«И тут Старостин говорит: «Будем воспитывать Бабу-Ягу в своем коллективе»
Обозреватель «Советского спорта» Евгений Ловчев поздравляет своего друга с юбилеем!
«ОЛЬШАНСКИЙ И ГЕРШКОВИЧ – ПРЕКРАСНАЯ ПАРА ФОРВАРДОВ»
В 1966 году у спортивного руководства возникла идея собрать перспективных молодых ребят со всей страны и создать из них команду, которая будет играть в международных турнирах. В этой команде оказался я, тогда 17-летний, Серега Ольшанский и Миша Гершкович, которые были на год старше. Официальное название команды звучало так: «Экспериментальная молодежная сборная СССР («Буревестник»). Прикрепили нас к институту физкультуры, а весь проект был рассчитан на четыре года. Нам положили оклады по ставке команды мастеров в размере 120 рублей, зарплату получали в кассе института.
Серега с Мишей Гершковичем составляли пару разноплановых нападающих, доставлявших большие проблемы соперникам. Миша прирожденный дриблер, технарь, а Серега – высокий, костлявый, боец до мозга костей.
И вот команда поехала на свой первый турнир в Италию, в знаменитый город Сан-Ремо, а меня не взяли. Я в свое время закончил ПТУ в Химках, получил профессию слесаря-сборщика 4-го разряда. После училища успел несколько месяцев отработать на оборонном заводе, поэтому был невыездным. А Ольшанского в Сан-Ремо признали лучшим нападающим турнира.
Однако команда наша продержалась только два года, руководство решило эксперимент прекратить. Мы же постоянно ездили за границу на турниры и товарищеские матчи, финансирование проекта требовало средств. В спорткомитете решили – хватит. Возник вопрос: что делать с нами? И тогда руководство «Локомотива» заявило, что готово взять всю нашу команду в свой дубль.
«ВЫХОДИМ ИЗ БАНИ, А В ОЧЕРЕДИ – СИМОНЯН»
За пару месяцев до этого мы с доктором «Буревестника» Николаем Николаевичем Алексеевым пошли в Сандуны, он предложил попариться после тренировки. Алексеев много лет проработал врачом в «Спартаке», в 1962 году был доктором сборной СССР на чемпионате мира в Чили.
Выходим из бани, а в очереди за билетами в Сандуны стоит Никита Павлович Симонян. Олимпийский чемпион, лучший бомбардир чемпионатов СССР стоит в очереди в кассу, чтобы попасть в баню. Алексеев его увидел и говорит: «Подожди возле машины». У него был «Москвич 401». Смотрю, возвращается вместе с Симоняном. Никита Палыч мне говорит: «Женя, мы за тобой следим, и хотим пригласить в «Спартак». Это была полная неожиданность, сам великий Симонян меня приглашает. «Сейчас не могу, играю за «Буревестник». Когда завершится проект, тогда с радостью», – отвечаю. Кто ж знал, что «Буревестнику» осталось жить два месяца?
И когда стало ясно, что «Буревестник» закрывают, нас с Серегой двоих из команды пригласили на беседу к Николаю Петровичу Старостину. Кстати, на турнир в Сан-Ремо команду возил Симонян. Поэтому он прекрасно знал Ольшанского. Старостин пригласил нас в «Спартак».
Новость дошла до Валентина Гранаткина, руководителя федерации футбола. И начал нас пугать: «Какой «Спартак»? На вас столько денег потрачено! Все пойдете в «Локомотив». А мы уперлись, мол, хотим в «Спартак». Откровенно говоря, боялись, что нас дисквалифицируют. Но все обошлось. И как сейчас помню, нас с Серегой приняли в «Спартак» 1 января 1969 года. В трудовой книжке осталась запись с этой датой и должность «Инструктор по спорту МФСО «Спартак».
«С ПОДАЧИ СТАРОСТИНА К СЕРЕГЕ ПРИЛИПЛО ПРОЗВИЩЕ БАБУЛЯ»
Серега вначале в основу не пробился – в «Спартаке» в нападении играли Галимзян Хусаинов, Николай Осянин, Джемал Силагадзе. Но по ходу сезона в «Спартаке» начали возникать проблемы с защитниками. На сборе в межсезонье Николай Петрович Старостин произнес знаменитую фразу из фильма «Карнавальная ночь»: «Будем воспитывать Бабу-Ягу в своем коллективе». Под Бабой-Ягой он подразумевал защитников. Серегу перевели в центр обороны, у него все качества для этого были – высокий, цепкий, головой хорошо играет. И он на этой позиции стал незаменимым. Так и отыграл центральным защитником всю карьеру. Кстати, после слов Старостина к нему прилипло прозвище Бабуля. Мы с Серегой вместе пришли в «Спартак», и все эти годы были не разлей вода. На сборах, на выезде всегда жили в одном номере. Он жуткий педант, все делает неспешно, отвечает не сразу, а после некоторого раздумья.
В 1972 году Ольшанского пригласили в сборную. В начале августа 1972-го мы сыграли в Стокгольме со сборной Швеции – 4:4. У шведов был уникальный нападающий высокого роста Ральф Эдстрем, он забил три гола. И насколько помню, все головой. Возвращались через Хельсинки. По одному тогда выходить в город за границей запрещали, мы с Серегой поехали в большой торговый центр. Он хотел купить модную тогда клечатую кепку. В магазине стал выбирать – то одну примерит, то другую, и спрашивает: «Ну как?» А время-то поджимает, нам в аэропорт пора, мне тоже нужно что-то купить. Говорю: «Встречаемся внизу у выхода». Я оббежал все этажи, купил что хотел, подхожу к выходу – его нет. Иду в тот магазин, а Серега все стоит у зеркала, примеряет. Подхожу, а он опять: «Ну как?». Как будто я никуда и не уходил.
«ГЕНЕРАЛОВ РАЗОЗЛИЛИ СЛОВА ОЗЕРОВА»
Я же подмосковный, из деревни, а Серега с родителями жил на Таганке, в доме, который построили на месте бывшей тюрьмы. И после тренировок мы часто к нему заезжали, его мама меня подкармливала.
Потом Сергея выбрали капитаном «Спартака». Он не был крикливым, суетливым, в отличие от меня, но все понимали – это настоящий капитан.
26 мая 1975 года Серегу забрали в армию, за два дня до того, как ему должно было исполниться 27 лет. ЦСКА тогда тренировал Анатолий Тарасов, он положил глаз не только на Ольшанского, но и на Вадика Никонова, который был капитаном «Торпедо». И вот играют «Спартак» с «Торпедо». В репортаже Николай Николаевич Озеров говорит, что последние матчи за свои команды проводят их капитаны Сергей Ольшанский и Вадим Никонов, они теперь будут играть в ЦСКА. Эта фраза сильно не понравилась генералам из Министерства обороны. И вместо ЦСКА Вадик поехал в Чебаркуль, куда Тарасов когда-то сослал Валерия Харламова, Ольшанский и вовсе на Камчатку. А у него в эти дни родился ребенок.
Прибыл Серега в Петропавловск-Камчатский, и офицеры в местной части обомлели: они его недавно видели по телевизору, как он за сборную СССР играл. В части не знали, что с ним делать, но для начала поселили в офицерскую гостиницу.
Тут у Сергея заболела дочь, ее положили в больницу, должны были делать операцию. Он объяснил командиру части ситуацию, попросил его отпустить в Москву. Командир вошел в положение. Нашли какую-то гражданскую одежду, и попросили в Москве быть поаккуратней. Но Сергей пошел на футбол, его там увидели, доложили Тарасову. За Ольшанским домой приехал патруль и полетел он обратно на Камчатку.
В июне «Спартак» играл с ЦСКА. Перед матчем во время приветствия вместо обычного «Команде соперника – физкульт-привет!», я крикнул: «Сегодня играем за Серегу!». Ребята откликнулись дружным «Ура!». Выиграли 2:0, я такой гол вколотил Володе Астаповскому, всю злость и обиду за друга вложил в удар.
Ближе к осени в минобороны решили, что негоже футболиста сборной страны мариновать в части, и отправили его в хабаровский СКА, он в первой лиге играл. По окончании сезона Тарасова сняли и Сергея вернули в Москву, в ЦСКА. Там он тоже стал капитаном, там же и карьеру закончил. Остался работать в армейском клубе, дослужился до полковника.
Мы редко встречаемся в последние годы, но, несмотря на то, что он всю жизнь отдал ЦСКА, лучше друга, чем Сергей, у меня нет!
