Модестас Паулаускас: Никогда не думал о побеге из СССР
Олимпийский чемпион-1972, капитан сборной СССР по баскетболу Модестас Паулаускас, один из главных героев фильма «Движение верх» сейчас живет в маленьком литовском городке Шакае. Сразу после премьеры фильма, которая прошла в Вильнюсе, Паулаускас улетел в Америку к родственникам, а когда вернулся, дал интервью «Советскому спорту».
«КОМУ ИНТЕРЕСНО СМОТРЕТЬ, КАК МЫ ТРЕНИРУЕМСЯ?»
– Модестас, признаюсь, пока сам не посмотрел фильм, по отзывам в прессе сформировал отрицательное мнение. Но, затем сходил в кинотеатр. Признаюсь, к финалу слезу прошибло.
– Актер Жильвинас Тратас, который сыграл меня в этом фильме, рассказывал, что после премьеры в Москве у многих женщин были слезы. Я ему ответил, что в Вильнюсе было то же самое. Я, правда, слезы сдержал, но все было на пределе. В фильме очень хорошо показан матч. Во время просмотра все вспомнилось, нахлынули воспоминания… Словом, меня сильно пробрало.
– В России мнения по поводу фильма разделились: от – все неправда, пропагандистская поделка, до – сильное кино, такие фильмы нужны.
– Это художественный фильм, создатели решили добавить некоторые эпизоды, которых не было в жизни. Допустим, истории с сыном Владимира Петровича Кондрашина. Но именно эти эпизоды и придают фильму нерв, такое кино хочется смотреть. Если б просто показали, как мы тренируемся и играем, получилось бы сухая документальная лента. Кому это интересно? А так получился разноцветный букет, а не состоящий только из одних роз.
– В России фильм пользовался большим успехом, а как прошел прокат в Литве?
– Вся Литва с удовольствием посмотрела. Меня друзья после просмотра замучили звонками, задавали вопросы. Приходилось отвечать.
– Молодежь в Литве русский уже не знает. Фильм ведь не дублировали,
– Сделали литовские субтитры.
– Cыну лента понравилась?
– Понравилась – и сыну, и жене. Модестас-младший многих из героев, которых уже нет в живых, видел в жизни. Я несколько раз ездил в Санкт-Петербург на Кубок Кондрашина и Белова и всегда брал Модестаса с собой. Мы там много общались, вспоминали молодость с Геннадием Вольным, Серегой Беловым, другими. Модестас с удовольствием все это слушал.
– Киношный Кондрашин похож на себя в жизни?
– В некоторых моментах похож, в других – авторы применили художественный вымысел. А вообще, сыграть Владимира Петровича трудно. Это был уникальный человек.
«СЦЕНАРИЙ ПРОЧЕЛ, СО ВСЕМ БЫЛ СОГЛАСЕН»
– Вам перед началом съемок приносили сценарий. Вы его внимательно прочли?
– Прочел основные моменты, касающиеся моей роли. Со всем был согласен. А после того, как фильм вышел, поблагодарил Жильвинаса Тратаса за то, как он меня сыграл. Он приезжал ко мне в Шакяй перед началом съемок. Мы много разговаривали, Жильвинас задавал много вопросов, уточнял нюансы. Чем мог, помог ему.
– Но вы в некоторых эпизодах выглядите неприглядно. При чтении сценария вас это не покоробило?
– Нет, как я уже говорил, это художественное произведение, а не документальное кино. Авторы имеют право на художественный вымысел, и, как показал фильм, это сработало.
– В фильме вас склоняют к побегу из СССР ваши соотечественники. У вас ведь действительно не раз была возможность остаться за границей, но вы ею не воспользовались.
– Возможностей таких было немало. Мы со сборной часто выезжали за границу. Как-то в Америке еще в конце 60-х мне предлагали остаться, сулили большие перспективы, обещали помочь. Но у меня никогда даже мыслей таких не было. В Литве оставались жена, сын, родители, братья. Литва – моя родина, я просто не смог бы жить где-то еще.
– Вас часто опекала за границей литовская диаспора. Гомельский и Кондрашин легко отпускали на такие встречи?
– Они знали, что я никуда не сбегу. Литовская диаспора есть во многих странах Европы, в Южной и Северной Америке. Куда бы мы ни приехали со сборной, соотечественники хотели со мной пообщаться. То же самое происходило с Хомичюсом, Сабонисом, Куртинайтисом, когда они выезжали за границу в составе сборной. Гомельский всегда их отпускал на такие встречи.
– В фильме есть такой эпизод. Игроки сборной отмечают победу на чемпионате Европы в Эссене. Едешко и Жармухамедов подходят к Сергею Белову со словами: «Нам понравилось с тобой играть». На что он отвечает: «А мне с вами – нет». Мог Белов так ответить?
– Нет, мы были единым кулаком: один за всех и все за одного. Серега был довольно замкнутым человеком, но так ответить он точно не мог.
– В начале фильма есть такой эпизод: на тренировке вы бросаете мячом в лицо Александру Белову. Но в реальности это был Сергей Белов.
– Сергей немного грубо сыграл, я тоже не сдержался, это была такая ответная реакция. Но через три минуты все забылось.
– Вы ведь потом с Сергеем Беловым подружились, жили в одном номере.
– Нам было комфортно друг с другом. Сергей был не очень разговорчивым, а тоже не любитель поговорить. Мы могли молчать часами, и нас это никак не напрягало. Я его часто брал на встречи с литовцами, он сидел в уголке, смотрел на нас и помалкивал. Как-то спросил: «Тебе не скучно? Мы же по-литовски говорим, ты ничего не понимаешь». Он ответил, что ему комфортно на таких встречах.
«ТАК И НЕ УЗНАЛ У КОНДРАШИНА, ПОЧЕМУ ОН НЕ ВЫПУСТИЛ МЕНЯ НА ФИНАЛ В СТАРТЕ»
– Давайте пройдемся по спорным моментам. Полагаю, стритбола на улице в Нью-Йорке с темнокожими парнями быть не могло?
– Конечно, не могло, но этот эпизод здорово украсил фильм. Как и поездка всей сборной на свадьбу в Грузию. Ее не было, но, как снято и как смотрится этот эпизод в картине.
– Еще есть вопросы. После победы на чемпионате Европы начальник команды раздает игрокам в раздевалке конверты с призовыми за победу. Вы, заглянув в конверт, возмущаетесь: «У нас в Каунасе таксисты больше зарабатывают».
– Тоже художественный вымысел. Призовые были разные за различные турниры. Сумм я не помню, столько времени прошло.
– Но за победу на Олимпиаде в Мюнхене вам выдали на месте по 1000 марок, а по приезде в Союз еще по 3 тысячи рублей. Правильно?
– Да, что-то в этом роде. Это были приличные деньги.
– Кондрашин не выпустил вас на финальный матч с американцами в стартовом составе. Он как-то объяснил свое решение?
– Нет, не объяснил. Я был в полном недоумении, нахожусь в нем и по сегодняшний день. Мы с Кондрашиным не раз после этого встречались, но я так у него и не спросил. Травма? Не было никакой травмы. Она была, но еще за полгода до Олимпиады. Я давно восстановился и был в хорошей форме. Нормально отыграл полуфинал с кубинцами. В общем, не знаю, почему Владимир Петрович принял такое решение.
– Со скамейки да еще в таком матче трудно выходить?
– Конечно! Я привык играть почти весь матч. А тут вышел во втором тайме, набрал всего три очка – прямо скажем, не густо. Но хорошо, что выиграли, а остальное уже не важно.
– После матча баскетболисты несколько часов просидели в раздевалке, ждали, что будет переигровка.
– Так и было. Никто не переодевался. Где-то часа в три ночи зашел человек из нашей делегации и сказал, что переигровки не будет. Бурной радости уже не было, эмоции ушли.
КАК ЭТО БЫЛО
ОСЕННИМ УТРОМ НА СТАНЦИИ ЙОНИШКИС…
Существует такое выражение – «человек из телевизора». Так говорят о персонажах из другого мира – селебрити, знаменитых актерах. С жизнью простых людей они никак не пересекаются. Мы существуем с ними в разных галактиках. Таким «человеком из телевизора» был для меня Модестас Паулаускас.
Мальчишкой, я смотрел финал Олимпиады, мог без запинки назвать весь состав сборной СССР. Но особенно обращал внимание на капитана команды, у которого были столь необычные для русского слуха имя и фамилия. Это еще больше делало Паулаускаса инопланетянином в моих глазах. И разве мог я тогда предполагать, что через 23 года ранним сентябрьским утром на станции маленького литовского городка Йонишкис меня будет встречать тот самый «человек из телевизора» - капитан великой сборной мюнхенского образца.
Было темное прохладное осеннее утро. Я увидел Модестаса через окно поезда: он стоял на перроне, пытаясь угадать вагон, из которого я выйду. Паулаускас отвез меня в местную гостиницу, где, несмотря на раннее время, уже ждали московского журналиста.
Модестаса в Йонишкис пригласили местные власти - поработать с баскетбольной командой, которая состояла только из здешних ребят и выступала во второй по силе лиге Литвы.
Я побывал у него в гостях, познакомился с супругой, вечером посмотрел тренировку его команды. А днем мы гуляли по городку, обедали в кафе, и каждый встречный спешил выразить свое почтение национальному герою Литвы.
В одном разговоре Модестас посетовал: мол, с центровым беда. «Нашел парня из соседнего села, вроде неплохой, но не может на все тренировки ездить. Рост? 196 сантиметров. Но выше его все равно нет».
Так пролетели два дня. Вечером Паулаускас отвез меня к вильнюсскому поезду. Прощание был недолгим: мы пожали друг другу руки, я зашел в вагон, а олимпийский чемпион направился к своему автомобилю – его ждала семья и работа.
