Валентин Балахничев: Своей вины в произошедшем не чувствую
Экс-президент ВФЛА, возглавлявший российскую легкую атлетику в том числе во время Олимпийских игр в Пекине, пробы с которых так неудачно для сборной России были перепроверены, дал комментарий «Советскому спорту».
- Валентин Васильевич, для вас сегодняшние новости о положительных допинг-пробах российских спортсменов с Олимпиады-2008 в Пекине стали неожиданностью?
- Крайне неприятной неожиданностью. Я очень огорчен и переживаю из-за того, что случилось восемь лет тому назад. С другой стороны, могу сказать, что в то время мы сделали все необходимое для того, чтобы этого не случилось. Мы использовали все инструменты, которые были нам доступны. Это и проведение специальных семинаров совместно с министерством спорта, и многократные проверки спортсменов, причем в течение многих сезонов подряд. Спортсмены сдавали ежегодно до шести проб, это я говорю только о наших проверках, а были еще пробы, которые брала Международная федерация. Те инструментальные методы, которые у нас были, дали отрицательный результат. Точно так же отрицательный результат дали пробы, которые проверяла лаборатория на Олимпиаде в Пекине. К сожалению, приходится констатировать, что мы не все знали о том, что происходит, и чем занимаются спортсмены и тренеры.
- Наиболее болезненную реакцию вызвало появление в «списке 14-ти» фамилии Чичеровой. Анна всегда считалась одним из символов российской легкой атлетики, эталоном настоящей спортсменки, вдобавок непонятно, зачем прыгунам нужен допинг.
- Если честно, не хотел бы комментировать фамилии. Я с уважением отношусь к Ане и к ее тренеру Евгению Петровичу Загорулько и не могу давать комментарии на их счет. Хотя если она на самом деле использовала допинг, то тоже не понимаю, зачем это было нужно. Но предстоит вскрытие пробы «Б», поэтому давайте все-таки дождемся окончания этой процедуры прежде чем будем делать заключения. И в любом случае объяснения могут давать только спортсмен и тренер. Я как президент федерации не вмешивался в ход подготовки спортсменов, в наши обязанности входило формирование команды. Борьбу с допингом мы вели, как я уже сказал, с использованием доступных инструментов. Мы же не могли, как МВД или прокуратура, вести допросы и проводить расследования?! Спортсмены, участвующие в Олимпийских играх, подписывали документы, в которых обязались самостоятельно отвечать за свое антидопинговое обеспечение. Так что мы делали все что возможно, и я не чувствую за собой какой-то вины в произошедшем — мы никогда не были вовлечены в эти процессы.
- В начале этого года в интервью «Советскому спорту» вы говорили, что против России организована кампания по дискредитации. Сейчас, когда против нас выкладывают козыри, которые уже практически нечем крыть, вы не изменили свою точку зрения?
- Если суммировать все действия, которые были проведены в отношении российского спорта, которые привели к закрытию антидопинговой лаборатории и лишению РУСАДА аккредитации, различного рода инсинуации в зарубежной прессе, давлению на российскую легкую атлетику, то это все звенья одной цепи. Да, мы дали повод к предвзятому отношению. Я знаю механизмы, которые работают в международной федерации, и если национальная федерация в чем-то провинилась, то на нее оказывают большее давление, чем на остальных. Процесс наката связан с тем, что мы дали повод, и мы от этого страдаем. Но все-таки балансы интересов сейчас нарушены. Больше проб берут у российских атлетов, в то время существуют, например, спортсмены из США, которые фактически закрыты от проверок. Туда ИААФ не ездит. То есть дисбаланс существует, и не в нашу пользу.
- На ваш взгляд, в связи с произошедшим, какое у вас ощущение — в Рио российские легкоатлеты поедут? Или уже речь о том, что может не поехать вся сборная России?
- Я не могу сейчас делать выводов, потому что в Россию еще приедет комиссия ИААФ, она здесь будет с 25 по 27 мая. Думаю, к перепроверке старых проб надо отнестись как к восстановлению наших функций, а не к возврату назад. Перспектива есть, хотя она очень мала.
