"Локомотив" ушел от нас Командой…

ТРАГЕДИЯ
В ЯРОСЛАВЛЕ

Великое человеческое братство, тысячи людей, в ярославском ледовом дворце и вокруг него. Громадное людское сплочение перед разъятой пастью смерти. Народное ополчение. Вместе – чуть легче. Тысячи родных сердец, бьющихся в неровный унисон. Одно большое сердце Ярославля – и болит сильно, болит страшно. И только они сами – земляки, братья-сестры, соседи, друзья – себе сегодня «скорая помощь». Прижавшись друг к другу, они словно пытаются разделить необъятную беду на всех, по чуть-чуть…

Смерть часто бьет по трепетно любимым. Нам не дано разгадать этот ее жуткий прицел, эту ее кошмарную тайну. Говорят иногда, правда, что она предпочитает забирать в свои объятия счастливых – кому так хорошо, что лучше уже не будет…
Я люблю Ярославль, бывал там чаще, чем в любом другом российском городе. В нем, быть может, отзывалась моя греза о малой российской родине, от веков непоколебимой, несуетной, самоценной. И был даже случай, осмелился поискать с прежним губернатором Лисицыным общие корни – по маме я тоже Лисицын, и выходило, что из одних с ним краев родом. И в Ярославль была первая моя журналистская командировка. Футбольная, правда. «Спартак» тогда играл в первой лиге, и наш будущий обозреватель Ловчев забил победный мяч. Но это к слову.
А в хоккейный Ярославль я все медлил заглянуть. Город не вязался у меня с бурной природой хоккея – спокойный, размеренный. «Чистый город, старается за собой следить», – уже потом, когда я в Ярославль повадился, президент клуба, тогда «Торпедо» еще, Юрий Яковлев дополнил мое впечатление (он это, заметьте, в разгар диких 90‑х сказал!). И я спросил его о том, что меня будоражило: Ярославль и хоккей – неужели это всерьез и надолго? А он ответил: «Да, но при одном обязательном условии: если команда и город станут неразрывными, нерасторжимыми».
Я брожу взглядом по карте – и ясно вижу: во всей той исконной части России, которую называю для себя тихой-корневой, Ярославль – один такой. Покоренный хоккеем и сроднившийся с ним на клеточном уровне. В этой истории любви – трогательной, трепетной, пронзительной – город словно обрел свою новую сущность. Хоккей-удалец состоялся в Ярославле и обрел, в известном смысловом нюансе, состоятельность – не потому вовсе, что в городе для этого изначально были возможности. А потому что – любовь, поймите!
Потому что сделались Ярославль и хоккей сообщающимися сосудами. И команда исправно питала город неугасимым задором – а город благодарно отвечал команде самой верной любовью, какая только бывает на свете, и не только на хоккейном. Сбоит иной раз «Локо», барахлит (пусть совсем нечасто это с ним случалось) – а трибуны все равно полны. Трибуны все равно добры – и заботливо укутывают команду поддержкой. Вот про такую любовь и говорят – жили душа в душу.
Но я дергаю себя за руку – больше в прошедшем времени ни слова. Они уходят от Ярославля и от всех нас командой. Сильной, сплоченной, правильной. И там, в неведомом нам далеке, они пристально проследят, чтобы хоккей продолжился в Ярославле убедительно и могуче. И будут присылать команде все необходимые знаки. У них мощная энергетика – и их послания дойдут до адреса обязательно.
…Ярославль плачет любовью. Ребята, любовь не умирает. Пройдя через ваше огромное болящее сердце, они вернутся – только немного перевоплотятся.