Психологи Светлана и Юрий Кузнецовы: Жаль, что нас не взяли в Ванкувер

СОБЫТИЕ ДНЯ. СОЧИ-2014
ДО ОТКРЫТИЯ ЗИМНИХ ИГР – 1395 ДНЕЙ

Они не называют свои разработки секретными. Но признают – на Западе подобными методиками не обладают. И купили бы у русских «весь пакет». За большие деньги. Русские не продают.

Среди тех, с кем работали эти специалисты, – чемпионка Пекина, призеры Ванкувера. Притом руководители Центра информационно-психологической безопасности Светлана и Александр Кузнецовы избегают заявлений о своем «решающем вкладе в наши победы» – немногочисленные и оттого более ценные.

 

Кузнецовых я увидел в январе в Рыбинске. На этапе Кубка мира они работали с лыжниками, которые готовились к Ванкуверу. А с несколькими лидерами команды, как я узнал, контактировали и раньше, осенью 2009-го. Тогда, за три недели до Игр, знатоки человеческих душ вежливо, но твердо от интервью отказались.

Позвонили в конце марта. Встретились в их строгом офисе без вывески недалеко от «Лужников».

НА ИГРЫ КАК НА ПОЖАР

– Вы руководите Центром информационно-психологической безопасности и НИИ ресурсных технологий. С олимпийцами работали по велению души или по контракту?

– За два месяца до Игр в Пекине Вячеслав Фетисов, руководивший тогда Росспортом, предложил поработать с олимпийскими сборными. Мы объяснили, что в такой срок невозможно эффективно взаимодействовать с большим количеством людей. В итоге согласились взять двоих. Одна девочка поехала на Олимпиаду и стала чемпионкой. Другой спортсмен по не зависящим от нас причинам в финальный турнир не попал.

Что касается зимних видов, то сначала мы познакомились с тренером дистанционщиков Юрием Бородавко, а потом нас пригласил глава лыжной федерации Владимир Логинов.

– Без контракта?

– Скажем так, в качестве консультантов. Нам было очень интересно. В команду дистанционщиков мы вошли в ноябре. Важна была позиция их тренера, Юрия Бородавко. Он мог заявить, что посторонние люди мешают тренировочному процессу. Он так не сказал. В итоге мы с удовольствием вспоминаем общение с Сашей Легковым, Максимом Вылегжаниным, Аленой Сидько…

– …которая, выиграв в декабре «Красногорскую лыжню», через три недели вылетела из сборной из-за положительной пробы на ЭПО…

– Алена – интересный человек, восприимчивый к нашим методикам. Не считаем возможным углубляться в причины ее отстранения. Она сама пришла к нам в Давосе. Значит, чувствовала свою силу. И очень хотела попасть на Игры. Разве человек, который готовится к Олимпиаде, будет стремиться к психологу, а потом применять допинг?

– Но в итоге она пролетела мимо Ванкувера, а Легков и Вылегжанин туда поехали. И после первых гонок показалось, что как раз психологической устойчивости им не хватило.

– Делать выводы, глядя на телекартинку, – непрофессионально. Мы уважительно относимся к Саше Легкову. Он был первым, кто к нам пришел. И первым показал, что наши методики могут действовать так сильно. Саше были даны серьезные упражнения. Он прекрасно с ними работал (это к досужим разговорам о том, что большинство спортсменов – люди недалекие). Мы не можем заставить человека выполнять упражнения, которые он не понимает. А наши методики рассчитаны на интеллектуально развитых людей. Это практически физика и математика.

– После 4-го места в индивидуальной гонке Легков крикнул, что пошел за деревянной медалькой. Он чуть не плакал. Товарищи по команде позже признали, что больше суток Саша пребывал в депрессии. Но потом встряхнулся. Будь вы в Уистлере – смогли бы привести его в норму быстрее?

– Нам не нравятся люди, заявляющие, мол, если б я там был, то все бы изменил. Неизвестно, как все могло происходить в реальности. Тогда было очень важно доверие Легкова к тем, кто с ним работает. Для психолога Саша очень хорош в работе – отлично видит, слышит, чувствует.

– Во время Игр у вас не было связи ни с кем из спортсменов, с кем вы работали осенью и зимой в лыжной сборной?

– Кто-то писал по электронной почте. Кто-то звонил. Но наша работа требует двух-трех часов личного общения. С каждым. Ни накануне Ванкувера, ни когда все ребята оказались в Канаде мы не работали так, как хотели. И так, как было необходимо. При том, что мы понимали: психолог, которого допускают в национальную сборную, должен очень аккуратно входить в этот единый, слаженный организм, который много времени живет по своим определенным законам и программам.

ПРОПУСК В СБОРНУЮ

– Год назад у первой национальной команды появился новый главный тренер – Юрий Чарковский. Он был призван снять напряжение между группировками внутри сборной и объединить всех ради единой цели – побед в Ванкувере…

– С Чарковским получилась интересная ситуация. Когда мы только приехали в сборную, он к нам отнесся весьма настороженно. Он, как выяснилось, прежде видел немало психологов, которые приходят, начинают слишком часто размахивать руками и избыточно много говорить. Такие специалисты, как правило, требовали к себе чересчур много внимания. И, кроме того, влезали напрямую в тренировочный процесс. То есть начинали учить тренеров-практиков, что можно им делать и что нельзя. Мы только можем спросить тренера: что вам нужно? Получив ответ, что нужно то-то и то-то, приступаем к работе. Чарковский это быстро понял. Мы сработались.

– Спортсмены должны сами выразить желание пообщаться с психологом «до» или «после» тренировки или старта или это происходило в «добровольно-принудительном порядке»?

– Ни в коем случае, никакого принуждения! В сборной знали, что на базе присутствуют психологи, – и все шли сами. Случалось, что тренер просил составить наше мнение о том или ином спортсмене. Но мы могли предоставить данные, полученные в результате нашей работы со спортсменом, только с его согласия. Это же как врачебная тайна, информация исключительно конфиденциальна.

В итоге очередь к нам выстраивалась иногда до двух ночи.

– Но первоначальную наводку все-таки давал тренер?

– Да, сначала мы говорили с тренером. И с Бородавко, и с Каминским. И уже только после этого начиналась работа с ребятами. Очень индивидуальная. Притом мы все время подчеркиваем: нам хотелось, чтобы предлагаемые технологии вы испытывали в более спокойный, тренировочный период, а не во время соревнований. Но решение о том, когда их применять, вы должны принять только сами.

СПРИНТ, СПРИНТ, СПРИНТ!

– Почему вы оставили дистанционщиков и переключились на спринтеров?

– Просто потому, что дистанционщики уехали из страны, а у нас здесь постоянная практика. А со спринтерами нам дали возможность поработать в Демине под Рыбинском и месяцем ранее – на этапе Кубка мира в Давосе, быстро сделав визы и аккредитации.

– Вы сказали: предпочтительнее, чтобы спортсмен применял ваши методики перед тренировочным стартом, а не перед олимпийской гонкой. Значит ли это, что в стрессовой ситуации предлагаемые вами упражнения менее эффективны?

– Приведем случай с одним из спринтеров сборной. Известно, что иногда они бегут, сформулируем так, не «свои» дистанции. Так вот, этот очень хороший спринтер уже назавтра должен бежать на серьезных международных соревнованиях «чужую» дистанцию. А сегодня у нас с ним происходит долгий разговор. Причем, учитывая, что у него психологическое образование, разговор идет как с коллегой. Предлагаем ему наши упражнения. Обучились, сделали, попробовали в кабинете. И честно объясняем: «Конечно, хотелось бы, чтобы ты попробовал это применить в более спокойной обстановке. Но завтра у тебя гонка. Если ты настроен попробовать сделать это упражнение во время ответственных стартов – пробуй. Но это должно быть только твоим решением».

– Он попробовал?

– Да.

– Получилось?

– Получается всегда. Но другое дело – когда они на расстоянии, это все равно что учить ребенка кататься на двухколесном велосипеде. Говорите-то вы все правильно. Но ребенок садится в седло и половины ваших слов не слышит. Пока он сам не проехал, не упал, не прочувствовал на себе. И потом он спрашивает: «А что же раньше-то не сказали вот про это и вот про это?». А мы говорили! То есть даже самый думающий спортсмен должен все испытать на себе, прочувствовать. И мы с большим уважением отнеслись к ним, потому что они это поняли и приняли.

– Из пяти российских спринтеров-мужчин, работавших с вами, четверо взяли медали в олимпийском Уистлере. Эффект был достигнут в том числе и благодаря вам?

– Победы достигнуты спортсменами. Это их личная заслуга. Хотя мы их всех протестировали. А, например, в Демине нам предоставили возможность находиться прямо на старте, куда допускают только тренеров и спортсменов.

НИКАКОГО РАССЛАБЛЕНИЯ!

– Процитирую знаменитого тренера Елену Чайковскую: «С психологами надо работать аккуратно. Я работала со многими. Иногда происходит подмена понятий. Они одеяло стягивают на себя. Психологи тебя изумительно уводят от соревнований, гуляют с тобой, расслабляют. И лишь только психолог видит, что спортсмен захмурился, он его уводит в сторону. И в таком расслабленном состоянии фигуристы выходят на лед. А ты уже ничего не можешь сделать! Но мне не нужны сонные мухи – мне нужен настрой на старт… Потому надо смотреть, куда ведет спортсмена психолог…».

– Думаете, мы будем спорить в данном случае с Чайковской? Нет, мы с ней согласны. Вы решили лечиться натуропатией, физиопроцедурами, гомеопатией? Тогда выбираете специалиста конкретного направления. В психологии так же. Мы выступаем за то, что спортсмена нельзя расслаблять. У нас есть возможность выбирать. И мы стараемся работать только с теми атлетами, которые нам интересны. При этом наш центр не отказывал ни одному спортсмену, который обращался лично к нам. Случалось, к нам приезжали из других городов и ночевали прямо тут.

– Так все-таки о «вредном расслаблении»…

– Работая со спортсменами, мы понимаем, что они работают на сверхвозможностях. Каждый человек в младенчестве совершил маленький подвиг в своем развитии – когда встал и пошел. Но кто-то дошел до дивана и, лежа на нем и жуя чипсы, смотрит на реальные подвиги других. А эти спортсмены добежали до олимпийских медалей, потому что они имеют сверхзадачу и развивают свои способности. Расслаблять их в такой ситуации как минимум странно. Мы работаем тогда, когда атлет мотивирует себя к чему-то серьезному.

– И если у спортсмена проблема внутренняя или внешняя, например, «как победить норвежцев?» – вы не снимаете ее?

– Мы не снимаем, не удаляем, не занимаемся хирургией. Мы переводим в позитив то, что человек может считать проблемой. Это – самое главное. А специально по снятию «норвежского барьера» мы не работали. Настраивать атлета экстра-класса таким образом, мол, «ты победишь норвежца!» – не наш метод. Скорее надо настраивать на то, что не нужно бояться ни Нортуга, ни кого-то еще – он такой же человек из плоти и крови, как и ты.

– Нынешний состав российской лыжной сборной способен эффективно подготовиться к Сочи-2014?

– Да. Но кое-кто из ребят еще даже не почувствовал того психологического потенциала, который в них есть. Некоторые говорили, что, например, Миша Девятьяров не выступил так, как мог бы. Но Миша – тот человек, который обязан готовиться к Сочи. У него есть очевидные зоны роста. И так – по каждому. Морилов – пожалуйста. Петухов – пожалуйста. Крюков и Панжинский – удивительные ребята, но совсем молодые еще психологически.

– Если вам предложат контракт на весь олимпийский цикл по целевой работе с одной из сборных, вы согласитесь?

– В Министерстве спорта, в нескольких федерациях про нашу работу знают хорошо. Мы такой контракт отвергать не будем. Но пока его никто не предлагает.

МНЕНИЕ ОЛИМПИЙЦА

БРОНЗОВЫЙ ПРИЗЕР ИГР-2010 АЛЕКСЕЙ ПЕТУХОВ: ВСЕ СПРИНТЕРЫ ХОТЯТ РАБОТАТЬ С НИМИ!

Я общался с психологами на этапе Кубка мира в Давосе. Мне это помогло. Но они сразу сказали: «Если хочешь работать с нами, надо работать плотно». Я хочу этой работы, но нет времени. Ни у меня, ни у них – в Ванкувер эти специалисты, увы, не полетели. Они не являются штатными психологами сборной.

Однажды кто-то из наших ребят зашел к ним и сказал, что услышал их ссору между собой. Мне же показалось, что они не ругаются – просто у них такая манера поведения. Их работа не похожа на работу «киношных», голливудских психологов, утешающих проблемные семейные пары. У них не исповедуешься. И не испытываешь гипнотическое воздействие. Скорее испытываешь очень высокую степень доверия. Ну, например, мне было сказано: «У тебя есть нюансы, которые тебе сейчас не нравятся. Есть люди, которые твердят, что от этого надо избавиться. Посмотри по-другому. Попробуй то, что было – или казалось – отрицательным, превратить в положительное».

Мне очень жаль, что им не сделали аккредитации на Олимпиаду. В команде спринтеров с ними хотят работать все. Они должны быть в сборной наравне с теми людьми, которые обеспечивают результат, – сервисменами, смазчиками.

ЛУЧШИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ

Спортсмен	Вид спорта	Срок работы	Место на Играх
Ламонова	Фехтование (рапира)	Два месяца	1-е
Крюков	Лыжные гонки (спринт)	Полтора месяца	1-е
Панжинский	Лыжные гонки (спринт)	Полтора месяца	2-е
Петухов	Лыжные гонки (спринт)	Полтора месяца	3-е
Морилов	Лыжные гонки (спринт)	Полтора месяца	3-е