Потом, нервами и кровью
ФЕХТОВАНИЕ
Одно упоминание имени Александры Забелиной воскрешает в нашей памяти события целой эпохи фехтования. Первая советская чемпионка мира, обладательница трех золотых олимпийских медалей, десятикратная чемпионка мира, двадцатидвукратная чемпионка СССР. Миниатюрная, изящная, сдержанная и рассудительная в жизни, азартная и непредсказуемая на дорожке – такой она запомнилась болельщикам Олимпиад в Риме, Мехико, Мюнхене.
Опыт участия этой великой спортсменки в Играх может пригодиться и участникам Олимпиады-2004. Вот монолог знаменитой фехтовальщицы из готовящейся к печати книги Татьяны Колчановой:
— Принято считать, что Олимпиада – это праздник. Миллионы людей в дни Игр прикованы к телевизорам. Тысячи готовятся к главным стартам четырехлетия. Это не только спортсмены и тренеры, но и модельеры и художники, певцы и композиторы, архитекторы и строители... И все это здорово, потому что создает атмосферу действа, неповторимого по своему размаху и содержанию.
Я человек эмоциональный, и на меня внешние атрибуты Игр тоже производили впечатление. Все это осталось в памяти и живет во мне и сейчас. Но если говорить не о внешней стороне Олимпийских игр, а о том, чем они наполнены, то мне близки слова поэта Роберта Рождественского:
Игры? Кто назвал игрою эти дни наперечет?
Потом, нервами и кровью завоеванный почет...
1960. РИМСКИЕ КАНИКУЛЫ
...Мы ехали в Рим побеждать. Молодая честолюбивая команда, новая волна в фехтовании. Именитым соперницам мы готовились противопоставить незнакомый скоростной стиль, задор и огромное желание принести славу советскому спорту.
Древний город потряс нас не только историческими памятниками, но и своеобразным архитектурным стилем всех олимпийских сооружений, построенных специально к Играм-60. На открытии Олимпиады над «Стадио Олимпико» летали вертолеты, гремели военные оркестры, и надо было не потеряться в этом восторженном море эмоций, сохранить себя для главного дела.
В Риме у нашей команды сложилась необычная ситуация, просто на грани трагической. Мы благополучно добрались до полуфинала, где нас ожидала встреча с французской сборной, о силе которой знали все. Начался матч ровно: бой выиграли француженки, бой – мы, еще раз все повторилось. И вдруг игра пошла «в одни ворота»! Судил встречу итальянец Малакарне. Его симпатии были явно на стороне более авторитетной французской команды. Вот и отбирал у нас укол за уколом.
При счете 2:7 Иван Ильич Манаенко, наш тренер, властно поднял руку: «Надо прервать встречу!». Потребовал заменить судью. Для Олимпийских игр это был беспрецедентный случай. ЧП разбиралось в течение двух часов! Судья клялся в том, что он будет более внимателен. От технического директората выделили двух наблюдателей, и встреча была продолжена. Перед нами встала простая и одновременно несказанно трудная задача: нельзя было проиграть больше ни одного поединка.
Шли бои на износ, на пределе и даже за пределом человеческих возможностей. В эти испепеляющие минуты огромную роль сыграл наш тренер. Манаенко прекрасно разбирался в психологии фехтовальщиц. Он сумел найти для каждой такие слова, которые сплотили нас, превратили в Команду. И мы победили! А потом выиграли и у команды Венгрии в решающей встрече. Впервые в истории фехтовальных олимпийских турниров.
Это был уже какой-то рубеж жизни. К тому времени я стала чемпионкой мира среди взрослых, а потом – среди юниоров, но командная победа на Олимпийских играх, да еще такая, была другого ранга, имела иной вес.
Рядом за олимпийские награды боролись легкоатлеты и боксеры, волейболисты и гимнасты. Все мы горели одной мечтой, одной целью, для которой жизнь сузила рамки, будто здесь, в Риме, наша жизнь начиналась и заканчивалась. И надо было прожить ее достойно.
1968. В ГОСТЯХ У СИКЕЙРОСА
Токио-64 я пропустила – ждала рождения сына. Поэтому следующим моим олимпийским городом стал экзотический Мехико. Я уже объездила полмира и не думала, что меня можно чем-то удивить. Но то, что я увидела в Мексике, потрясло. Пирамиды Луны и Солнца, Антропологический музей, где в подземных зданиях собраны произведения древних индейских художников и ученых, культура племен майя и ацтеков. Мы были в гостях у знаменитого художника Сикейроса. А еще я полюбила простых мексиканцев, необыкновенно открытых, в чем-то даже наивных людей.
В 1968 году наша команда обновилась. В сборную пришли молодые Елена Белова и Светлана Чиркова. Белова сразу стала олимпийской чемпионкой! Женская сборная оставалась такой же монолитной, у нас уже был завоеванный авторитет, и потому мы считались главными претендентками на победу в командном турнире. Вновь, как и в Риме, в финале мы встретились с командой Венгрии и довольно легко победили.
Мне бы закончить свои воспоминания на этой мажорной ноте, но впереди был Мюнхен. Если сравнить все мои Олимпиады, то последняя оказалась самой сложной.
1972. ТАНКИ В ОЛИМПИЙСКОЙ ДЕРЕВНЕ
Игры?! Разве это игры? Если крупно и всерьез,
После всех надежд наивных, после всех обид и слез,
После испытанья боем, после стольких передряг
Вновь восходит над тобою твой непобежденный флаг!
Было красивое начало, и трагическая развязка. Соревнования были четко организованы, хорошо освещались, казалось, с этой налаженной машиной ничего не может случиться. Но все изменили палестинские террористы, захватившие в заложники израильскую команду. При проведении антитеррористической операции большинство заложников погибли. Олимпийская деревня была переведена на военный режим. Спортсменок переселили в мужское общежитие, рядом стояли танки, по «деревенским» улицам патрулировали военные. Игры оказались на грани срыва.
Мы ждали. Но соревнования день за днем откладывались. После четырех лет подготовки, которая была рассчитана не только по месяцам – по дням, томительное ожидание сжигало наши нервы. И мы на глазах перегорали.
Наконец начали. И вновь мы в финале, а там нас снова ждут фехтовальщицы Венгрии. Не знаю, как у кого, а у меня было такое ощущение, будто на плечи взвалили непосильную ношу и надо было ее во что бы то ни стало дотащить до конца. Первый бой – поражение 1:5. Вдруг я поймала себя на том, что моя левая нога зажила своей отдельной жизнью. Она подергивалась, приплясывала, а я ничего не могла с ней поделать. Врачи долго колдовали над ней, и я смогла продолжить борьбу. Все мы: Галина Горохова, Елена Белова, Татьяна Самусенко, Светлана Чиркова и, не побоюсь быть нескромной, я – умели сражаться и знали, за что бьемся. Это была та самая ситуация, когда каждый человек открывает в себе еще неведомые ему резервы. Мы выиграли – 9:5. И снова стали чемпионками!
Я все время говорю о командных соревнованиях, потому что победа в личном турнире, конечно, почетна, значительна, но в командной борьбе человек зачастую способен «прыгнуть выше головы». Потому что здесь ты не один и отвечаешь не только за себя, но и за тех людей, которые рядом, которые ждали этого часа, изо дня в день отказывая себе во многом, почти во всем. Здесь надо быть готовым выложиться до последней капли. Или не ехать вовсе. Это мое твердое убеждение.
ДЕЛО БЫЛО В ПАРИЖЕ
…Чемпионат мира 1957 года. Париж. Фехтовали тогда по круговой системе, а для того, чтобы победить, надо было проводить в день до 40 поединков. Когда за полночь завершились поединки рапиристок, зрителей в зале не осталось. А случилась сенсация. Победила никому не известная Шурочка Забелина. Это была первая золотая медаль советских фехтовальщиков в личном зачете. На следующий день журналисты и болельщики выискивали в зале Забелину. Она появилась только во второй половине дня. Но ее не узнал даже тренер Иван Ильич Манаенко. «Цепелина», как ее называл комментатор в зале, с утра «спустила» все свои суточные на прическу в парижском салоне красоты и на приобретение платья и туфель на высоких каблуках. К ней тут же подлетели журналисты. Предложили в ходе интервью закурить. Забелиной не хотелось показаться забитой советской девчонкой, и она от сигаретки не отказалась. Манаенко был в шоке. Шура потом объяснялась с тренером: «Понимаете, во Франции нашим видом спорта занимается аристократия, видимо, у них принято курить перед телекамерами. Вот я и решила, пусть не думают, что в СССР живут люди третьего сорта».
