Капабланка – третий шахматный король
МЭТРЫ
Из новой книги Гарри Каспарова «Мои великие предшественники», выходящей весной этого года в московском издательстве «РИПОЛ КЛАССИК». Газетный вариант. Продолжение. Начало см. «Советский спорт» от 28 ноября и 19 декабря 2002 г., 16 и 30 января 2003 г.
Хосе Рауль Капабланка-и-Граупера (19.11.1888 — 8.03.1942) остается одним из самых почитаемых и легендарных шахматистов. Вообще есть некая загадка в том, что наиболее легендарные фигуры в шахматах — Морфи, Пильсбери, Капабланка, Фишер, — родом из Америки. Хотя, скажем, последние двое различны между собой полярно: насколько Фишер глубоко знал игру и был замкнут на шахматах, настолько Капа был несведущ в теории и жил, по крайней мере на людях, вне шахмат. Он почти ничего не делал, работал гораздо меньше остальных шахматистов — и умудрялся выигрывать крупнейшие турниры и матчи, годами не зная поражений и оставаясь самым непробиваемым из чемпионов мира. Это ли не свидетельство безграничного таланта, несомненной шахматной гениальности!
Капабланка обладал удивительной способностью быстро вникать в позицию, интуитивно схватывать ее основные признаки. Его стиль, один из самых чистых, кристально ясных за всю историю шахмат, поражает своей логикой. Недаром он учил: «Если вы задумали определенный план, надо проводить его неукоснительно».
Этот великий позиционный игрок был, так сказать, природным, интуитивным наследником школы Стейница. «Если Андерсен и Чигорин искали случайных положений, — пишет Ласкер, — то Капабланка руководствуется логичностью крепких позиций. Он ценит лишь то, что имеет под собой почву: прочность позиции, нажим на слабый пункт, не доверяет случайности, хотя бы и задачному мату, обнаруживает и проводит в нужный момент тонкие и дальновидные комбинации…»
В противоположность своему предшественнику на троне Ласкеру, великому психологу, Капабланка явно недооценивал роль психологического элемента в шахматной борьбе, говоря: «Когда садишься за партию, надо думать только о позиции, но не о противнике. Рассматривать ли шахматы как науку, или искусство, или спорт, все равно психология к ним не имеет никакого отношения и только стоит на пути к настоящим шахматам».
Увы, эта недооценка и легкость побед в конце концов сослужили ему недобрую службу, отучив работать над шахматами: он был чемпионом всего шесть лет, хотя мог бы владеть короной гораздо дольше…
КУБИНСКИЙ МОРФИ
Капабланка родился в Гаване, в многодетной и вполне благополучной семье. Познакомился с шахматами в неполных пять лет, наблюдая за игрой отца, и обыграл его уже на третий день… Летом 1904 года родители отправили юношу в Нью-Йорк — изучать английский язык и готовиться к поступлению в Колумбийский университет. В Соединенных Штатах тогда был шахматный бум: все обсуждали сенсационную победу Маршалла на грандиозном турнире в Кембридж-Спрингсе; к тому же в Америку перебрался чемпион мира Ласкер, приступивший к изданию собственного журнала. И Капа с его уникальным даром и знанием языков схватывал все на лету и рос как на дрожжах. Начав посещать Манхэттенский шахматный клуб, он быстро завоевал признание — в частности, выиграл в 1906 году большой блицтурнир по нокаут-системе с участием самого Ласкера. Не знаю, кому там проиграл чемпион мира, но именно тогда он познакомился с Капабланкой и даже анализировал с ним какую-то проблемную позицию.
Вскоре Хосе Рауль с блеском поступил в университет, но через два года простился с карьерой инженера ради шахмат. В начале 1909 года 20-летний Капабланка предпринял затяжное турне по Америке, сыграв в 31 сеансе 602 партии с потрясающим результатом +571–13=18. Для полного триумфа осталось лишь превзойти бессменного чемпиона страны 31-летнего Фрэнка Маршалла. Тот, конечно, не возражал против матча и принял вызов, рассчитывая одолеть неопытного новичка. За несколько лет до этого Маршалл уступил в матчах Ласкеру и Таррашу, но то были первый и второй шахматисты мира, а тут какой-то мальчишка… Жестокое заблуждение! Куда прозорливее был Ласкер, предсказавший победу кубинца и заявивший, что ему, Ласкеру, «вскоре, вероятно, придется играть с Капабланкой матч на первенство мира».
Интригующий матч Капабланка — Маршалл прошел весной 1909 года в нескольких городах Соединенных Штатов под эгидой Манхэттенского клуба, и Хосе Рауль победил с разгромным счетом +8–1=14. В Америке его окрестили «кубинским Морфи», а на Кубе встретили как национального героя. «Уверен, никто из шахматистов не делал в своей карьере подобного скачка, — пишет без ложной скромности Капабланка. — Добиться такого успеха в первой же встрече с маэстро из мировой десятки! Самое примечательное, что я не изучил предварительно ни одного дебютного руководства».
На мой взгляд, дело даже не в счете, а в том, что Капа играл в совершенно другие шахматы. Партии матча показывают, что он в силу своего фантастического природного таланта понимал шахматы просто иначе, на каком-то неведомом для его соперника уровне. Маршалл был неплохим гроссмейстером, играл конкретно, наскоками, не очень-то чувствуя позицию. Капабланка же мыслил схемами, видел планы, оперировал общими представлениями, что в ту эпоху было доступно совсем немногим, лишь избранным — Ласкеру, Таррашу, Шлехтеру, Рубинштейну...
Теперь к этим избранным добавился Капабланка, причем с годами он возвел свое позиционное понимание в абсолют. Он точно знал, какую фигуру куда поставить, и видел позицию будто насквозь. Поэтому кубинец так редко проигрывал: выигрывать у него было почти некому.
ДРАМА В САН-СЕБАСТЬЯНЕ
Дебютом Капабланки на международной арене стал турнир в Сан-Себастьяне (1911), собравший всех звезд того времени, кроме чемпиона мира Ласкера и еще слишком юного Алехина. Здесь были и главный претендент на корону Акиба Рубинштейн, и все участники недавних матчей за мировое первенство — Шлехтер, Яновский, Тарраш, Маршалл… Приглашались лишь мастера, не менее двух раз бравшие хотя бы 4-й приз в турнирах последнего десятилетия. Единственное исключение сделали для 22-летнего Капы — ввиду его впечатляющей победы над Маршаллом.
«Некоторые участники, — вспоминал потом Капабланка, — возражали против моего участия, в том числе и Бернштейн. Благодаря счастливой случайности я встретился с ним уже в 1-м же туре и выиграл такую партию, что она получила приз Ротшильда за красоту».
(Нечто подобное случилось в 1979 году на турнире в Баня-Луке. Маститые участники выражали недовольство приглашением 16-летнего бакинского школьника Каспарова, не имеющего международных званий. Громче всех возмущался гроссмейстер Вукич. Надо ли говорить, что он разделил участь Бернштейна.)
Х.Р.КАПАБЛАНКА — О.БЕРНШТЕЙН
Сан-Себастьян, 1911
29.Кe8 Сe8 30.Фc3 f6 (30...Лg8 31.Кf6+ Крg7 32.Лe3 или 30...Кe6 31.Кf6+ Крg6 32.f5+ со скорым матом) 31.Кf6+ Крg6 32.Кh5 Лg8 33.f5+ Крg5 34.Фe3+ Крh4 35.Фg3+. Черные сдались: 35…Крg5 36.h4х!
После такой победы Капу зауважали и уже не смотрели на него как на легкую добычу. Но все-таки в своем первом, тем более выдающемся по составу, международном турнире кубинец чувствовал себя не вполне уверенно. Позже он вспоминал, что ему было страшновато в компании сильнейших игроков Европы: дебютант все время опасался, что они будут делать непредвиденные ходы.
И хотя он стартовал, набрав 3 очка из 4 возможных, в партии с опытнейшим Яновским худшие его опасения подтвердились. «Я впервые в жизни почувствовал, — признался потом Капабланка, — что противник совершенно переигрывает меня». Яновский блестяще пожертвовал фигуру и добился выигрышной позиции».
Х.Р.КАПАБЛАНКА — Д.ЯНОВСКИЙ
Сан-Себастьян, 1911
54.Крa2 Кe5?! (стоило форсировать вечный шах — 54...Кc1+) 55.b7 Кd7 56.Кc5! Кb8 57.Фc4+ Крh8 58.Кe4! Крh7? Решающая ошибка! И 58...Фh4, и 58...Фe3 оставляло черным все шансы на спасение.
59.Фd3! g6 60.Фh3+ Крg7 61.Фf3 Фc1 (61...Фh4 62.Фc3+ или 61...Кd7 62.Фd3 Кb8 63.Фd4+) 62.Фf6+ Крh7 63.Фf7+ Крh6 64.Фf8+ Крh5 65.Фh8+ Крg4 66.Фc8+. Черные сдались.
Исключительно напряженный и по-своему исторический поединок. «Его исход, — пишет американский мастер Эдуард Ласкер, — повлиял на судьбы сразу трех выдающихся шахматистов. Незаслуженное поражение стало для Яновского драмой всей его жизни. Капабланка, выиграв эту партию, выиграл затем и весь турнир, благодаря чему стал главным претендентом на мировое первенство и настолько поднял престиж своей страны в Европе, что кубинское правительство зачислило его на дипломатическую службу, обеспечив тем самым безбедное существование до конца дней (чистая синекура наподобие стипендии Спорткомитета СССР. — Г.К.). Наконец Рубинштейн, считавшийся естественным преемником Ласкера на шахматном троне, который в классическом стиле победил Капабланку в личной встрече и в итоге отстал от него (без единого поражения!) всего на пол-очка, несмотря на все дальнейшие успехи, был низвергнут со своей гордой высоты».
Капа потом утверждал, что его успех «весомее, чем у Пильсбери в Гастингсе-1895», но это уже чересчур: все-таки Пильсбери обогнал тогда всю элиту, включая чемпиона мира Ласкера!
Вскоре после триумфа в Сан-Себастьяне Капабланка, заручившись поддержкой щедрых кубинских меценатов, предпринял решительный шаг — направил Ласкеру официальный вызов на матч за мировое первенство. Ласкер ответил, что в принципе готов защищать свой титул, но уточнил, на каких условиях. Матч играется до 6 побед без учета ничьих, но с лимитом в 30 партий. После 30-й партии матч завершается и победителем признается тот, кто имеет перевес в счете не менее двух очков, а при перевесе в одно очко матч признается ничейным (и чемпион сохраняет титул — сходное правило уже действовало в матче Ласкер — Шлехтер). Контроль — по часу на 12 ходов, играть не более пяти часов в день, причем после двух с половиной часов игры должен быть перерыв для обеда и отдыха. Претендент обеспечивает призовой фонд в 10 000 долларов (небывалая сумма!).
Размер призового фонда Капабланку как раз устроил, но остальное он с гневом отверг, заявив, что Ласкер обязан защищать свой титул на тех же условиях, на каких победил Стейница (то есть играть безлимитный матч до 10 побед), и назвав пункт о перевесе в два очка «unfair» (нечестным, несправедливым). Ласкер тут же потребовал извинений, Капа отказался, и переговоры зашли в тупик.
«Многие в этом споре встали на сторону Капабланки, и, по-моему, совершенно напрасно, — писал годы спустя Ласкер. — Спорное условие гласило, что при счете 1:0, 2:1 или 3:2 после 30 партий матч считается законченным вничью. Из этого некоторые сделали вывод, что я получаю значительные выгоды, ибо ничья оставляет мне чемпионский титул. Однако критики не учли того обстоятельства, что матч игрался на крупную денежную сумму и вышеупомянутое условие было бы справедливо при распределении этой суммы и одинаково выгодно для обеих сторон. А сохранение титула при поражении со счетом 0:1, 1:2 или 2:3 не имело бы для меня никакой ценности, пока я решительно не отвоевал бы его заново в матч-реванше. Ведь само по себе звание чемпиона мира не дает никаких существенных выгод, если оно не признано всем шахматным миром, и чемпион, не имеющий за собой шахматного мира, на мой взгляд, смешон». (Кто бы мог подумать, что эта простая мысль будет так актуальна на рубеже XX–XXI веков.) Не нам судить, кто прав и кто виноват в той истории. Заметим только, что сам Капабланка, став чемпионом мира, ввел в практику и «золотой вал» в 10 000 долларов, и игру до 6 побед без учета ничьих, и ничью при счете 5:5 — то есть обязал-таки претендента выигрывать с перевесом в два очка!
Наверное, Ласкеру все же стоило сыграть тогда с Капабланкой: ведь тому еще явно не хватало опыта, а 43-летний чемпион был в расцвете сил. Тут можно согласиться с мастером В.Пановым, считавшим, что победа Ласкера в 1912 году «дала бы ему огромный моральный перевес и кубинцу было бы крайне трудно добиться нового матча».
На деле же 1912-й вошел в историю шахмат как год Рубинштейна, выигравшего помимо чемпионата России три крупных международных турнира и получившего все права на матч с Ласкером. Но чемпион не спешил договариваться и с «великим Акибой».
БЕЗ ПЯТИ МИНУТ ПЕРВЫЙ
Весной 1914 года в Петербурге состоялся, пожалуй, важнейший турнир начала XX века. Впервые сошлись лицом к лицу все три мировых лидера — Ласкер, Рубинштейн и Капабланка. По замыслу устроителей, они должны были сыграть между собой по три партии: сначала в предварительном турнире 11 гроссмейстеров, затем в финальном двухкруговом «турнире пяти». Победитель, если им стал бы не Ласкер, объявлялся официальным претендентом на первенство мира.
В 1-м же туре Капабланка преподал великолепный урок позиционной игры самому Нимцовичу! А в 3-м встретился с Рубинштейном, которого он считал главным фаворитом турнира.
А.РУБИНШТЕЙН — Х.Р.КАПАБЛАНКА
Петербург, 1914
16...e5 (16…c5!?) 17.de5 Лe5! 18.0–0 Фe7 (с угрозой 19…b4) 19.Сf3 Лc5! 20.Фe2 (20.Фb3!?) 20...Сc3 21.Лc3?! (сильнее 21.bc3!) 21...Лc3 22.bc3 Лd8 23.Лd1 Лd1+ 24.Фd1 Крg8 25.h4 c5 26.Сb7 Фb7 27.Фd6 b4!, и черные добились ничьей.
После этой важнейшей партии пути-дороги соперников разошлись в разные стороны. Выбитый из колеи, Рубинштейн потерпел тяжелое поражение от Ласкера, затем, после грубого просчета, от Алехина — и преподнес самый большой сюрприз Петербурга: не попал в пятерку победителей. Вдохновленный же Капабланка развил фантастический темп (6 из 7!) и с большим отрывом выиграл предварительный турнир.
Однако в финале случилось чудо иного рода: отстававший на полтора очка Ласкер сумел одолеть Капабланку, набрать 7 из 8 и занять-таки 1-е место! Кубинец, проигравший еще и Таррашу (зевком фигуры), отстал на пол-очка, а третий призер Алехин — на три с половиной… На заключительном банкете Капа держался молодцом. Он поздравил чемпиона мира с победой и извинился за резкое письмо более чем двухлетней давности по поводу условий матча на первенство мира. В ответ Ласкер предложил тост за дальнейшие успехи Капабланки, и они протянули друг другу руки и помирились.
«Тот факт, что Капабланка занял в этом турнире 2-е место, уступив первенство Ласкеру, должен быть приписан исключительно юношескому легкомыслию, — писал позднее Алехин. — Уже тогда Капабланка играл так же хорошо, как и Ласкер…» Известно, что по ходу турнира в честь жизнерадостного и общительного кубинца устраивались бесконечные ужины, банкеты и приемы, а накануне важнейшей партии с Таррашем он на пару с Алехиным веселился весь вечер с друзьями, и потом они долго гуляли по Петербургу, сказочно красивому в белые ночи…
Интересен вывод самого Капабланки: «Мое неважное физическое состояние и великолепная форма Ласкера к концу турнира сделали свое дело, но, во всяком случае, стало совершенно очевидно, что мы настолько превосходим всех остальных соперников, что лишь матч между нами может решить, кто играет лучше. Я надеюсь, что такой матч вскоре состоится, и чем скорее, тем лучше, ибо я желал бы играть его не со старым человеком, а с шахматистом в расцвете сил».
Что и говорить: желание, достойное истинного джентльмена! Увы, в дело вмешалась Первая мировая война… Капабланка вернулся в Америку и пять лет исподволь готовился к матчу за мировую корону, выступая с триумфом во второстепенных соревнованиях.
КОРОНАЦИЯ В РОДНЫХ СТЕНАХ
В начале 1920 года Ласкер и Капабланка встретились в Гааге и подписали договор о матче на первенство мира. Чемпион хотел играть в Голландии и США, но из-за финансовых проблем эта идея потерпела крах. К лету Ласкер почувствовал себя брошенным на произвол судьбы и даже отрекся от своего титула в пользу Капабланки! Думаю, тут была некая игра: шахматный мир не мог принять такой подарок от многолетнего бесспорного чемпиона… Ситуацию спасли гаванские почитатели претендента, выложившие за матч рекордную сумму в 20 000 долларов.
Разоренный войной, Ласкер не устоял против этого предложения, хотя загодя «твердо решил не ронять достоинства чемпиона и не ехать на родину противника, в субтропическую Гавану». Но шахматная общественность уже давно требовала матча за корону — и весной 1921 года этот матч наконец-таки состоялся. Играли с контролем по 2 часа на 30 ходов, впервые на большинство из 24 партий (позже этот регламент понравился Ботвиннику и стал основным во второй половине XX века).
Также впервые, по предложению чемпиона, в матчевый договор был включен пункт о том, что партии являются собственностью участников, имеющих исключительное право на их публикацию. Впрочем, из этого ничего не вышло: один из американских корреспондентов разослал тексты партий по всему миру…
Конечно, играть в душной и жаркой Гаване 52-летнему Ласкеру было очень тяжело. Все-таки это не тот возраст, когда можно ставить такие эксперименты. Да, Стейниц в этом же возрасте обыгрывал в Гаване Чигорина, но ведь Ласкер играл не с европейцем, а с кубинцем! К тому же чемпион был неважно подготовлен. Как он сам пишет: «С тренировкой ничего путного у меня не вышло. Последние дни перед матчем я использовал для акклиматизации, рассчитывая разыграться уже в ходе борьбы, что мне нередко удавалось ранее, особенно в Петербурге».
Напротив, 32-летний Капабланка, набравшийся сил вдали от войны, был явно на подъеме. Тем не менее Ласкер не собирался складывать оружие, и матч проходил, особенно поначалу, в очень упорной и вязкой борьбе. Первой результативной стала 5-я партия, в которой оба соперника блеснули изобретательностью в нестандартной позиции, но все кончилось грубым зевком утомленного чемпиона.
Х.Р.КАПАБЛАНКА — Эм.ЛАСКЕР
Матч-1921, 5-я партия
46.Фb8+. Черные сдались: 46…Крe7 47.Фe5+. Претендент повел в счете — 3:2.
Следующие четыре партии протекали в спокойном русле и закончились вничью. Практичный Капа совсем не торопился «ковать железо». Да и Ласкер терпеливо делал ничьи, чтобы пообвыкнуться, хорошенько втянуться в игру — а там посмотрим: может, и удастся где-нибудь подловить непотопляемого соперника.
По всей вероятности, решающей в матче стала 10-я партия. Тяжелое поражение белыми подкосило чемпиона: с подобной железной хваткой он еще не сталкивался! В 11-й партии Ласкер пустился на крайние меры — вызвал огонь на себя, нарочито пассивно, а ля Стейниц, разыграв дебют. Он резко нарушил позиционное равновесие и перешел грань допустимого риска. Этот прием он использовал и прежде: неважно, какая позиция, главное — сохранить побольше фигур! Но против Капабланки это решение оказалось в корне ошибочным: тот словно только и ждал такого поворота событий — принял бой, захватил пространство и начал неотступно душить противника.
Х.Р.КАПАБЛАНКА — Эм.ЛАСКЕР
Матч-1921, 11-я партия
Счет стал «+3» в пользу Капабланки, и после двух ничьих наступила развязка: чемпион грубым зевком (опять!) проиграл неплохо начатую 14-ю партию и… по совету врача сдал матч. «К исходу четвертого часа, перед самым контролем, я был почти истощен и несколькими явными промахами уничтожил весь свой стратегический план, — сетовал Ласкер. — Как сквозь туман смотрел я на шахматную доску, и голова моя подозрительно болела. Это было мне предостережением, и я внял ему».
Итак, Капабланка одержал досрочную победу со счетом 9:5 (+4=10) и стал третьим в истории чемпионом мира. Можно лишь сожалеть, что этот матч игрался в Гаване, а не где-нибудь в США или Европе, в привычном для Ласкера климате. Ведь тогда бы он не допускал столь нетипичных для него грубых ошибок… Впрочем, скорее всего и в этом случае шансы кубинца были бы несколько выше.
Мудрый Ласкер перенес поражение с завидным достоинством и благородством. В заключительной корреспонденции с матча и в выпущенной вскоре небольшой книге «Мой матч с Капабланкой» он отдал должное своему сопернику: «Игра Капабланки ставила передо мной подлинные задачи. Его ходы ясны, логичны и сильны. В них нет ничего скрытого, искусственного или вымученного. Хотя они и прозрачны, однако отнюдь не банальны и зачастую глубоки. Капабланка не любит запутанных положений и авантюр. Он хочет знать наперед, куда он идет. Глубина его игры — глубина математика, а не поэта. У него душа римлянина, а не грека… Является ли Капабланка идеальным, последним маэстро? Не думаю. Но он заслуживает титула чемпиона мира. Его стиль чрезвычайно характерен, аккуратен и изобретателен, логичен и энергичен… Когда Стейниц проиграл мне последнюю партию матча, он встал и воскликнул: «Троекратное ура новому чемпиону мира!» Эти слова меня тронули. Долг чести обязывает меня обратиться к шахматному миру с этими же словами».
