Сергей Шахрай: Мы включили кипятильники, и в отеле в Хельсинки погас свет
За спиной у Сергея Семеновича богатая событиями жизнь. Да и рассказчик он замечательный. Сегодня первая часть увлекательного чтива. Окончание – завтра на сайте «Советского спорта».
«УВИДЕЛ МАРИНУ И СКАЗАЛ: «БУДУ КАТАТЬСЯ ТОЛЬКО С НЕЙ»
Карьеру Шахрай завершил необычайно рано – в 23 года, из-за конфликта с легендарным советским тренером Станиславом Жуком.
– В группу Станислава Алексеевича Жука я попал осенью 1972 году, – начинает свой увлекательный рассказ Сергей Шахрай. – Пригласил меня в группу его помощник Константин Скрылев. Я ему за это очень благодарен. Он меня на первых порах опекал. В это время Жук был сосредоточен на подготовке к сезону Ирины Родниной и Александра Зайцева. У Скрылева была идея поставить меня в пару к одной девочке из их группы. Но не сложилось – она оказалась для меня крупноватой. Мне тогда самому было 14 лет.
Поэтому меня оставили, но как одиночника. Я выступал на всесоюзных юношеских соревнованиях, и даже дважды меня отправляли на турниры за границу – в Чехословакию и ГДР. В Баньска-Быстрице выиграл представительный турнир с большим запасом – привез ближайшим конкурентам 20 баллов. У меня в репертуаре были тройные прыжки, на юношеском уровне их никто не делал.
– Что поразило советского школьника за границей?
– Все! Мы летели через Прагу, там немного погуляли. Столица Чехии меня потрясла красотой и изобилием в магазинах. По нашим советским меркам, там, казалось, есть все. Зимой в магазинах продавали бананы и ананасы, которых в Москве в глаза не видели. Да и сама Прага – вся в рекламе, красивые витрины. То же самое и в Баньска-Быстрице – изобилие, хотя город небольшой. Вы же помните, какие были магазины в наших маленьких городах? Там я впервые попробовал кока-колу и спрайт, невиданные для советского человека напитки.
– Как образовалась ваша пара с Мариной Черкасовой?
– Это была весна 1975 года. Сестра Станислава Алексеевича Татьяна приступила к работе в ЦСКА. Под нее создали группу парного катания. Жук предложил мне перейти к ней, в группе были несколько девочек. Я сразу положил глаз на Марину, сказал, что буду кататься только с ней. Я знал, что это упорная девочка, с характером. У нее были очень хорошие прыжки для ее юного возраста.
– Сколько лет было Марине?
– 11. Рост? Сейчас пишут 138 сантиметров. Думаю, так и было. Мы начали тренироваться с Мариной, почти год нигде не выступали. А на 23 февраля 1976 года нас попросили выступить в перерыве хоккейного матча во Дворце спорта ЦСКА. На тренировках мы катались без музыки. У нас был набор элементов, но как таковой программы не существовало. Нам за пару часов до выступления подобрали музыку – песенку про медведей из «Кавказской пленницы» – и вперед. Откатались хорошо, полные трибуны – люди пришли на хоккей – устроили нам овацию. Жук на это посмотрел и решил полностью сосредоточиться на нас.
– А как же Роднина с Зайцевым?
– К тому времени они уже ушли к Татьяне Тарасовой, пары у него не было. Жук взялся за нас серьезно. В 1977 году мы заняли третье место на чемпионате России и нас включили в состав сборной для участия в чемпионате Европы в Хельсинки. Это была очень интересная поездка, слушайте.
«СОВЕТСКИЕ СПОРТСМЕНЫ ВКЛЮЧИЛИ КИПЯТИЛЬНИКИ, И В КОРИДОРЕ ОТЕЛЯ ПОГАС СВЕТ»
– Слушаю с нетерпением…
– Впервые мы отправились в капиталистическую страну. Более опытные товарищи дали наставление: «Бери побольше консервов». Ну я и взял банок 20. И еще купил бутылку дорого армянского коньяка. День рождения Жука пришелся на время чемпионата, решил его поздравить благородным напитком.
Ехали мы на поезде из Москвы. Крепкого алкоголя можно вести по 0,5 литра на человека, а бутылка была объемом 0,7. И финские таможенники конфисковали ее на глазах у Жука. Обидно! Говорю ему: «Станислав Алексеевич, это я для вас купил». Он только руками развел.
– На консервы финны внимания не обратили?
– Абсолютно, их интересовал только алкоголь. Приехали мы в Хельсинки, заселились в пятизвездную гостиницу «Интерконтиненталь». Все голодные, с дороги. И тут советские спортсмены дружно воткнули кипятильники в розетки, и пошел по коридору запах супа из пакетиков и вареной вермишели. Розетки не выдержали напряжения, на этаже выбило пробки и погас свет.
– В ресторане нельзя было поесть?
– Можно, но за свои деньги. Суточные были небольшие, если кушать в кафе, такими темпами их проешь за пару дней. Даже подарки не на что купить. Как без подарков из-за границы домой возвращаться? Мы приехали за три дня до начала соревнований, нас еще не кормили. В эти дни нам платили сто процентов суточных, которые составляли по 25 долларов на спортсмена. Когда начались соревнования, спортсменов стали кормить – организаторы выдали нам талоны, по ним мы могли питаться три раза в день. Из-за того, что нас кормили, суточные урезали до 30 процентов. А вот тренеров не кормили вообще, поэтому они питались консервами в гостинице.
– И Жук тоже?
–Мы жили в одном номере. Станислав Алексеевич готовил нам на двоих – варил супы, макароны. С консервами проблем не было. Как жили, не ругал? Нормально, Жук ведь никогда не ругался матом. Как-то смотрим видео нашего выступления. Жук в сердцах: «Что ты как…». Здесь напрашивалось крепкое выражение, а он после паузы: «… как фиалка в проруби». Станислав Алексеевич взял с собой пустырник для успокоения, и все мне предлагал. Я отвечал: «Спасибо не надо. Я совершенно спокоен».
– Как выступили?
– Третье место. Для дебютантов неплохо. Победили Роднина с Зайцевым, серебро завоевали Ирина Воробьева и Саша Власов. Что чувствовал на пьедестале? В 17 лет как-то спокойно к этому относишься. Флаг, гимн – приятно, не подвели страну, но никаких слез не было.
– Какая премия полагалась за бронзовые медали?
– На месте нам ничего не давали. В Москве выплачивали рублями, но только после окончания сезона и сразу за все турниры.
«ПРИНЕСЛИ СУШИ, МЫ ПОНЮХАЛИ И ОТОДВИНУЛИ ТАРЕЛКИ»
– Как к вам Роднина с Зайцевым относились?
– Нормальные у нас были отношения. Мы же особо не общались и не пересекались, они на другом катке тренировались. Да и какие у нас могли быть общие интересы: Марине 13 лет, Ирине – 27. Вот в их отношениях с Жуком чувствовалась натянутость – все-таки столько лет работали вместе, а затем ушли к другому тренеру.
Затем был чемпионат мира в Токио, там мы были четвертыми. Япония произвела невероятное впечатление – будто попали в далекое будущее, в фантастический фильм. Я решил купить настоящие японские часы, но растерялся от такого изобилия. Попросил работника посольства помочь. Дал ему деньги, он купил мне часы Seiko и магнитофон. Эти часы до сих пор ношу.
После этого чемпионата всю нашу сборную японцы пригласили в турне по стране. Но поехали не сразу – осенью. Во время турне радушные хозяева решили нас угостить ужином в японском ресторане. Это сейчас все знают, что такое суши. Мы, советские спортсмены, понятия об этом блюде не имели. Принесли всем суши. Все немного попробовали, понюхали и отодвинули тарелки. А Жук был страшным фанатом рыбы, он ведь заядлый подводный охотник.
Станислав Алексеевич про себя так говорил: «В первую очередь, я – подводный охотник, затем точильщик коньков и только в третью очередь тренер». Жук с удовольствием все съел, из нас никто не притронулся. И тут Гена Карпоносов говорит: «Станислав Алексеевич, вот вы съели сырую рыбу. А если б вам подали сырое человеческое мясо, тоже стали бы есть?» На что Жук ответил: «Знаешь, Гена, в жизни все нужно попробовать».
– Что-то чемпионаты мира вам пока не покорялись. Через год в Оттаве тоже четвертое место.
– В Оттаве пришлось приспосабливаться к узкой канадской коробке. И откатали мы с небольшим ошибками. На «мире» еще и конкуренция выше. В общем, заслуженное четвертое место.
– Впервые за океаном. Что поразило?
– Было очень холодно. Укутывались мы от души, уши у шапки опускали и завязывали под подбородком, но все равно холод пробирал. А поразило, как люди на таком морозе грелись у костров возле кинотеатров, чтобы купить билеты на премьеру «Звездных войн».
«РОДНИНА ЖДАЛА РЕБЕНКА, И МЫ СТАЛИ ПЕРВОЙ ПАРОЙ»
– В 1978 году тоже много чего произошло, – продолжает рассказ Сергей. – Весной стало ясно, что Роднина ждет ребенка. Понятно, что следующий сезон пара пропустит. Так как пара Воробьева – Власов распалась, то вся надежда на нас. Мы стали первой парой. Марина уже подросла, мы смотрелись гармонично. К этому сезону очень хорошо подготовились. Чемпионат Европы проходил в Загребе. Завтра отлет, а накануне руководство Спорткомитета во главе с председателем Сергеем Павловичем Павловым пригасило всю команду к себе для напутственного слова. У Жука, как назло, был день рождения, он его начал отмечать пораньше. Не сказать, чтоб был пьяный, но заметно навеселе.
– Стал перечить Павлову?
– Нет, кто бы осмелился перечить могущественному Павлову? Тот говорит, а Станислав Алексеевич каждую его фразу из зала комментирует. Встреча закончилась: «Всем спасибо, а Станислава Алексеевича просим остаться». Как в фильме про Штирлица.
Мероприятие было днем, а вечером у нас вечерняя тренировка. Во дворец ЦСКА пришло все руководство федерации. И нам объявили, что Жук с нами не едет. Еще спросили: «Что вам нужно?» Мы с Мариной в шоке. Коньки нам точил за два дня до соревнований всегда только лично Жук. Отвечаем: «Нам бы коньки поточить». Жук тоже был во дворце. Как-то они его уговорили, коньки тренер нам поточил. Но вид у него был убитый. На утро мы улетели в Загреб без своего тренера.
– Как же вы молодые да без тренера?
– Нам повезло, что в Загреб смогла приехать наш хореограф Нина Валентиновна Домановская. Она нам была, как мать. Перед стартом было на кого опереться. Мы выступили просто шикарно, у нас получалось все! Выиграли золото и были уверены, что после такого выступления нашего тренера простят и пустят на первенство мира.
– Не пустили?
– Готовились к чемпионату мира, к нам на тренировки каждый день приезжали звездные генералы: «Ребята, все будет хорошо, Жука мы отстоим, готовьтесь спокойно». И вот нам пора улетать, а вопрос с тренером открыт.
Прилетаем в Вену: «Ребята, не волнуйтесь, Станислав Алексеевич приедет позже». Нам здорово тогда помогла Тамара Николаевна Москвина. Хотя у нее была своя пара: Воробьева – Лисовский. Ирина сменила партнера.
Но все равно этого было мало, на таких важных турнирах нужен свой тренер. По сути, мы были предоставлены сами себе. Хорошо откатали короткую, но нас поставили на второе место. Это видели все, включая иностранных специалистов. Нас явно «слили». Жук со своим авторитетом, этого не допустил бы.
И тут не знаю, что со мной произошло. Думаю, это из области психологии, измотала меня эта история с Жуком. А ведь мы находились в шикарной форме, могли откатать произвольную с закрытыми глазами. Начинаем программу – чувствую ноги не едут, с трудом могу поднять Марину. Пришлось пропустить один прыжок, иначе у меня просто не хватило бы сил. В общем, как-то докатали программу и заняли второе место. Готовы были на первое, но так получилось. Но все равно это были наши первые медали на первенстве мира.
Весной мы были на показательных выступлениях, и вот я спускаюсь по лестнице и повреждаю на ровном месте ногу – вывих. До осени я не мог делать прыжки с этой ноги. А ведь заканчивался 1979 год, на носу олимпийский сезон. На отборе к Олимпиаде я упал с прыжка. Наша поездка в Лейк-Плэсид была под вопросом.
– Но в Америку вы все же попали?
– Помог муж Нины Валентиновны Домановской Владимир Васильевич Шулепов. Он был военным интеллектуалом, работал еще с Королевым. Полковник, строитель пусковых ракетных комплексов. Мой второй отец и наставник по жизни. Он со мной побеседовал, нашел нужные струны. И мы олимпийскую путевку завоевали. Жука к тому времени уже простили. Мы неплохо выступили на чемпионате Европы – заняли второе место.
«В АМЕРИКАНСКОЙ ТЮРЬМЕ УСЛОВИЯ ЛУЧШЕ, ЧЕМ В СОВЕТСКИХ ПАНСИОНАТАХ»
– В Лейк-Плэсиде вы жили в тюрьме. Помнится, советская пропаганда на этой теме еще до Олимпиады оттопталась от души.
– Часть Олимпийской деревни действительно располагалась в тюрьме. Но условия там были получше, чем в советских пансионатах. Мы жили там не одни, а то скажут, что советских спортсменов американцы специально поселили в тюрьму. С нами, но в другом блоке, жили олимпийцы из ГДР, основной наш соперник на Олимпиаде. Может, кого-то из знаменитых спортсменов условия не устраивали, но меня, дебютанта Олимпиады, устраивало все.
– Наталья Петрусева рассказывала, что в комнатах отдыха были установлены большие экраны, которых советские люди в глаза не видели.
– Так и было. Единственное, что было непривычно – двухярусные кровати в номерах. Организаторы создали олимпийцам все условия. Внизу стояли невиданные у нас игровые автоматы, плюс отличная еда, причем круглосуточно. Не знаю, какие могут быть нарекания? В специально оборудованном кинотеатре показывали самые новые фильмы. Например, там я впервые посмотрел «Челюсти», «Рембо». Мы про такие фильмы и не слышали. А в свободное время резались в игровые автоматы. В Союзе их тогда не было.
– Перейдем к спорту. Вы заняли второе место вслед за Родниной и Зайцевым, в Олимпийской деревне, она же тюрьма, масса невиданных для советского человека развлечений. Но хотя бы были какие-то отрицательные моменты?
– Да, были. Мне посчастливилось побывать на том злополучном, но уже историческом матче СССР – США, когда наши ребята проиграли 3:4. Правда, оставался еще один тур, но все понимали, что американцы финнов точно обыграют и станут олимпийскими чемпионами. Очень расстроился после матча. Жалко было ребят-хоккеистов. Я же их всех хорошо знал, со многими вместе тренировались во дворце ЦСКА.
После игры они вернулись в Олимпийскую деревню, вытащили из чемоданов запасы водки, которую привезли с собой, чтобы отметить победу, и так напились с горя. Полностью потерянный после поражения Виктор Тихонов (главный тренер сборной СССР по хоккею. – Прим. ред.) их не мог остановить. После такого изливания они еще грохнули шведов (9:2. – Прим. ред.). Но американцы, как и ожидалось, обыграли финнов, и у нашей великой команды только серебро.
– Говорят, хоккеистов на следующий день сразу отправили домой.
– Так и было. Но вначале вечером после игры был банкет, посвященный завершению хоккейного турнира. Ребята с горя оторвались по полной. А на утро да, улетели в Монреаль.
– Почему в Монреаль?
– Из-за ввода войск в Афганистан американцы ввели санкции, самолеты «Аэрофлота» какое-то время в Америку не летали. Мы тоже летели через Канаду.
Да, еще было огорчение. Другим нашим спортсменам за серебряные медали прямо в Лейк-Плэсиде вручали значки заслуженных мастеров спорта. Нам с Мариной не вручили. Пошел к Жуку: «Как так?» Тот поинтересовался у руководства. Отвечают: «Они еще молодые, все впереди». Мне был 21 год, Марине – 16. По советским меркам совсем молодые – пока не заслужили. Это была ложка дегтя в бочке олимпийского меда.
Однако под конец ее, эту ложку, сгладила радостная телеграмма от нашего администратора из ЦСКА «Поздравляю, тебе дали квартиру!». Мы с мамой жили в коммуналке, в 12-метровой комнате с четырьмя соседями на общей кухне. А ведь я уже был чемпионом Европы, вице-чемпионом мира! А тут – двухкомнатная на Войковской. Мама быстро оформила все документы, и я вернулся из Лейк-Плэсида в свою квартиру. Был вне себя от счастья.
– За олимпийскую медаль полагалась хорошая премия.
– За серебро давали 2 тысячи рублей, но 10 процентов – 200 долларов нам выдали на месте. 1800 рублей уже потом получили в Москве в конце года.
– Героев спорта еще орденами награждали.
– Это отдельная история. Это после Олимпиады было. Мне потом один знакомый чиновник рассказал. Подали на нас с Мариной документы на награждение орденом «Знак Почета». Но у Жука уже был «Знак Почета», он хотел Трудового Красного знамени. Ему дали, а нам вместо «Знака Почета», вручили медали «За трудовую доблесть». Осталось только вспомнить Василия Теркина: «Зачем мне орден? Я согласен на медаль».
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Сергей ШАХРАЙ
Родился 28 июня 1958 года в Москве. Выступал в парном катании совместно с Мариной Черкасовой.
Серебряный призер Олимпиады-80, чемпион мира (1980), серебряный призер ЧМ (1979), чемпион Европы (1979), серебряный призер ЧЕ (1978, 1980), бронзовый призер ЧЕ (1977, 1981).
