Обозреватель РИА Новости Ирина Ясина: Чушь, будто жалость унижает! Честный разговор о паралимпийцах и рядовых инвалидах с человеком, знающим, что такое преодоление

Паралимпиада

Когда-то она сказала о себе: «Красивая женщина в инвалидном кресле. Невиданный зверь на московских улицах!». Ирина Ясина в зрелом возрасте оказалась прикована к коляске. Дочь бывшего министра экономики, публицист, правозащитник, директор фонда «Открытая Россия», руководитель Клуба региональной журналистики, уверенный в своих силах человек, твердо шагавший по жизни… Рассеянный склероз, увы, пока неизлечим, болезнь с годами лишь прогрессирует.

Многие, услышав похожий на приговор диагноз, сдаются. Не Ирина. Она написала пронзительную по искренности и откровенности книгу «История болезни», продолжает жить максимально активно и без эвфимизмов говорит обо всем, что видит и чувствует.

«ВЕЛОСИПЕД МНЕ СНИЛСЯ МНОГО ЛЕТ»

– Поднимался в ваш кабинет на третий этаж и пересчитывал ступеньки. Скорее из солидарности. Мне-то что: перепрыгнул в несколько шагов – и у цели. А вы, наверное, каждый приступочек на память знаете?

– К счастью, здесь, на Зубовском бульваре, избавлена от необходимости заниматься подобным. Тут у меня и пандус, и лифт… РИА Новости – удивительное место в этом отношении, не типичное для России.

– Сработано по индивидуальному заказу?

– Безусловно. Сегодня днем была в городском департаменте соцзащиты, и там все по-другому. При входе, правда, пандус есть, но инвалиду взобраться на этаж невозможно. Сначала считаешь ступеньки вниз, идешь через двор, затем поднимаешься вверх, чтобы наконец добраться до единственного лифта.

– Вот это по-нашему, по-расейски!

– На самом деле в последние годы стало получше. Несколько лет назад была совсем труба, сейчас хоть что-то меняется. Уже можно в кино пойти…

– А на стадион?

– В нашей стране эта зона практически недоступна для колясочников. Я пробовала, но потом отказалась. За границей для инвалидов, желающих посетить спортивные арены, нет преград, а у нас лишь они и есть.

– Когда-нибудь вам доводилось быть со спортом на ты, Ирина?

– Профессионально не занималась, но уже во взрослом возрасте неожиданно полюбила велосипед. Мне было лет двадцать восемь или около того. Появились деньги, смогла купить хороший маунтинбайк и колесила на нем по Подмосковью. Везде – по бездорожью, по перелескам… Лет шесть регулярно ездила, могла отмахать километров тридцать за день. Пока здоровье позволяло…

Потерю возможности сесть в седло переживала очень остро. Даже перестала выбираться на машине в те места, где когда-то каталась. Говорила себе: «Нет, туда не поеду, там остались мои велосипедные дорожки». Велосипед мне снился много лет.

«ГЕРОИ НЕВИДИМОГО ФРОНТА»

– А болеть случалось?

– За какую-нибудь команду?

– Извините, вопрос прозвучал двусмысленно…

– Все нормально... Да, увлекалась футболом. Впервые всерьез посмотрела эту игру в 1982 году. И, разумеется, сразу чемпионат мира.
Папа мой не болельщик, спорт всегда был где-то далеко от меня, а тут окончание первого курса экономического факультета МГУ, живу в общежитии, работаю с ребятами в стройотряде. По вечерам все наши мальчики собирались у телевизора и следили за репортажами из Испании. Честно говоря, мне было без разницы, за кого болеть. Наши выступили не слишком удачно, проиграли в первом матче бразильцам, свели вничью встречи с шотландцами и поляками…
Испанцы, англичане или французы смотрелись поярче, но и они казались мне на одно лицо. Из-за «железного занавеса» особо много не разглядишь… Чаша весов в пользу итальянцев склонилась случайно. На нашем курсе учился парнишка, чей дед родился в Италии. Разумеется, Вано болел за дальних соплеменников. Мы присоединились за компанию. А уж когда итальянцы стали чемпионами мира… Я и сегодня им симпатизирую, хотя с нетерпением жду, когда же наши футболисты себя проявят. Пока не дают оснований для больших надежд.

– Раньше на стадион выбирались?

– Ходила на спортивную гимнастику, с компанией бывала на хоккее и футболе. Получала удовольствие. На трибуне нельзя оставаться равнодушной, невольно проникаешься атмосферой.

Телевизионные трансляции не очень люблю. Драйв другой. Хотя, как все советские люди, смотрела фигурное катание, баталии с профессионалами из НХЛ, когда наши канадцев обыгрывали. Это же кайф какой! Ну и, конечно, Олимпиады не пропускала. Святое!

– А за лондонской Паралимпиадой следите?

– Так ведь ее, к большому сожалению, не показывают.

– После критики в СМИ стали больше показывать на «России-2».

– Ну, это не считается. С главной Олимпиадой не сравнить! Оттуда шли прямые трансляции по основным телеканалам, а отсюда дают дневники и редкие репортажи, по которым трудно составить картину о происходящем. В общем, герои невидимого фронта.

«КТО-ТО ИЗ ПРИНИМАВШИХ РЕШЕНИЕ ОШИБСЯ»

– У вас есть объяснение, почему так происходит?

– Видимо, кто-то из принимавших решение посчитал это малоинтересным. И ошибся. Паралимпиада – очень увлекательное соревнование. Помимо спортивной составляющей, есть элемент преодоления. И не только себя, но и стереотипов общественного сознания. Результат в квадрате, если не в кубе.

У нас же по-прежнему стыдливо замалчивают детали, когда речь заходит об инвалидах. В лучшем случае сообщают, дескать, имярек выиграл золотую медаль в стрельбе из лука. Но ведь важно рассказать, кто этот спортсмен, какие у него проблемы со здоровьем. Формулировка «поражение опорно-двигательного аппарата» звучит слишком расплывчато, ничего не объясняет.

Хочется узнать подробности об атлете, чтобы активнее ему сопереживать. Я вот всей душой болею за нашу девочку-фехтовальщицу, у которой нет ног. Однажды она участвовала в пробеге по Москве вместе с другими колясочниками. Мы познакомились с Наташей, и с тех пор стараюсь следить за ее выступлениями. Вроде бы не совсем чужой человек.
Или смотришь на двукратную чемпионку Паралимпиад Олесю Владыкину, плывущую без левой руки, и не можешь остаться безразличной. Поскольку сознаешь, каково это. Важно почувствовать сопричастность, а нас часто лишают такого обалденного стимула.

И ведь нужно это не только больным, но и здоровым. Может, даже в первую очередь здоровым. Они должны увидеть людей, оказавшихся в худшем положении, но не сдавшихся.

– Вот на Олимпийском стадионе в Лондоне каждый день и собирается по восемьдесят тысяч болельщиков, чтобы аплодировать соревнованиям инвалидов.

– Ну конечно! Знаете, когда я написала повесть «История болезни», многие мои подруги чуть ли не хором говорили, что им стало совестно жаловаться на какое-то недомогание или слабость.

– Все познается в сравнении.

– Не должно быть фигур умолчания, стыдливо опущенных глаз. Инвалидность – не порок и не клеймо, это такая жизнь. Другая, сложная, но жизнь. Мы часто говорим, что молодежи не хватает примеров для подражания, истинных героев. Вот же они, паралимпийцы, перед вами! История почти каждого – сюжет для голливудского блокбастера.
Да, кто-то потерял здоровье по глупости, одному приятель руку на охоте отстрелил, второй отморозил ноги по пьянке, третий угодил в автоаварию из-за собственной неаккуратности на дороге. Но это лишь начало истории. Сколько инвалидов спилось, опустилось на дно и сгинуло, кануло в вечность? Дескать, такой я жить не буду. Те же, о ком мы говорим, нашли новый смысл и внутренние ресурсы, чтобы подняться.

Не верьте, если кто-то скажет, будто ему не знакомо чувство уныния. Депрессняк накрывает каждого, через него проходят все без исключения. Большинство зависает в этом состоянии навсегда, только сильные выкарабкиваются.

«НЕ СТЕСНЯЙТЕСЬ ПРОСИТЬ О ПОМОЩИ»

– Но не каждый согласится вспоминать и публично обсуждать тяжкий путь наверх.

– В нас испокон веков вбивали догму: инвалид, не позорь семью, сиди дома и не высовывайся. Помните, товарищ Сталин вывозил физически убогих подальше от столицы и крупных городов, чтобы глаза не мозолили, здоровых не раздражали. Нас при-
учили к мысли, что своим видом мы портим светлый облик Страны Советов.

– Нет человека – нет проблемы.

– Каждый, выезжавший в Европу или Америку, наверняка испытывал состояние шока, когда впервые сталкивался с большим количеством инвалидов на улицах. «Блин, больная нация!» В нашей стране такой проблемы не существовало, хотя в России и серьезные ДТП случались не реже, чем на Западе, и пили здесь всегда не меньше, и производственный травматизм бил рекорды.

Зависимость прямая: если человек не подает сигнал SOS, как узнать, что он терпит бедствие? Обязательно надо говорить, что ты существуешь. Не нужно стесняться. Иначе решат: раз молчат, значит, им и так хорошо.

Мы все еще находимся в плену стереотипов: просить помощь стыдно, а жалость унижает. Что за глупость?! Когда я заболела, очень хотела, чтобы меня жалели, гладили по головке. Не кликушествовали, а сочувствовали, пытались разделить ношу. Хотя бы морально…

– Наверное, и тут нет единого рецепта, панацеи.

– Соглашусь. Был случай, я добилась, чтобы мальчику поставили оборудование, позволившее ему пойти в пятый класс школы. Вскоре после этого ко мне на работе подошла сотрудница и рассказала о двенадцатилетней соседке, которая попала в аварию и год лежит, не вставая, учительница к ней домой приходит. Я решила этой девочке помочь. А ее мама и говорит мне: «Нам это не надо. Какое ваше дело?».

– Почему так?

– У нее своя жизнь. Маме удобнее запереть ребенка в четырех стенах. Инфраструктуры ведь нет. Чтобы возить инвалида в школу, надо нигде не работать. С утра едешь на занятия, сама таскаешь по всем классам, поскольку в России не найти тьюторов, сопровождающих, потом везешь обратно. Таковы реалии. Обычно с детьми-инвалидами один на один остаются матери. Отцы чаще всего уходят, мужчины почему-то считают, что имеют право на шанс начать с нуля…
Сперва я осудила эту мамашу, а потом подумала, что, может, она права. Я ведь не знаю деталей чужой жизни, не исключено: у человека попросту нет вариантов, ему не приходится выбирать.

Столько людей, столько ситуаций. Взять тот же спорт. Многим он продлил активную жизнь, привязал к ней крепким якорем.

«Я ЛЮБИЛ ДЗЮДО И ДО…»

– Как думаете, паралимпийцев ждут дома такие же почести, как их коллег три недели назад?

– Хочется верить. Машины вряд ли подарят, но премии выплатить должны. Время изменилось, общество стало иным, чему поспособствовали и открытые границы, и Интернет, и доступность информации.

– Да и власть сигналы подает. Владимир Путин лично звонил серебряному призеру турнира дзюдоисток Татьяне Савостьяновой.

– Значит, у президента отлично сработала пиар-служба. Знаете, мне очень нравится короткий стих поэта Вишневского: «Я любил дзюдо и до…». Внимание первого лица государства важно, если это помогает решать насущные вопросы.

В день открытия Паралимпиады я участвовала в радиомосте на ВВС. Из Лондона звонил Сева Новгородцев, и мы обсуждали в прямом эфире, как много сделано в британской столице для инвалидов. Хотя в Лондоне и раньше были лифты на станциях подземки, пандусы и подвижные платформы для въезда на коляске в автобус. При строительстве олимпийских объектов предусмотрели, чтобы билетные кассы располагались на высоте, не заставляющей людей с ограниченной подвижностью наклоняться и тянуться, турникеты установили на удобном расстоянии, позволяющем проходить коляске, разработали даже специальные транспортные маршруты для инвалидов – отдельные для слепых, для обезноженных…

– Нам до этого далеко?

– Вот смотрите. В последний раз в Сочи я была года два назад. Не думаю, будто там что-то радикально изменилось. Нет, на Красной Поляне все сделают для инвалидов. Не сомневаюсь. Но стоит спуститься с гор, окажется, что во всероссийской здравнице и конь не валялся. Со времен советской власти.
Предполагается абсолютная сегрегация: если ты инвалид-колясочник, пожалуйста, вот твоя резервация, сиди в ней и не рыпайся. Еще недавно на весь Сочи был лишь один гостиничный номер, оборудованный для проживания инвалидов. Ей-богу, не утрирую! В нем останавливалась и дочка моей помощницы Елены Витальевны, тоже колясочница. Хуже другое: когда Женя попросила случайную попутчицу придержать дверь в автобусе, та ответила: «Заплатишь – помогу». Кстати, Женя Воскобойникова сейчас работает спецкором телекомпании «Дождь» на Паралимпиаде…

– Вы с подобным отношением сталкивались, Ирина?

– К счастью, нет. Я езжу по России, но бываю в основном в крупных центрах вроде Новосибирска или Перми и могу сказать, что к инвалидам стали относиться лучше. А Москва в этом смысле превратилась в абсолютно цивилизованный город. Хотя и здесь пандусы со съездами начали появляться не сами по себе, а благодаря нашим усилиям. Не зря же мы каждый год ездим по столице в инвалидных колясках.

Вот и 16 сентября собираемся прокатиться от Триумфальной площади вниз по Тверской. Говорят, на «Маяковке» поставили лифт в переходе, проверим…

– Вам тоже нужно согласовывать маршрут?

– Закон о митингах никто не отменял. Попробуем своим ходом добраться до Красной площади.

Поймите, очень важен личный пример. Я не совершала подвигов, не выигрывала Олимпиад, всего-то написала книгу о пережитом. Вы не представляете, сколько благодарных писем приходит в мой адрес! На митинге подошел старенький фотограф, рассказал, что почти ослеп, махнул на себя рукой, впал в отчаяние, запил, а потом прочел мою повесть, и ему стыдно стало: девка не сдалась, а он, мужик, капитулировал! Заложил квартиру, лечился полгода и поправился. Смотри, говорит, какой фотоаппарат я себе купил!
Уверена, истории паралимпийцев, их личный опыт преодоления способны многим отчаявшимся вернуть веру. Только бы преодолеть нам ложную стеснительность и не упустить момент…