Василий Аксенов: И швырнешь шайбу, как кусок безжалостной души... Сегодня Россия прощается с писателем, который любил и понимал спорт
ПАМЯТЬ
20 августа 2007 года знаменитому писателю Василию Аксенову исполнилось 75 лет. В своей жизни он дал сотни интервью, но для юбилейного разговора мне хотелось выбрать какую-нибудь необычную тему. И тогда я решил обратиться к спортивной, ведь Василий Павлович – один из немногих современных прозаиков, которые часто писали о спорте… Сегодня, увы, печальный повод вспомнить и эту, и другие наши встречи. В полном виде наш многолетний диалог публикуется впервые.
БИЛЬЯРД
– Василий Павлович, один из главных героев вашей культовой повести «Коллеги» – Карпов, человек с шахматной фамилией…
– Нет-нет, тогда шахматного Карпова и в помине не было. А мой Карпов играл во что угодно, только не в шахматы. Помните, он говорит: «Я спортсмен. Разве не видно? А больше всего люблю бильярд. Сыграем…».
– Как всякий богемный человек, вы, наверное, и сами увлекаетесь бильярдом.
– Всю жизнь баловался, но на примитивном уровне. Правда, недавно произошло нечто невероятное… Я был в гостях у журналиста из «Московских новостей» Сергея Грызунова, где присутствовали также посол Грузии в Москве, подзабыл фамилию, и бывший министр иностранных дел Андрей Козырев. Поговорив о том о сем, мы решили сыграть партию двое на двое. Я с Козыревым – два бильярдных лоха – против другой пары, настоящих профессионалов. И случилось какое-то чудо: мы их обыграли. У меня в жизни не было такой кладки – все шары сами шли в лузу. Дальше все, как полагается: побежденные ползали под столом, кукарекали и так далее...
ШАХМАТЫ
– А в шахматы вы кого-нибудь заставляли кукарекать?
– Когда-то я был крепким любителем, имел второй разряд. Но успехами Леонида Зорина или Аркадия Арканова похвастаться не могу.
– «Игра Г.О. поражала и огорчала гроссмейстера. На левом фланге фигуры столпились таким образом, что образовался клубок шарлатанских каббалистических знаков. Весь фланг пропах уборной и хлоркой, кислым запахом казармы, мокрыми тряпками на кухне, а также тянуло из раннего детства касторкой и поносом...» Это из вашего рассказа «Победа», который появился в 1965 году: в поезде играют гроссмейстер и «чайник», на кулаке которого татуировкой было обозначено «Г.О.». В основе рассказа лежит реальный случай?
– Абсолютно все – выдумка. Я начал писать его как юмористический. Это было в Дубултах, в доме творчества на Рижском взморье, зимой – за окном лежали огромные сугробы снега. Днем я наблюдал, как два моих друга, известных писателя Борис Балтер и Анатолий Гладилин, играли в шахматы и все время спорили, ругались. Я и подумал: сейчас набросаю что-нибудь смешное про них. Ушел к себе в комнату, взял ручку и… забыл обо всем на свете, включая самих писателей. Писал всю ночь, не ожидал, что сюжет поведет меня совсем в другом направлении. Я испытывал какое-то странное состояние, видимо, то, что называется вдохновением. Утром прочел рассказ и сам удивился.
– Как шахматисты восприняли рассказ?
– Бурно реагировали, были разные споры, мнения, в основном доброжелательные. Я как-то встретил Марка Тайманова, и он оказался большим поклонником «Победы», высказал мне много комплиментов. А вот Михаил Таль упрекал меня, что это апология поражения: настоящий игрок никогда так просто победу не отдаст. Некоторые читатели тоже сожалели, что гроссмейстер проиграл Г.О. Видно, они не обратили внимания или подзабыли, и Таль в том числе, что гроссмейстер «проиграл», но уже после того, как поставил мат своему попутчику...
– В повести «Затоваренная бочкотара», наделавшей в свое время немало шума, главный герой Гелескопов – тоже шахматист. Он обыграл милиционера, и тот упек его за это за решетку. Выходит, хорошо играть в шахматы не всегда полезно.
– Неожиданный вывод! Но там была еще любовная история. Будете цитировать – обязательно вставьте бурную реакцию болельщиков: «Жгентелем его, жгентелем».
– Цитирую: «Ужо ему жгентелем… Виктор Ильич… по мордасам, по мордасам. Заманить его в раму, а потом дуплетом вашим отхлобыстать! Жгентелем его, жгентелем!». Василий Павлович, извините, а что значит «жгентелем»?
– А я и сам не знаю… Ведь это была дворовая компания заядлых шахматистов, которую хлебом не корми – дай погудеть на лавочке за шахматной доской, подкалывая и подтрунивая друг над другом. Шахматные теории, всякие там испанские и сицилианские, им, конечно, не были знакомы. Но у них есть своя теория, свой жаргон. И «жгентелем» для них значит немало. Может быть, это какая-то вилка конем, кто его знает.
ФУТБОЛ
– Наверняка вы общались со знаменитыми футболистами…
– В 60-е годы наша веселая богемная компания вела дружбу с игроками ростовского СКА Понедельником и другими, мы познакомились с ними в ресторане «Арагви». Потом к нам примкнул Бобров. Мы вместе посещали театр «Современник», бузили, кутили. Приятно вспомнить.
А в 1962-м я летел в Японию с писательской делегацией. И оказался в одном самолете с московским «Динамо» – в Токио у команды были товарищеские матчи с разными клубами. Я сидел рядом с Игорем Численко, а сзади расположился Лев Яшин. Мы разговаривали о том о сем, и вдруг Игорь обращается ко мне: «За нами тут один стукач следит, так из-за него даже выпить нельзя. Знаешь, – говорит, – мы тебе денег дадим, а ты закажи у стюарда виски». Я ему говорю: «Да не нужны мне твои деньги, я сейчас сам возьму бутылку».
Игорь открыл виски, лег на пол самолета и там, на полу, выпил свою долю. Передал мне: «Теперь ты ложись», – говорит. А мне-то чего ложиться? Я спокойно отхлебнул пару глотков. Потом Игорь обернулся и говорит Яшину: «Левка, выпить хочешь?» – «Очень». – «Ложись тогда». И Яшин полез под кресло, это я хорошо запомнил.
В Бангкоке была долгая остановка, мы ходили по аэропорту, и опять возникла та же тема. Я купил еще одну бутылку, и мы вместе с несколькими динамовцами отправились в мужской туалет и там эту бутылку распили. По-моему, они забурели серьезно, во всяком случае первый матч в Токио проиграли с каким-то позорным счетом. А тогда японцы и играть-то еще не умели. Правда, в остальных матчах наши хозяевам наколотили.
ХОККЕЙ
– В повести «Рандеву» много хоккея...
«В «матче столетия» Лев Малахитов решительно защищал наши ворота от нападения жутких профессионалов из «Звездной лиги». Одну из звездных троек возглавлял сам Морис Ришар. В конце третьего периода он получил право на буллит – поединок с Левой Малахитовым, любимцем народа. «Морис, ты идешь на меня, – думал Лева, – ты идешь на меня, рыжий буйвол Канады. Мальчики мои, Локтев, Альметов и Александров, братья Майоровы и Вячеслав Старшинов, мама моя, скромный библиотекарь, ты, мой Урал седовласый, и Волга-кормилица, жена моя Нина, святая и неприступная, товарищи мои из всех кругов общества, видите, вот я стою перед ним, худенький паяц, бедный Пьеро. Морис, в тебе нет пощады, ты обо всем забыл… Сейчас ты сделаешь финт, а потом швырнешь шайбу, как кусок твоей безжалостной души, но я, худенький паяц, безжалостно ее поймаю, и в моей ловушке она забьется, пока не утихнет, и мы разойдемся с миром». И тут Лева рванулся вперед и упал под шайбу…»
Что здесь правда, а что вымысел?
– Все перепутано – и правда, и вымысел. Наши хоккеисты – реальные фигуры все, кроме Малахитова, хотя он и похож на Третьяка. А рыжий буйвол Канады – это я взял из стихов Кирсанова. «Рыжий буйвол Канады в свитере, туго свитом». Все остальное – фантазия. Самое главное для рассказа, что Малахитов – ренессансный человек, таланты его проявлялись во всех областях, он и на скрипке играл, как Ойстрах...
ЛЕГКАЯ АТЛЕТИКА
– Каким спортом вы сами увлекались в школьные годы?
– В 15 лет я был помощником пионервожатого в пионерлагере под Казанью, и там один профессионал спорта, работавший физруком, втянул меня в легкую атлетику, заставил делать спринтерские забеги. Он проверил мои старты на секундомере и сказал: «Какая-то у тебя немыслимая прыть, результаты просто невероятные». Думаю все же, что его секундомер был не в порядке. Физрук научил меня прыгать в высоту стилем хорайн, или иначе перекатом (Фосбюри тогда еще и не родился). И вот я в школе со своим стабильным прыжком на 1 м 60 см стал регулярно побеждать. Причем никакой экипировки после войны не было: ни тапочек, ни шиповок, ни кроссовок. Так босиком и занимались.
БАСКЕТБОЛ
– В вашем «Звездном билете» я обнаружил баскетбольный эпизод.
«Я его зажал сегодня», – говорит Юрка. Забыв про новый костюм, он показывает, как проходит к щиту его соперник Галачьян, тоже кандидат в сборную, и как он, Юрка, зажимает его. Алик убеждает Юрку играть так, как играет всемирно известный негр Уилт Чемберлен».
– Баскетбол использован в повести для создания среды. Кто такой Чемберлен, у нас тогда толком никто не знал. А Алик Крамер, главный герой повести, обладал жуткой эрудицией, такой всезнайка, вот он Чемберленом и блеснул.
– Ведь вы и сами когда-то играли в баскет?
– Почему играл, я и сейчас играю, правда, в основном во Франции. Кстати, до эмиграции лет тридцать не брал в руки мяча. А в Америке шел как-то по тропинке, смотрю, в кустах валяется мяч, а рядом щит с кольцом. Стал делать броски и подумал: «Елки-палки, как же это потрясающе!». С тех пор уже лет двадцать тренируюсь. В основном сам, но иногда приходят мальчишки какие-нибудь – черные или местные французы, с ними играю.
– А в студенческие годы занимались всерьез?
– Входил во вторую сборную мединститута, выступал на городских соревнованиях. Но я тогда гораздо хуже играл, чем сейчас. Энергии, конечно, было побольше, но техники – намного меньше.
– Ну да, баскетбольная техника у вас выросла, а литературная упала…
– Надеюсь, обе выросли, – обиделся Аксенов. – Попадание, кстати, невероятное – сам удивляюсь. Из трехочковой зоны – бух-бух-бух.
– Ваш рассказ «Любителям баскетбола» – настоящий гимн этой игре. Он посвящен Стасису Красаускасу, был такой баскетболист?
– Это был мой друг, художник и профессиональный спортсмен. В баскет он играл неплохо, но прежде всего был потрясающий пловец. Когда уходил в штормовое море, люди собирались на дюнах, чтобы стать свидетелями этого красивого зрелища.
О баскетболе я писал очень много. Главный герой повести «Пора, мой друг, пора» – баскетболист, а рассказ «Свияжск» – по сути, грустный монолог бывшего игрока. Жизнь не слишком удалась, и он все время возвращается к счастливым дням спортивной молодости.
– Как у вас возник интерес к баскетболу?
– Благодаря появлению прибалтийских команд. Между двумя мировыми войнами Литва была чемпионом Европы, а Латвия и Эстония конкурировали с ней. Это были истинные профессионалы. Играли совсем иначе, чем советские любители. Мы впервые увидели настоящую хореографию баскетбола. Изумительные движения, искусство перемещаться по площадке…
В 1948-м я побывал на первенстве Союза в Москве, куда приехали все три прибалтийские сборные. Они играли в другой баскетбол даже по сравнению с ЦСКА, тогда он назывался ЦДКА. И мы, школьники, изучали эту технику прохода под кольцом, дриблинг, броски.
А вскоре я отправился в Магадан, к своей маме, и этим новым баскетболом поразил местных аборигенов. Конечно, физически ребята там были сильнее, настоящие атлеты, но в баскет совсем не тянули. Я заметил, что они за мной внимательно следят: как я хожу по площадке, кружусь с мячом. Технику получали от приезжего мальчишки…
ТЕННИС
– Почему в «Московской саге» ваши герои играют в теннис? Ведь Ельцина тогда еще не было, а в 20–30-е годы шахматы были гораздо популярнее, вспомните хотя бы фильм «Шахматная горячка».
– Все верно. Но элита, правительственная и военная, играла в теннис. У Трифонова есть гениальный рассказ на эту тему – «Игры в сумерках», он относится к 1937 году. В «Советском спорте» решили, что это про спорт, и напечатали. А на самом деле это был такой колоссальный антисоветский рассказ…
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Василий АКСЕНОВ
Родился 20 августа 1932 года в Казани. Окончил Ленинградский медицинский институт, три года работал врачом. В 27 лет написал повесть «Коллеги», в 29 – «Звездный билет», ставшие культовыми книгами поколения 60-х годов.
В 1980 году был лишен советского гражданства и уехал в США. Преподавал в Вашингтоне. Вернулся в Союз во времена перестройки. Последние 20 лет курсировал между Америкой, Россией и Европой. Работать предпочитал во французском Биаррице.
Автор около 30 повестей и романов. Был награжден французским Орденом литературы и искусства. Лауреат русского «Букера».
ГЕРОИ И ПРОТОТИПЫ ЕГО КНИГ
МИХАИЛ ТАЛЬ
ЛЕВ ЯШИН
ВЛАДИСЛАВ ТРЕТЬЯК
МОРИС РИШАР
УИЛТ ЧЕМБЕРЛЕН
