Субботний пас от Василия Уткина из Афин. Хасан Бароев, ученик моего товарища. Взгляд издали на портрет Олимпийского чемпиона

Мой товарищ – человек известный. Не знаменитый, но известный. Как это? Это означает, что он – фигура не публичная, то есть не политик, не спортсмен, но когда ты молод и на протяжении многих лет успешен в серьезном бизнесе и при этом не ведешь замкнутого образа жизни, тебя знают, разумеется. Моего товарища зовут Алексей Ким.

Я знаю его, так или иначе, лет десять. Мы в одной компании играли в футбол, периодически перезванивались, сиживали за ужином… В юности Алексей занимался классической борьбой. Я это запомнил сразу и вдруг, потому что однажды в нашей компании зашел разговор на эту тему и в конце концов свелся он к интересному аттракциону: еще один наш общий знакомый, парень физически крепкий, рослый и не меньше трех раз в неделю вдумчиво посещающий фитнесс-зал, поспорил с Кимом, что продержится против него одну минуту. Секунд через тридцать наш общий знакомый был прижат крепкими лопатками к полу.

Иногда наша компания принимала участие в любительских футбольных турнирах. Алексей за нас никогда не играл, потому что выставлял обычно собственную команду. Это называлось «Торпедо», причем было клубом борьбы. Оказывается, Алексей достаточно давно выкупил спортивную школу, в которой сам когда-то занимался, и содержит ее. Вот люди, которые там работают, тоже любят футбол.

Некоторое время назад я узнал, что Алексей Ким успешно продал свой бизнес. Как складывается с тех пор его деловая жизнь, я в точности не знаю. Наверняка хорошо. Но тем делом, которому он посвящает с тех пор большую часть своего времени, стал именно борцовский клуб «Торпедо».

Я об этом немного забыл до тех пор, пока прошлой осенью не прочел в «Советском спорте» – совершенно случайно, конечно, я обычно читаю другие страницы – о чемпионате мира по греко-римской борьбе. В конце чемпионского списка была приписка, что двое – имена я тогда не запомнил – представляют московское «Торпедо».

Я позвонил с поздравлением. Мы увиделись через пару дней. Леша с совершенно счастливым лицом сообщил, что его клуб – единственный в мире, и так уже почти неделю. Потому что только у него в клубе два действующих чемпиона мира.

После этого разговора я, конечно, уже накрепко запомнил эти два имени: Юрий Глушков и Хасан Бароев.

– А ты в футбол-то продолжаешь играть? – спрашивал Ким. – Мы, кстати, у себя играем по средам. Если будет время, заходи – у нас серьезные зарубы бывают.

– Куда уж мне с борцами в футбол-то играть! Это для вас, небось, часть тренировки, швыряете там друг друга.

– Обижаешь! Ты приходи, посмотри, как Хасан играет. Он же осетин, у него это в крови.

– Центрфорвард таранного типа?

– Вася, он отлично играет в футбол. У него мяч не отнять, он тебя один в один сколько захочешь раз, столько и обыграет.

Тогда Хасану Бароеву было девятнадцать лет. Чемпионом мира он стал в еще более молодом возрасте, чем Александр Карелин. Лучшего борца России в тяжелом весе всегда будут сравнивать с Карелиным; оставим это специалистам, тем более что уважение к великому Сан Санычу не мешает сегодня признать Бароева самостоятельной борцовской величиной.

Три дня назад он вернул России олимпийское золото в своей весовой категории.

Я стал следить за публикациями о Бароеве, расспрашивать при случае. Оказывается, у парня очень непростая судьба. Он родился в Средней Азии, куда его предки с Кавказа в небезызвестные годы были высланы. Борьбой стал заниматься в четырнадцать лет. Это не слишком поздно, но уже и не рано. Борьбой, что особенно важно, греко-римской, а не вольной. Мы знаем очень много осетинских борцов, но все они – вольники, Хасан – первый классик. Но вот выбрал же себе жизненный путь человек.

Одно из самых сильных впечатлений от Олимпиады для меня – мысль о том, что заставило когда-то столь непохожих и далеких друг от друга во всех смыслах людей, как мой товарищ Алексей Ким и Хасан Бароев, в какой-то момент начать движение навстречу друг другу. Страшно подумать – я знаю Кима десять лет. Бароеву тогда было без малого одиннадцать, и он еще даже не начал заниматься борьбой!

Например, вот такая история. Бароев – действующий чемпион мира. Он победил на чемпионате России в этом году. В финале победил очень серьезного конкурента – Юрия Патрикеева. Это была их единственная очная встреча, наглядно показавшая, кто сильнее. Не буду ударяться в тонкости, я не специалист в борьбе; но я совершенно не могу понять, как так могло получиться, что за неделю до начала Олимпиады именно в тяжелом весе у сборной России – и это зафиксировано спортивными газетами, следившими за ситуацией – не была выбрана одна кандидатура. Так и писалось со слов главного тренера Геннадия Cапунова: «Бароев или Патрикеев». Бароева хоть взяли, а вот другого торпедовского чемпиона, Глушкова, нет. И в этой категории у нас нет золота, уж не знаю и не мне судить, по этой или по другой какой причине.

Уже здесь, на Олимпиаде, я узнал от знакомого журналиста – и вот он-то уже в борьбе совершенно точно специалист – что эта история тоже имеет отклик в исторической уже биографии Карелина. Сан Саныча, как это ни странно узнавать теперь, тоже не хотели брать в Сеул. Тогдашний главный тренер, все тот же Геннадий Сапунов, предпочитал другого борца – писаного красавца Игоря Растороцкого. Поехал угловатый юноша Карелин, будущий трехкратный олимпийский чемпион. Но кто ж знал-то?

Между прочим, тогда Карелин тоже проигрывал в финале. И переломил схватку отчаянно смелым броском за пятнадцать секунд до конца. С Бароевым это случилось сейчас.

«Я очень рад, что эта медаль вернулась в Россию. Я благодарен Хасану неимоверно», – скажет после бароевского финала Карелин. А Бароев, еще чуть погодя, своим спокойным голосом произнесет: «Ну и что, что я чемпион? Один раз многие могут. Один умный человек, тренер у нас есть пожилой, мне сказал тут, что настоящий чемпион – это когда три раза».

А Алексей Ким, который смотрел на схватку с трибуны (к ковру подпускают только одного тренера), сел снимать ее на видеокамеру. Кстати, тоже поступок, рисующий напряжение – телетрансляция тут не подходит, по телетрансляции своих чувств не вспомнишь, если своими глазами видел. Вот она, съемка, на всю жизнь останется – именно с той точки, той крупностью, которой ты ее увидел в первый раз…

Правда, проверить это не выйдет. Потому что нет у Кима той записи. Потому что в самом конце схватки, когда Хасан еще проигрывал, он с досадой швырнул ее куда-то в сторону – и тут же Бароев швырнул своего тяжеленного соперника. И это была уже победа.

Когда-то давно, при очередной встрече, я спросил Алексея – дескать, окупаются ли вложенные в клуб борьбы затраты. Глупый на самом деле вопрос с очевидным ответом. Ким человек воспитанный, он на мою глупость спокойно ответил, что нет, конечно, и никогда они не окупятся.

– Но, – добавил он после паузы, – это гораздо интереснее и важнее для меня, чем любой бизнес. Я всегда хотел этим заниматься. Ты бы видел, сколько в моей школе народу занимается!

Я сейчас думаю, что это примерно все равно как спросить, окупятся ли деньги, потраченные на выброшенную видеокамеру. Но разве о них жалеешь? Разве жалеешь о сорванном в беспамятстве голосе? Улыбаешься, вспоминая. Кто-то подобрал эту камеру, и Бог с ней – все равно ни одна подробность этой схватки никогда, наверное, из памяти моего товарища не изгладится.

Может, и на фарт бросил – очень такая спортивная приходит вдруг в голову мысль.

На самом деле ответить на вопрос о случайности встречи двух таких разных, как Бароев и Ким, людей легче, чем показалось сначала. Сила, которая их свела, – детская мечта, наверное. Никак не розового цвета – ведь из детского возраста оба фигуранта моей истории давным-давно вышли. Детская мечта, которая оказывается реализованной, – это целая серия непростых приключений. Не обязательно веселых.

Но они всегда того стоят.