Плющенко остановился в деревне. Чтобы об этом узнать, корреспонденту «Советского спорта» пришлось применить шпионские методы
ТОЛЬКО У НАС
ПОДСКАЗКА МУРАТОВА
– Супчику испробуйте! Горяченький! – агитирует тренер наших конькобежцев Валерий Муратов, когда заводит меня на «Овале Линготто» в спецстоловую для спортсменов.
– Спасибо, сыт, – отнекиваюсь.
– А вот я, извините, случая не упущу, – говорит Валерий Алексеевич, зачерпывая из жбана полный половник. – У нас в Олимпийской деревне питание однообразное. Супа днем с огнем не сыщешь.
– Интересно там у вас побывать, посмотреть, как сборная разместилась, – мечтаю вслух.
– А в чем проблема?
– Да вот пропуск никак в нашем Олимпийском комитете не выпишут. Все «завтраками» кормят, – жалуюсь.
– Пойдемте! Аккредитацию свою под куртку спрячете, авось за спортсмена примут.
Чем черт не шутит?! Откликнувшись на рисковое предложение Муратова, следую за ним. Но охрана не дремлет. В два счета вычислив во мне журналиста, она посылает меня… Нет, не туда, куда вы уже подумали, а к столику секьюрити. На всякий случай с убежденностью агента 007 сообщаю, что у меня на сегодня заказан пропуск в деревню. И миловидные девушки, поверив на слово… молниеносно выдают мне временное разрешение, действующее до 21.00. Спасибо, Валерий Алексеевич, что вдохновили на ратный подвиг!
ЕСЛИ К ШТАБУ ВРАГ ПРОРВЕТСЯ…
Когда смотришь на деревню с моста, она по конфигурации почти напоминает территорию громадного больничного комплекса. Почти – потому что лечебные корпуса обычно серы и угрюмы, а деревенские – яркие, цветные. В середине деревни расположен комплекс, в котором спортсмены питаются, сдают свои вещи в камеру хранения, совершают покупки и даже развлекаются. На призывной доске перед центром, в котором проходят вечеринки и дискотеки, так и написано: «Развлечения живут здесь!». Так местные юмористы переиначили главный девиз туринских Игр «Passion Lives Here».
Заглядываю в ресторан. Похоже, хулят его все-таки зря. Выбор блюд куда краше, чем на шведском столе в журналистской деревне. Пожелав приятного аппетита конькобежке Светлане Журовой, ее тренеру Владимиру Филиппову и ее соседке по комнате хабаровчанке Юлии Немой, отправляюсь гулять дальше. В небольшом вагончике между корпусами – прачечная. Заглядываю – никого. Лишь гул машин, весело крутящих белье.
Это белье – которое надо белье. Не то грязное, что уже начали полоскать СМИ планеты всей вокруг гемоглобинового скандала.
Идентифицировать российское жилье не составляет труда. Во-первых, издалека видны отечественные триколоры на балконах и окнах. Во-вторых, перед нашими корпусами – 30-м и 31-м – вкопаны в землю символические фигурки хоккеиста, керлингиста, конькобежца и еще кого-то в лаптях.
На момент моей экскурсии отсутствовали лишь специалистки по керлингу – у них шла тренировка. Всю прочую информацию я решил получить в штабе делегации олимпийской команды России – он расположен на первом этаже 30-го корупса.
Это было с моей стороны весьма опрометчивое решение. Штаб – штука военная. Ну а на войне, не нами придумано, как на войне.
– У кого можно взять интервью по поводу особенностей проживания российской сборной? – интересуюсь у одной из обаятельных российских штабисток.
– Ни у кого. Наши руководители уехали, а мы отвечать на вопросы не уполномочены.
– А можно ли запечатлеть вашу трудовую деятельность на фотоаппарат?
– Ни в коем случае!
– Почему?
– Это наша частная жизнь!
– Вы помогаете спортсменам в частном порядке, бескорыстно? – заинтригованный, интересуюсь я.
– Можно и так сказать. С нашими-то зарплатами...
– Сочувствую. Тогда скажите, пожалуйста, напоследок номера, в которых проживают члены нашей конькобежной сборной: Дорофеев, Лобков…
– Предоставлять такого рода информацию нам строжайше запрещено. Вчера на совещании Тягачев (президент ОКР. – Прим. ред.) лично напомнил об этом, попросив особую бдительность проявлять к иностранным журналистам.
– Но тренеры конькобежной сборной сами пригласили меня в гости! – возмущается ваш корреспондент, принятый, видимо, за коварного чужака с поддельной аккредитацией.
– Подождите, попробуем вам помочь.
ЯВЛЕНИЕ ПЛЮЩЕНКО
Ждать я решил на свежем воздухе. И правильно сделал! Оглядываясь в поисках чего-нибудь любопытного, вижу такое, что и глазам-то своим сразу не верю. К штабному корпусу, катя впереди себя нагруженную вещами тележку, направляется… Евгений Плющенко в сопровождении своего тренера Алексея Мишина! Вот так дела… Что же с ними случилось? Наш фигурист же, как известно, собирался жить отдельно ото всех в частных апартаментах, которые уже арендовал ему наш НОК.
– Евгений, «Советский спорт» вас приветствует!
– Нет! – от неожиданности выпалил фигурист, вид которого после перелета показался мне крайне утомленным.
– Да! – настаиваю я. – И наши читатели хотят знать: что же это вы променяли шикарные апартаменты на деревенскую глушь?
Плющенко растерянно глядит на тренера. И наставник приходит на подмогу.
– Мы только-только с самолета, – объясняет Мишин. – Сейчас как раз и будем решать вопрос с проживанием. Пока еще ничего не известно, – добавляет он и скрывается за дверями штаба.
Штаба, в котором помогать мне, похоже, никто не планировал. Ну да ладно. Главное, чтоб спортсменов не обижали. Меня же нежданно-негаданно выручают хоккеистки, высыпавшие из соседнего корпуса недружной стайкой. Впереди шествует генеральный менеджер сборной Игорь Тузик. Причем на таком почтительном расстоянии, будто всем своим видом хочет показать: он и женский хоккей – не более чем временный союз. Девчонки же, как раз отправлявшиеся на свою первую игру со шведками, подсказали мне, где искать конькобежцев.
СТАЙЕР, КОТОРЫЙ НЕ СПИТ
Для начала стучусь в комнату петербуржца Сергея Корнилова. Безрезультатно. Спит что ли? Тихонечко барабаню в дверь коломенца Дмитрия Дорофеева. Тоже ноль реакции. В отчаянии останавливаюсь на лестничном пролете. И тут – о, репортерское счастье! – сверху прямо на меня бежит вице-президент Союза конькобежцев, олимпийский чемпион Николай Гуляев.
– Может, хоть вы меня в гости пригласите? – падаю ниц. – Очень интересно посмотреть условия проживания…
– Я? А чем тебя стайерский отсек не устраивает?
– Меня устраивает, да спят, кажется, все.
– Сейчас покажу тебе стайера, который никогда не спит, – подмигивает Гуляев и выводит меня на заставленный сушилкой, велосипедом и тренажерами балкон. И следом – в прихожую, которая ведет к четырем дверям, – трем жилым комнатам и общему санузлу. В уголке этого предбанника точит коньки красноярский стайер Юрий Коханец. Через три часа у него старт. Готовится.
– Не помешаю?
– Валяйте: осматривайтесь, задавайте вопросы, – добродушно отвечает Юрий.
– Ну, как вам тут?
– Жить можно. Бывало и хуже. Бывало и лучше. Грязища, конечно, поначалу была. Пылюка строительная, мусор. Да с этим мы быстро справились. А вот полы бетонные в прихожей – это не порядок. Все-таки не на один день сюда приехали. Неуютно.
– Так вы, как вижу, и с этим справились? – киваю на три коврика под ногами.
– В первый же день! С катка стибрили. А что еще делать?
– На питание еще многие жалуются…
– Погодите-погодите! – Коханец отрывается от точки коньков и садится на корточки поближе к маленькому телевизору: идет прямая трансляция биатлонного забега на
– За земляков, смотрю, особо переживаете?
– Ага. Пашка-то вообще друг мой. А еще за Пылеву, конечно. А в остальном – за наших, за немцев.
– В смысле?
– Так я ж в Германии уж пятый год выступаю. За местные клубы. Сначала за один три года, теперь вот за второй уже два.
– Как называется?
– Я помню? В первом вместе с Анни Фризингер катались, во втором сейчас – с Пехштайн.
– Злейшие враги, говорят, эти чемпионки?
– Так и есть, недолюбливают они друг дружку.
– Это у вас, наверное, тренировочные коньки, да?
– Самые что ни на есть беговые! А почему вы так решили?
– Как-то не ново они выглядят, извините…
– Уж какие есть. Натуральные «Викинги». Последний я в сборной, кажется, кто им верен остался.
МИШИН НЕЗДОРОВ
Уже на выходе из деревни снова вижу Мишина, направляющегося на обед в сопровождении какого-то человека в форме нашей сборной. Явно не спортсмена. Догоняя их, успеваю расслышать пугающее окончание разговора: «температура 37,3».
– Это вы, я надеюсь, не про Женю? – задаю вопрос на ходу.
– Это я, увы, про себя, – вздыхает питерский тренер.
– Простите, вас мне тоже, конечно, жаль, – смущаюсь. – Может, акклиматизация так себя проявляет?
– Может…
– Скажите, где же все-таки будет жить ваш подопечный?
– Здесь, в деревне.
– А почему? Кто принял такое решение? Вам здесь действительно понравилось или просто с апартаментами что-то не сложилось?
– В общем-то… Да нормально все здесь!
– Значит, можно смело написать, что вы с Плющенко решили жить в деревне, потому что здесь очень хорошо?
– Не надо ничего писать!
– Как это?
– Вот так. Ничего не пишите!
– Почему? Столько шума было вокруг этих ваших апартаментов, теперь вы от них отказались. Зачем умалчивать этот факт?
– Да не отказывались мы! – Мишин злобно машет на меня рукой и убыстряет шаг. Зато его попутчик (виноват, так и не узнал, кто это был) спокойно разъясняет: «Правильно говорить, что Плющенко в деревне все устроило. Пока. На сегодняшний день. Но если непосредственно перед стартами он почувствует необходимость уединиться, то поедет в те самые апартаменты».
Ну и давно бы так. А то любят в этой Олимпийской деревне всякие сложности на ровном месте создавать.
