Ольга Забелинская: Я доказала отцу!
ФОТО НА СТЕНЕ
– Кажется, знаю, чьего звонка вы особенно ждали после финиша, Ольга.
– Первым дозвонился Юра, муж, потом меня сразу повели на допинг-контроль, пресс-конференцию, награждение, а телефон остался в рюкзаке. Когда вернулась, увидела множество пропущенных звонков.
– В том числе от отца?
– Нет, он пока не звонил…
– Значит, история ваших сложных взаимоотношений не исчерпана, конфликт не погашен?
– Это дела давно минувших дней. У него своя жизнь, у меня своя… В детстве – да, хотела что-то доказать отцу. Собственно, и на велосипед поэтому села. Мечтала вырасти и выиграть Олимпиаду, как он.
– Чтобы пожалел, от какой дочери отказался?
– Он не отказывался, его попросту очень долго не было в моей жизни. Мы впервые встретились, когда мне исполнилось лет шестнадцать. А до того отец присутствовал, что называется, фотографией на белой стене…Приезжала на трек, на доске почета висел его портрет. Ну, картинка и картинка, что с нее взять? В душе эмоции не бушевали, потребности в общении не испытывала. Отец, наверное, и не знал, как я живу, чем занимаюсь…
– Почему так получилось?
– Наверное, об этом нужно спрашивать не у меня. Я родилась за два месяца до Московской Олимпиады. Отец готовился к соревнованиям, и, подозреваю, ему было не до детей. Тем более внебрачных. Да и после Игр, насколько знаю, его тогдашняя законная жена не давала общаться со мной, а он, наверное, не слишком стремился.
Я не особенно этим интересовалась: нет, значит, нет. Поскольку выросла без отца, то не знала, что может быть по-другому. Привыкла и думала: так и надо. Сравнивать-то не с чем. Мама заменяла мне семью, старалась, чтобы я не чувствовала себя обделенной.
– Людмила Анатольевна рассказывала об отношениях с Сергеем Николаевичем?
– Она не говорила, а я не спрашивала. Зачем? Знаю, что в молодости мама занималась конькобежным спортом, была кандидатом в мастера спорта. Она и сейчас работает завучем в спортшколе в Петербурге, в которой и я тренировалась.
ДЕВЧОНКА-МАЛОЛЕТКА
– Отцовскую чемпионскую гонку смотрели когда-нибудь?
– Ни разу. По возрасту увидеть ее живьем, понятно, не могла, и позже как-то не сложилось. Тогда ведь видеомагнитофонов не было, пришлось бы специально искать запись. Смысла не видела. Помню, мама переживала, если по телевидению показывали гонки с участием отца, болела. А я его на трассе не застала.
– Сами когда заниматься начали?
– В сознательном возрасте всегда хотела стать велосипедисткой. Лет, наверное, с четырех. Из-за него, из-за отца. Но таких малявок в наш спорт не берут. В советское время в секцию принимали лишь тех, кому исполнилось двенадцать. Я пришла в десять. Увидела объявление на улице: «Приглашаем мальчиков 1978 года рождения в велосипедную школу общества «Динамо». Думаю: схожу-ка. Даже маму не предупредила.
Меня не приняли. Во-первых, девчонка, во-вторых, малолетка. Но я сказала, что дочка Сергея Сухорученкова. В Питере, да и в Союзе, это имя гремело…
– Отцовскую фамилию взять не хотели?
– Мне нравится та, что от мамы досталась. Горжусь ей…
А из «Динамо» меня тогда, в 1990‑м, переадресовали в «Трудовые резервы», где набирали девочек. Так я оказалась в велоспорте. И вот уже два с лишним десятилетия в нем.
– У вас ведь старт получился стремительным?
– В тринадцать лет выполнила норматив мастера спорта и всегда соревновалась с девочками постарше. На мой взгляд, лидерство – качество врожденное, а не приобретенное. С детства не чувствовала себя грегари. Нет, если нужно, могу поработать на команду, но по натуре мне комфортнее быть впереди, лидировать.
– К семнадцати годам вы уже дважды выиграли звание чемпионки мира среди юниоров.
– Да, сначала индивидуальную гонку в Сан-Себастьяне, а потом и трек.
СЕРДЦЕ – НЕ КАМЕНЬ. А МЫШЦА
– Диагноз «порок сердца» вам к тому моменту уже поставили?
– Это выяснилось еще в роддоме. С детства наблюдалась у ревматолога, регулярно проходила обследования. Мне долго категорически запрещали заниматься спортом, отказывались давать справки, вынуждали идти на разные хитрости.
Любопытно, что при нагрузке сердце у меня работает лучше. Такой вот парадокс. Сколько раз бывало: врачи сделают кардиограмму и падают в обморок. А потом я начинаю крутить педали на тренажере или приседать, и показатели идут вверх. Сердце – тоже мышца, ее надо постоянно тренировать…
Но медики все равно боятся. Когда родила первого сына, его полдня не приносили в палату, говорили, что нужно разрешение кардиолога. Мол, вот проведет осмотр, и только после этого. Помню, сильно возмутилась: «Ребенок с ночи лежит голодный, а вы перестраховываетесь!» Болезнь не помешала же мне выиграть чемпионаты мира.
– А кто-то еще есть с пороком сердца в велоспорте?
– С таким диагнозом больше нет. Я одна… Но пока – тьфу-тьфу – все идет нормально. Правда, надоело спорить с врачами, они по-прежнему считают меня патологически больной.
– У вас, Ольга, не жизнь, а сплошная борьба. С отцом, с медиками...
– Зато не скучно! Я так живу, иначе не умею. Поздновато переучиваться. И с отцом не борюсь. Хотелось доказать ему, но это другое…
– Как вы впервые встретились?
– Был момент, он вернулся к маме, прожил с ней года два или три, пока опять не ушел. Любвеобильная натура…
– Легко его приняли?
– Раз маме хорошо, значит, и мне. Пока отец был с нами, я стала чемпионкой мира.
– Сергей Николаевич вас тренировал?
– Никогда. У нас принципиальные разногласия. Он всегда ворчал, что неправильно занимаюсь, все не так делаю, а у меня своя методика. Если заходил профессиональный разговор, обычно заканчивалось спором. Случалось, и ссорились. Оба упрямые, твердолобые, ни один не уступит…
В последний раз поругались после минувшего чемпионата мира, когда я сказала, что велосипед был хуже, чем у победителя, не позволил выступить лучше. Отец начал говорить, что он на обычном дорожном побеждал тех, кто щеголял на супер-пупер. Дескать, велосипед сам не едет. Это так, но времени-то много прошло, техника сильно изменилась за несколько десятилетий. Словом, опять поспорили, я обиделась…
ВЕЛОКРУГОСВЕТКИ
– Если с детства хотели стать олимпийской чемпионкой, почему приехали лишь в Лондон, а не в Афины или Пекин?
– В 2004‑м родила Богдана, в 2008‑м Виталика… Так получилось. Когда возникал выбор: ребенок или Олимпиада, выбирала детей, что, на мой взгляд, совершенно правильно. Перед Афинами мне даже позвонил президент нашей федерации: как же так, Оля? Я вежливо попросила не вмешиваться в личную жизнь.
В 2006‑м хотела уйти из профессионального спорта. Видеть велосипед не могла, не смотрела в его сторону. Точную дату помню: 25 мая. Поставила боевого коня в гараж и три года к нему не приближалась.
– Наелись досыта?
– До тошноты. В сборной просили не горячиться, но я твердо сказала, чтобы исключали из состава и не рассчитывали. Все, больше гоняться не буду.
Сначала помогала мужу в строительном бизнесе, сына родила. Потом случился финансовый кризис, и я переключилась на домашние заботы. Но быт заедает, я привыкла к другому ритму жизни, да и по велосипеду соскучилась. Сама позвонила главному тренеру сборной Гурьянову: «Юрий Сергеевич, хочу вернуться». Он был приятно удивлен.
– Тяжело возвращались?
– Непросто. Сначала поддержала сборная, потом я подписала контракт с итальянской командой. Мы семьей перебрались жить на Кипр, сняли дом. С маленькими детьми там гораздо комфортнее, чем в зимнем Петербурге. Да и тренироваться можно круглый год.
– Сколько вы обычно проезжаете за день?
– От ста до ста пятидесяти километров.
– Ежедневно?
– По выходным позволяю себе послабление километров до восьмидесяти… Не буду врать, иногда страшно не хочется педали крутить. Заставляю. Велотрусы натяну и сижу, с духом собираюсь. Потом обую одну туфлю, вторую… Юра в прихожую выйдет, спросит: «Ты уже вернулась или только идешь?» Говорю: «Иду».
– Пытаюсь сосчитать количество километров, которые за год накручиваете.
– До тридцати тысяч набегает. Земной шар по экватору не один раз объехала…
– Мужа не берете на тренировки за компанию?
– Я не такая жестокая… Кстати, Юра когда-то выступал в одной команде с моим отцом, даже жил с ним на сборах. Году в 1986‑м. Самый старший и самый молодой гонщики. Я случайно увидела фотографию, где они рядом. Как ни крути, мир тесен…
А ВОС И НЫНЕ ТАМ
– Одно время вы защищали цвета иностранных команд. Видимо, и языки знаете?
– Наверное, у меня есть склонности. На английском, итальянском, французском говорю свободно. Десять лет в школе учила китайский. По-фински могу объясниться, немецкий понимаю, испанский…
– Велогонками можно заработать на жизнь?
– Реальная финансовая поддержка пошла лишь в последний год, а до того мы гонялись себе в убыток.
– На призовые не прожить?
– Шутите? Победительница женской многодневки «Джиро д’Италия» получает двести восемьдесят евро.
– Тысяч?
– Повторяю: 280! И так на всех гонках. Учтите: эту сумму надо поделить на всех членов команды. Получается, что на каждого выходит евро по тридцать. Признаваться стыдно! На переезды, бензин, проживание и телефонные переговоры потратишь в разы больше. У меня с итальянской командой контракт был: тысяча евро в месяц. По-вашему, это много? Хороший велосипед стоит до десяти тысяч. Не рублей, как вы понимаете. Мне приходилось покупать его на свои…
Я вернулась только из-за Олимпиады. Планировала гоняться до Игр в Лондоне, а теперь думаю: может, и до Рио-де-Жанейро останусь, если велосипедисток в России поддерживать будут, как в последнее время.
– На фоне опередивших вас на финише голландки и англичанки не чувствуете себя бедной родственницей?
– Нет, раньше мы заметно уступали в материальном обеспечении, а сейчас все хорошо. Другое дело, что Марианну Вос победить очень трудно, практически невозможно.
– На голову выше остальных?
– Я бы сказала: на полтуловища впереди… Феномен! Два месяца назад я была свидетельницей: в начале гонки Марианна сломала ключицу, но в итоге пришла второй и на финише даже подняла радостно руки. Я не раз ломала ключицу и хорошо знаю, каково это. Не можешь оторвать руку от руля, а она махала… Вос – железный человек, может, у нее в голове стоит чип, блокирующий мышечную боль.
– Вам сильно пришлось терпеть на этой гонке?
– Еще как! Когда уехали втроем, я работала за всех. Понимала: на финише они меня опередят, значит, мой шанс на медаль – не дать приблизиться группе. Вот и тянула голландку с англичанкой за собой, а они криками еще и подгоняли меня, когда пыталась взять паузу, чтобы передохнуть, воды попить.
– Это честно?
– Знаете, в профессиональном спорте такими категориями не мыслят. Правила ведь не нарушены. Это вопрос совести. Я так не поступаю, но других осуждать не возьмусь.
– После финиша поздравили друг друга?
– Марианна вполне нормальный, адекватный человек. А вот англичанка никогда не улыбается. И в этот раз я протянула руку Элизабет, она же прошла мимо, словно не заметила. На пьедестале почета тоже ни с кем не разговаривала. Что с нее взять? Видимо, так воспитали… Я не обижаюсь. В каждом из нас намешано и хорошее, и плохое, стараюсь не зацикливаться на негативе. Так жить легче.
С годами спокойнее становишься, может, даже умнее…
ОТЛОЖЕННЫЙ ЗВОНОК
– Когда отец позвонит, что скажете?
– Сначала послушаю, потом отвечу. В зависимости от того, что услышу.
Наверное, поздравит. Поблагодарю.
– Искренне?
– Конечно. Буду рада. О внуках расскажу. Они сейчас с моей мамой в спортивном лагере под Питером.
– Может, 1 августа новые темы для разговора появятся, после второй вашей гонки здесь, в Лондоне?
– Трудно наперед загадывать. Еще даже трассы не видела. Вдруг совсем не моя? Но надеяться всегда надо на лучшее…
Исаев вывел Россию на шестое место! Таблица медального зачета ЗДЕСЬ
Лондон-2012. Плавание. Финал. На стометровке брассом победила 15-летняя спортсменка из Литвы, Ефимова - седьмая
