70-летие и 45-летие своей комментаторской работы. Всю жизнь он был предан трем видам спорта: футболу, фигурному катанию и самому любимому – боксу.

В ШАГЕ ОТ МАСТЕРА

– Георгий Георгиевич, недавно довелось прочитать в одной из газет, что вы являетесь мастером спорта по боксу. Где и когда удалось выполнить этот норматив?

– Мне, конечно, лестно, что коллеги столь высоко оценивают мои успехи в ринге, но, увы, хоть и отдал боксу почти десять лет, до норматива мастера спорта не добрался. Остановился буквально в шаге. В 50-е годы существовала система: для того чтобы стать мастером, надо было десять раз выиграть у перворазрядника или пять раз у мастера спорта. В обоих случаях мне не хватило одной победы. Раньше, наверное, надо было начинать. А я до 16 лет активно занимался классической борьбой, но после серьезной травмы позвоночника пришлось менять специализацию. Тогда и появился в моей жизни бокс.

Первые шаги делал в знаменитом спартаковском зале на улице Воровского в Москве, в группе братьев Степановых.

После окончания школы я поступил в МГИМО и перешел в институтскую секцию, которую вел четырехкратный чемпион СССР Иван Авдеев. А закончил свою недолгую боксерскую карьеру в Ленинградском госуниверситете в звании чемпиона города среди студентов.

– А почему не сложилась карьера дипломата?

– В 1954 году вышло постановление Совета Министров СССР об объединении двух московских вузов – востоковедения и МГИМО. Естественно, последовало сокращение студентов, учившихся в обоих учебных заведениях. В первую очередь пострадали те, кто, на взгляд руководства, не проявлял рвения в общественной работе. Я со своими спортивными увлечениями тоже был причислен к последним…

Спасибо еще, что постановление оказалось демократичным: нам предложили перевестись в любое высшее учебное заведение страны, исключая факультет журналистики МГУ (он якобы был переполнен). Так я стал студентом отделения журналистики филологического факультета Ленинградского университета…

Дальше была практика в многотиражных изданиях, в газете «Батумский рабочий», где когда-то начинал карьеру Сталин, возвращение после окончания университета домой – работа в штате газеты «Москва – Волга», печатном органе канала имени Москвы. А в 1959 году главный редактор журнала «Физкультура и спорт» (в котором я публиковался) Петр Соболев, тогдашний первый вице-президент АИПС, вдруг сказал: «На телевидении нужен молодой редактор с журналистским образованием, хорошо знающий спорт. Не хочешь попробовать?» Что такое телевидение, с чем его едят – я в тот момент знал понаслышке, но совет Петра Александровича оказался для меня судьбоносным. Вместе с Яном Спарре мы стали практически первыми спортивными комментаторами на советском телевидении.

РОБИНСОН НЕ ХОТЕЛ УМИРАТЬ

– Когда начали вести репортажи с боксерских соревнований?

– На следующий год. Первой «пробой пера» стал товарищеский матч сборных Москвы и Западного Берлина, прошедший во Дворце спорта «Крылья Советов». Но по-настоящему почувствовал себя боксерским комментатором после чемпионата Европы 1963 года в Москве. Это был триумф советского бокса: тогда все 10 наших участников вышли в финал (беспрецедентный случай!) и шестеро стали чемпионами. Потрясающая была сборная, которую все называли «золотая команда Виктора Огуренкова».

Потом был чемпионат Европы 1965 года в Берлине, прямые репортажи с которого я считаю основой своего комментаторского творчества. Восемь золотых медалей (из десяти возможных) выиграла там сборная СССР, но складывались эти соревнования для нее очень непросто. Смотришь: вроде бы преимущество нашего боксера очевидно, а судьи дают всего лишь 3:2 в его пользу. И так десятки раз на пути к финалу. За полчаса до начала решающих боев я заглянул в раздевалку и стал свидетелем последних тренерских напутствий ребятам. «В ходе чемпионата вы все убедились в том, что к нашей команде здесь относятся предвзято, а проще говоря, нас не любят, – сказал Огуренков. – Если счет опять будет 3:2, то на сей раз вряд ли в нашу пользу. Поэтому бить надо так, чтобы соперник не смог подняться с ринга...»

Дополнительный настрой ребятам придало и то обстоятельство, что соревнования проходили в 20-летний юбилей Победы в Великой Отечественной войне, да еще в Берлине. В общем, все восемь наших финалистов выходили на ринг, как в последний раз, и били так, что даже у самых заклятых наших врагов не было ни капли сомнений в их превосходстве.

Весьма характерный в этой связи эпизод произошел в поединке олимпийского чемпиона Токио Валерия Попенченко с темнокожим англичанином Робинсоном. Где-то в середине первого раунда наш боксер сделал резкий выпад левой, и соперник… нет, не упал, а рухнул на пол с характерным в таких случаях звуком. Но как же так: я-то видел (благо мое комментаторское место находилось в трех шагах от ринга), что Попенченко в этом моменте не достал до лица Робинсона добрых 5–7 сантиметров? Более того, когда после объявления победителя Валера пришел ко мне в кабину (а у меня была договоренность с Огуренковым о том, что все наши чемпионы скажут пару слов в прямом эфире), он сам подтвердил это. И тогда стало понятно, что англичанин, прекрасно зная возможности нашего боксера, решил заполучить свою законную серебряную медаль без вреда для собственного здоровья.

В боксе не принято фиксировать рекорды. Но 8 золотых медалей (из 10) на чемпионате Европы – это был настоящий рекорд, который простоял 37 лет.

ТВИСТ ЧЕМПИОНОВ

– Говорят, что организаторы чемпионата-65 попытались все же «обыграть» советскую команду на… заключительном банкете?

– Не «обыграть», а унизить. Сейчас, спустя много лет, я могу уже об этом сказать. Впрочем, судите сами. Когда мы появились в зале Дворца спорта берлинского «Динамо», где проходило чествование, сразу возник вопрос: а зачем здесь установлен ринг? Удивил даже не сам ринг, а десятки телекамер, окруживших его: шла прямая трансляция на все европейские страны, кроме СССР (никаких команд на этот счет я из Москвы не получал). Все стало ясно, когда через некоторое время на ринг пригласили всех победителей чемпионата, вручили им красные гвоздики, после чего ведущий вдруг объявил: «А теперь твист чемпионов!». Конечно, авторы идеи знали, что в СССР этот танец в то время был запрещен и, как следствие, ждали фиаско наших ребят. Но они и тут просчитались, забыв о том, что в методике тренировок боксеров есть много элементов твиста. Что наши стали вытворять – надо было видеть! Зал «встал на уши», когда Виликтон Баранников, Виктор Агеев, запрокидывая назад голову, доставали почти до пола. Успех был полный! На следующий день немецкие газеты вышли с восторженными отзывами. У меня дома до сих пор хранится какая-то западногерманская газета с потрясающим, на мой взгляд, заголовком: «Русские нокаутируют твистом!».

В тот вечер мне тоже пришлось выдержать своеобразный экзамен. Перед началом торжества Валерий Попенченко сказал мне, что Огуренков приглашает меня за свой стол. Естественно, иду. Там Виктор Иванович представил меня президенту Федерации бокса ГДР с супругой и со словами: «Он тоже, как и мы, спортсмены, пьет только минералку» — наливает полный фужер «Боржоми»: «Ну, Георгий, давай! За нашу победу!». Бутылка в самом деле была из-под «Боржоми», но в фужере ни одного характерного для минеральной воды пузырька! Понимаю, что это водка, выпиваю, тем не менее, небольшими глотками до дна (что, поверьте, было для меня страшным испытанием – никогда водку такими дозами не употреблял). Судорожно ищу глазами истинную минералку, чтобы запить, поскольку закусок к тому моменту еще не принесли, и тут на помощь приходит Попенченко: он берет со стола огромный букет цветов и в буквальном смысле тычет мне им в лицо. Более ароматного букета я в своей жизни отродясь не нюхал…

– Не считали, сколько раз бывали за границей?

– Точную цифру назвать затрудняюсь. Знаю только, что в Европе нет такой страны, где бы я не работал. Вел репортажи с двенадцати Олимпийских игр. Что касается чемпионатов мира и Европы по боксу, их в моем журналистском багаже около пятнадцати.