Дом без Дамского. Год назад не стало шахматного гуру, нашего обозревателя Якова Дамского
ПАМЯТЬ
Вчера в Доме журналиста состоялся вечер памяти выдающегося журналиста, известного писателя, мастера спорта СССР по шахматам, международного арбитра Якова Дамского и его супруги Галины, которая пережила мужа совсем не намного.
В ОГОНЬ АТАКИ
Я заболел шахматами лет в пять. В Ташкенте занимался у известных тренеров супругов Пинчуков, которые воспитали чемпиона мира Рустама Касымджанова, чемпионку России Екатерину Корбут и других известных гроссмейстеров. Одной из первых книг, которую мне рекомендовала изучить Лариса Сергеевна Пинчук, была «В огонь атаки», написанная Яковом Дамским в соавторстве с Михаилом Талем. Ребенком я не мог оторваться от волшебных строк. Чуть позже прочел «Контратаку», «Взаимодействие тяжелых фигур» еще два шедевра Якова Владимировича. Дамский всегда писал так элегантно, что его книги хотелось перелистывать снова и снова. Думал ли я тогда, простой ташкентский паренек, что моя семья эмигрирует в Грецию. А через пару лет я вернусь в Россию и поступлю в Москве в РУДН и позже попаду в «Советский спорт», где моим проводником в мир шахматных заметок станет мой любимый автор – Яков Владимирович Дамский.
— Кирилл, я вас познакомлю с моим сыном, Вовой Крамником, — своим тихим голосом говорил Дамский. – Он прокомментирует партию, даст интервью и станет другом газеты. Вы найдете общий язык.
Так я близко познакомился с 14-м чемпионом мира, который считает Дамского своим вторым отцом.
С Яковом Владимировичем мы в основном перезванивались. Он всегда давал мне советы, рассказывал о последних новостях, дебютных новинках и никогда не жаловался на здоровье. Работал мэтр до последнего. Последнюю диаграмму, которая вышла в газете, мы с ним сверяли, когда он уже почти не вставал с больничной койки.
— Вы бы поберегли себя, Яков Владимирович, мы уж сами тут с турниром разберемся, — умолял я его.
— Не дождетесь, — смеялся в трубку Дамский. – Еще успеете много заметок написать, когда меня не станет. Но учтите, я на тот свет не спешу.
К сожалению, ушел он быстро. Сгорел в огне атаки. Именно так называется моя любимая шахматная книжка. Недолго прожила после его кончины и верная супруга, его самый дорогой человек в жизни, Галина Дамская 12 апреля этого года…
Вчера мы переписывались по электронной почте с Крамником.
— Вот и год прошел, Володя. Завтра иду на вечер памяти Дамских.
— Я во Франции. Дела держат, приехать не смогу. Передавай от меня сердечный привет и подними рюмочку. Помянем…
ЕГО ГОЛОС ЗНАЛА ВСЯ СТРАНА
В Домжуре помянуть чету Дамских собрались самые близкие друзья. Душа вечера — приемная дочь Якова Владимировича и Галины Мартьяновны Ирина — улыбается.
Дамские старались держать фасон всегда. В их семье, не отличавшейся богатством, смех и улыбки были более частыми гостьями, чем печаль. Они так и шагали по жизни: в тесноте, но не в обиде.
— Яша был необыкновенным человеком, — говорит его самый близкий товарищ чемпион мира по шахматным композициям Виктор Чепижный. Он прожил очень интересную, но и очень сложную жизнь. К сожалению, у него всегда были проблемы со здоровьем. Помню, как мы ходили с ним через парк на легендарные матчи Каспарова и Карпова. Он часто просил меня идти медленнее: ему было тяжело — сердцебиение, давление. Каждые двести метров мы останавливались и отдыхали. Яша даже разговаривал еле слышно. И как я поражался, когда он — такой слабый, немощный — брал в руки микрофон. Это было потрясающе.
Его бархатный, спокойный голос околдовывал. Дамского невозможно было не узнать. Он не вещал, он пел. И ты словно оказывался рядом в зале, где шли соревнования, рядом с гроссмейстерами. Ты начинал жить шахматами. У него было замечательное чувство времени. Если ему давали в прямом эфире три минуты и 15 секунд, он говорил ровно 3 минуты 15 секунд, и не мгновения больше. Но, что поразительно, никогда не смотрел на секундомер. Мало кто был с ним знаком лично, но его голос знала вся страна.
— Я дружил с Яшей больше тридцати лет, — вспоминает Эдуард Дубов, разработавший в СССР систему индивидуальных коэффициентов шахматистов, которой до сих пор пользуются во всем мире. – Я был рядом с ним в последние дни в больнице. Ничего не предвещало трагедии. Мы много общались. Яша был бодр и шутил. Я был спокоен за него. А ведь сколько они пережили несчастий вместе с супругой Галиной! После того, как они потеряли свою дочь Татьяну, могли сломаться морально, уйти в себя...
Но Яша не согнулся, нашел себя в работе. Шахматный мир больше не увидит такого блестящего автора. Три десятка его книг – это шедевры мировой классики. Можно достать с полки любое произведение, открыть на любой странице, и остановиться ты уже не можешь. Когда я приходил в гости к Яше, то в его комнату было попасть невозможно. Сначала Галя тебя тащила на кухню и кормила до отвала, даже если ты был сыт по горло. Прошел целый год, а кажется, что это было вчера. Как мы все осиротели…
P.S.
В этот вечер было много историй и теплых слов. Я долго, внимательно слушал, а, вернувшись в редакцию, оглянулся вокруг и в очередной раз понял, как много для нашей газеты значил Яков Владимирович.
