Бонусы букмекеров
«Грех превращаться в чучело». Умирал он, прикованным к постели, медленно и мучительно
В 2012-м году в Санкт-Петербурге на 53-м году жизни умер самый высокий баскетболист (2 м 45 см) на постсоветском пространстве, один из лучших центровых России Александр Сизоненко.
«Советский спорт» продолжает чтить память своих великих предшественников. Без малого четверть века назад, 10 ноября 2001 года, в очередном номере газеты «Советский спорт» вышел материал «Потерянный амулет» — о трагической судьбе легендарного игрока по хоккею с мячом Леонида Палладия. Автором его был Борис Валиев. После этого дебютного текста и возникла рубрика, в которой Валиев на страницах газеты и на нашем сайте на протяжении 15 лет опубликовал под сотню таких исторических исследований. Это — настоящий золотой запас нашего издания и нашей спортивной журналистики. В память о нашем коллеге мы решили «переиздать» его легендарные творения уже на новом сайте.
По встречной чёрной полосе
В его биографии не было «своих» исторических трёх секунд, прекрасных мгновений громких международных побед. Да что там международных! Лучшим его достижением стало серебро чемпионата СССР 1978 года в составе ленинградского «Спартака», в котором он большую часть времени просидел на скамейке запасных.
Самым светлым в отведенной ему судьбой недолгой жизни был родившийся в 1994 году сын, которого Александр называл «главной своей радостью». Да, пожалуй, время (с 1979-го по 1986-й), проведенное после «Спартака» в куйбышевском «Строителе» которому он уже через год после прихода помог выйти из первой лиги в высшую и где по-настоящему чувствовал себя востребованным.
Все остальное представляется сплошной чёрной полосой нескончаемых болезней, при каждой попытки сойти с которой, он натыкался на непреодолимую стену, удивляясь: как до сих пор еще не умер… Жалости к себе никогда не просил, даже когда уже действительно умирал, тем не менее, все немногочисленные интервью, на которые согласился в последние годы жизни, пронизаны не покидавшей его физической болью. Но даже в них, в череде невеселых мыслей смертельно больного, вдруг, загорались его глаза: «Давайте поговорим о чём-то веселом…»
«Храбрый портняжка» и сказки про гонорар
И тогда он вспоминал, как однажды оказался в настоящей сказке, из которой не хотелось возвращаться. Случилось это в конце 80-х, когда чехословацкий кинорежиссер Душан Транчик, увидевший Александра на баскетбольной площадке в Куйбышеве, предложил ему сняться в фильме «Храбрый портняжка», осовремененном варианте сказки братьев Гримм.
Съемки — месяц, оплата — тысяча, из них половина в валюте, половина в рублях, — рассказывал Александр — У меня аж дух захватило. Тысяча! Я в то время забыл, когда такие деньги в руках держал. И думал, простите, не об искусстве и высоких материях, а о новых ботинках и зимней шапке, которой у меня не было. И о том, что наконец-то что-то смогу купить жене… В Братиславе, где проходили съёмки, целый месяц жил, а не существовал — работал.
Нас поднимали рано утром и увозили то в горы, то в пещеры, то в карьеры какие-то: места поужаснее выбирали, соответствующие тем, где могли жить великаны… Я исполнял роль большого Гулливера, а английский актер Крис Гринер — маленького. В нем-то «всего» 230 было…И вот мы с ним пугали там принцесс и фрейлин… Увы, у этой сказки оказался не такой счастливый конец, какими принято заканчивать все сказки.
Вернее, не у самой сказки, а у истории с кинодебютом Александра Сизоненко. Во-первых, выяснилось, что создатели фильма хотели заключить договор с ним на две тысячи, но в «Совинформкино» эту сумму срезали наполовину, объяснив чехословацким друзьям, что «актёр» Сизоненко стоит дешевле. Во-вторых, уже в Москве Александру объяснили, что гонорар в кронах, который он получил в Братиславе, это и есть вся его зарплата за съёмки и об обещанной рублевой части надо забыть, поскольку «он итак отдохнул в Чехословакии целый месяц, как на курорте»…
— В общем, пожалел я, что в Братиславе ни шапки не купил, ни ботинок не заказал, — признавался Александр. — Думал , получу вторую часть гонорара и сделаю это дома… Хотелось и, конечно, продолжить работу в кино. На роли каких-нибудь страшилищ точно бы подошел, но «мои» режиссеры не увидели, наверное, фильма о портняжке, и приглашений больше не поступало…
Между тем светом и этим
Александр родился в Запорожье. Но не в известном административном центре региона, а одноименном селе Херсонской области. Ни о какой спортивной карьере не помышлял, тем более что уже в восьмом классе перенес две сложнейших операции, после которых чудом остался жив. Виной тому стал необычный гипофиз — железа внутренней секреции головного мозга, из-за которой он начал «расти не по дням, а по часам».
Пытаясь это остановить, врачи сделали 15-летнему Саше трепанацию черепа, потом — ещё одну. Не помогло: Александр продолжал расти и рос до конца своих дней. Впрочем, тогда врачи не очень-то верили в его долгую жизнь, отведя ему на этом свете не более 35 лет. Он прожил 52 года, в течение которых, по собственным словам, не раз оказывался между тем светом и этим…
Счастливый билет в автобус
В баскетбол попал случайно. В автобусе, на котором учащийся ПТУ Саша Сизоненко возвращался с практики в селе Новая Каховка, оказались баскетболисты николаевского «Спартака». Не заметить молодого «гулливера» тренер этой команды, естественно, не мог. Подошёл, поговорил и через несколько дней Александр приехал «на пробы» в Николаев.
Но пробыл там всего три месяца: слух о том, что в николаевском «Спартаке» появился высокий перспективный парень дошел до Владимира Кондрашина, знаменитого тренера «Спартака» ленинградского и сборной СССР. И в 1976 году Сизоненко перебрался в город на Неве, где на первой же тренировке удивил всех, забросив подряд 19 штрафных. Точный бросок у него был от природы… Казалось, судьба вытянула для 17-летнего парня счастливый билет.
Но в Ленинграде он так и не заиграл — не смог выиграть конкуренцию у таких центровых, как Александр Белов и Геннадий Силантьев. Более того, когда после неожиданной смерти Белова были ужесточены требования к спортсменам, имевшим проблемы со здоровьем, и начались постоянные наезды медицинских комиссий из Москвы, Кондрашин посоветовал Сизоненко переехать в Куйбышев.
Потом об этом пожалел, тем более что почти в каждой игре против своей бывшей команды Александр редко набирал меньше 30 очков. Но к тому времени Сизоненко стал незаменимым игроком «Строителя», любимцем всего Куйбышева и «выписать» его обратно в Ленинград не мог даже авторитет Кондрашина.
Обрёл счастье в Куйбышеве
Да что там, Ленинград! Сизоненко приглашали в Югославию, Испанию, несколько раз сделал попытку заполучить его в свои ряды вильнюсский «Жальгирис», но он всем отказал: во-первых, обжился на Волге, во-вторых, в «Строителе» его ценили – платили хорошие деньги, а от добра добра, как известно, не ищут. В Куйбышеве, кстати, Александр обрёл и счастье семейной жизни, женившись на студентке из Ленинграда Светлане Гуменюк.
«Если бы не болезнь Александра, он с его светлой головой мог бы стать великим игроком, но, из-за проблем со здоровьем, был слишком медлительным», — говорил о Сизоненко знаменитый Александр Гомельский. Тем не менее, в начале 80-х всё-таки пригласил его на сбор национальной команды и даже, как потом уверял Сизоненко, пообещал, что через два года он будет лучшим центровым в СССР, но на чемпионат мира в Колумбию Александр так и не поехал, объяснив это тем, что протянул с визой.
А потом, опять же, по словам, Сизоненко, они с Александром Яковлевичем перестали находить общий язык. Да и выбор центровых у Гомельского тогда был большим в лице Ткаченко, Белостенного, Дерюгина и, конечно же, Сабониса. Кстати, с Сабонисом у Сизоненко было связано одно из самых ярких его баскетбольных воспоминаний: в 1982 году в товарищеском матче «Строителя» с «Жальгирисом» он «привёз» молодому центровому литовцев 37 (!) очков. Потом эта цифра в его рассказах выросла до 42, но это не принципиально…
Пенсия подоспела вовремя
Но любая карьера всегда когда-нибудь заканчивается, а в случае с Сизоненко этому ещё и поспособствовали его проблемы с гипофизом, запрещающим большие физические нагрузки. Случился гормональный сбой, начались серьёзные проблемы со связками на ногах, спиной, «оккупированной» остеохондрозом. Вчерашний успешный центровой «Строителя» в 31 год стал инвалидом второй группы.
После ухода из клуба он пытался с учётом своих ограниченных физических возможностей устроиться в киоск продавцом популярной в то время лотереи «спринт», но выяснилось, что инвалидам нельзя быть киоскерами. Потом кто-то в клубе, в котором бывшего центрового сняли с командной ставки, нашёл для него надомную работу — клеить какие-то, коробочки.
Я тогда на любой приработок был согласен, – вспоминал Александр. – Но оказалось, что не клеить надо было, а…вязать. Спицами. Это с моими-то трехметровыми руками.
Я сказал, что делать этого не умею, и в тот же день меня уволили. А когда в спорткомитете узнали об этом, упрекнули в привередливости… Почти тут же, по закону подлости, попала на работе под сокращение кадров и жена….Но, к счастью, вовремя подоспела моя персональная пенсия в 140 рублей, которую мне пробили в городских профсоюзах…
Одежда на века
В 1992 году, продав квартиру в Куйбышеве, вновь ставшим к тому времени Самарой, Александр и Светлана вернулись в Питер, где, увы, чёрная полоса их жизни продолжилась. Очень быстро были потеряны деньги, полученные за самарскую квартиру: строительная фирма, в которую они, по совету друзей, были вложены, лопнула, как мыльный пузырь.
А тут ещё у Александра, оставшегося без работы и денег, начались сложности в отношениях с родителями жены, в доме которых они со Светланой поселились. Почему тесть решил, что зять претендует на его жилплощадь, сказать трудно: но, возвращаясь домой, Александр часто находил свои вещи, вынесенными в коридор. Кончилось все это разводом со Светланой, от которого не спасло даже рождение сына…
К ухудшающемуся изо дня в день здоровью добавились бесчисленные бытовые проблемы. Элементарный вопрос: «где купить для себя одежду?» вырос в разряд почти неразрешимых. Если в Советском Союзе существовала сеть специализированных магазинов «Богатырь», где он ещё что-то для себя находил, то вещи, которые начали шить в 90-е для больших людей, были для него хоть и подходящими по размеру, но короткими.
Так что, пользовался в основном старыми запасами: например, брюки, сшитые по спецзаказу ещё в 1988 году, в 20-м веке, оставались повседневными и в 21-ом. Обувь 56-го размера (и ценой соответствующей) заказывал в единственном экземпляре и зимнюю — ходил в ней пока не сносится и летом, потому что две пары потянуть не мог. В 1998 году ему здорово помогла одна немецкая фирма по пошиву обуви, которая сначала пригласила Александра в гости, а потом стала снабжать его своей продукцией…
«Не хочу, чтобы меня выставляли чучелом»
Там же в Германии в начале 2000-х Сизоненко мог решить и многие свои финансовые проблемы. Известный «Доктор смерть», основатель выставки «Мир тела» Гюнтер фон Хаггенс предложил Александру…продать свое тело после смерти Гейдельбергскому институту за 40 тысяч немецких марок и 400 марок ежемесячно до конца жизни.
Меня пригласили вроде бы на лечение, — рассказывал Александр. — Но оказалось, что живым я Хаггенсу не нужен. Он хотел заполучить мой труп в качестве музейного экспоната. Я ответил, что являюсь верующим человеком и хочу, чтобы после смерти меня похоронили, а не выставляли, как чучело. Собрали вещи и уехал. Хаггенс потом вышел на меня еще раз, предлагая уже 100 тысяч, но я попросил его больше мне не звонить. Грех превращаться в чучело…
МЧС и «Гулливер»
Умирал Александр, прикованным к постели, медленно и мучительно. После мытарств в трех петербургских больницах и отказа от него врачей, заявивших что он, дескать, сам подписал заявление о добровольной выписке. Чтобы доставить его домой, вызвали МЧС. Шесть человек затащили великана в его двухкомнатную коммуналку — сам он уже ходить не мог. В тот день его снова несли на руках, как когда-то преданные баскетбольные фанаты в родном Куйбышеве. Нет, Александра не оставили без внимания и поддержки.
Нашлось много добровольных помощников, в том числе и среди абсолютно незнакомых людей. Откликнулись старые друзья по спорту. После шумихи, поднятой в СМИ, частные клиники выстроились в очередь за эксклюзивные права на лечение «гулливера» (в одну из них он потом ненадолго был госпитализирован). Но остановить стремительно развивающиеся болезни, спровоцированные многолетним употреблением гормональных препаратов, уже было невозможно…
