Психолог сборных России по плаванию и фигурному катанию Геннадий Горбунов: Работаю кровельщиком – крыши ставлю на место

СПОРТИВНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
РАЗГОВОР О ГЛАВНОМ

«Лечи мальчику голову», — сказала Татьяна Тарасова после провала на последнем «Гран-при России» тренеру фигуриста Константина Меньшова. Через пару месяцев Меньшов стал чемпионом страны. К этому и множеству других спортивных чудес приложил руку профессор психологии Геннадий Горбунов.

Через месяц исполнится 40 лет, как Геннадий Горбунов работает со спортсменами: впервые он поехал на Спартакиаду народов СССР в 1971 году. А с 1975 года работает со сборными страны. Начинал с плавания, через него прошли все наши чемпионы и призеры Московской Олимпиады. Потом работал с велосипедистами, легкоатлетами, футболистами. С фигуристами, по собственному признанию, начал сотрудничать потому, что питерская Академия фигурного катания находится в нескольких минутах ходьбы от дома. Сказывается возраст.

«ПОЛУЧИ КАЙФ ОТ ПРОКАТА»

— На чемпионате мира в Москве я работал с Ксюшой Макаровой и Аленой Леоновой, — рассказывает Геннадий Дмитриевич. — После короткой программы Алена подошла ко мне и попросила, чтобы вечером я провел сеанс. Я пришел в гостиницу, сеанс был недлинным. Я ей сказал: «Ты будешь засыпать, но борись со сном, будь в дремоте, плавай». Провел сеанс на восстановление на 30 минут в трансовом состоянии.

— Установку на произвольную программу давали?

— Которая едва не принесла Алене бронзовую медаль? А как же! Смысл сеанса в том и состоял, чтобы она одинаково удачно выступила в обеих программах. Сплошь и рядом бывает: в короткой фигурист первый, в произвольной – десятый. Или наоборот. Понятно, что это не проблема подготовки, а психического управления.

— Не раскроете секрет, что именно вы говорите?

— Общие принципы я давно опубликовал в моей книге «Психопедагогика спорта». Конкретные же вещи стараюсь пока не афишировать. Фигурное катание такой вид спорта, где очень ревностно относятся к тому, кто говорит и что говорит.

— Давно работаете с Леоновой?

— С Аленой мы начали сотрудничать три года назад. Я ей рассказал о ритуале предсоревновательного поведения, объяснил основные приемы. Начал с мягкого погружения, релаксации, потом стал углублять, вводить в трансовое состояние. В конце концов перешел к гипнозу. В глубинном погружении она все воспринимает по-другому.

— Чемпион мира и Европы в плавании Станислав Донец рассказывал, что вы даете установку не на выигрыш медалей, а на хорошее выполнение своей работы.

— Правильно, все то же самое я говорю и фигуристам. Есть, конечно, нюансы. В плавании нет необходимости отвлекаться на эстетическую составляющую, что приходится делать в фигурном катании. Поэтому фигуристов я направляю на одно: «Получи кайф от проката. Если ты получишь удовольствие, то его получат все: зрители, судьи, папа с мамой».

Когда фигуристы ко мне приходят, пишут фамилию, имя, год рождения, у кого тренируются, я их сразу провоцирую: «Опиши старт, на котором ты получил наибольшее удовольствие». Вне зависимости от результата. Восторг запоминается не столько головой, сколько телом. Если ты его будешь помнить, то к другому старту ты тело подготовишь должным образом.

У меня есть подход, который я использую везде, особенно с фигуристами. Волнения нет, говорю я. Даже слова такого нет. Убрали волнение. У нас есть вдохновение, воодушевление и восторг. Таким образом, вместо одного «в» мы получаем три других.

— Как очевидец могу сказать, что восторг – это как раз то, что испытывала Леонова после прокатов.

— Конечно! Главное — вызвать у нее соответствующую реакцию. Но важно, чтобы эмоции не захлестнули, иначе она может потерять контроль, особенно в прыжках. Восторг – это энергетическая подпитка. Она умудрилась сделать так, что подпитывала себя от начала до конца.

«С МАКАРОВОЙ СЕРЬЕЗНО ОШИБСЯ»

— У Макаровой короткая программа тоже удалась. А что случилось в произвольной?

— Мы это детально обсудили и с ее тренером Евгением Рукавицыным. Но я это озвучить не могу. Считаю, что в одном месте я серьезно ошибся. Ксению надо было восстановить вечером после короткой, но она не проявила желания. Долго разговаривала по телефону с мамой. Я ждал, не настаивал. Зря. С Ксюшей, конечно, у меня контакт меньше, она же всего несколько месяцев как живет в России. Я не стал рисковать, поскольку не знал, к чему приведет мое вмешательство.

Был, правда, еще один вариант помочь ей: если бы я смог пообщаться с ней прямо перед выходом на лед. Ведь 55 минут между разминкой и стартом – это очень много. Но попасть в зону, где фигуристы находятся перед прокатом, я не мог. Поэтому моя задача на ближайшее будущее – создать запись с установками фигуристам, чтобы они могли слушать ее перед выступлением.

— В чем же секрет успеха Леоновой?

— Все построено на нескольких основных позициях. Первое – любой человек, когда с ним работаешь, должен быть готов к изменениям. Нельзя заставлять спортсмена идти к психологу. Не хочет – не надо, все равно такой труд будет бесполезен. Второе – продолжение первого: задача специалиста, занимающегося психологией влияния, – создать у своего подопечного веру, ощущение чуда. Если это есть, то любые дальнейшие действия оказываются полезными.

Даже языковой барьер не имеет значения: на Филиппинах тренер привел ко мне парня со словами: «Он совсем растренирован, сделайте что-нибудь». Я провел с ним лишь один сеанс внушения, и он стал чемпионом Азии. Тренер был в шоке: «Что вы с ним сделали?» «Ничего, – отвечаю. – Он просто в меня поверил».

«СТРАХ СИДИТ В ПОДСОЗНАНИИ»

— Изменяется ли ваша методика работы в зависимости от вида спорта?

— Когда начинал работать с велосипедистами, не знал специфику вида, не понимал, что им надо сказать. Собирал сведения у тренеров, спортсменов. Писал нужные слова, потом шел к Александру Кузнецову (главному тренеру сборной СССР. – Прим. ред.) и сверял с ним. Только после этого начинал писать «инструмент воздействия». Работа над 5—7 строчками длится неделю, иногда две. Причем в этой фразе должны быть слова, которые используют спортсмены. Когда выработан инструмент, можно начинать влиять.

То же самое я сделал в фигурном катании: расписал состояние спортсмена, который готовится к прыжку. Потом Тамара Николаевна Москвина, Евгений Рукавицын внесли коррективы. Просил и Мишина. Но с ним мы так и не смогли встретиться и все обсудить. Показывал фигуристам – Саше Смирнову, Косте Меньшову. Когда «инструмент» был готов, начал оттачивать его под гипнозом. Это не значит, конечно, что все будут прыгать безошибочно. Методика направлена на то, чтобы уменьшить вероятность падения или плохого приземления.

— А зачем вообще нужно вводить человека в состояние транса, гипнотизировать?

— Очень часто в психологии влияния ориентируются на рациональный интеллект, на сознание. Но, если человек испытывает тревогу, страх, особенно перед соревнованиями, ты ему можешь сто раз сказать «Заканчивай, не беспокойся!». А что толку? Тревога сидит в подсознании.

Моя работа строится на том, что я сначала что-то рассказываю – но это лишь четверть дела. Потом я погружаю его в соответствующее состояние и повторяю то же самое. Иногда импровизационно, иногда говорю заготовленные фразы. Как стихи – одно и то же, одно и то же. Закладываю глубинную установку, которая всплывет, когда нужно. Это может быть либо спокойствие и уверенность, либо собранность и мобилизация – в разных видах спорта по-разному.

«ГАЧИНСКИЙ НЕ ГОТОВ К ИЗМЕНЕНИЯМ»

— С кем еще из фигуристов работаете?

— Несколько раз встречались с Сашей Смирновым. Ему я подарил книгу и запись аутогенной тренировки. И он сказал, что этого ему достаточно. Слушает запись перед выступлениями. С Юко (Кавагути. – Прим. ред.) я занимаюсь больше: она звонит, я приезжаю на каток, и мы с ней общаемся.

С год назад был у меня Артур Гачинский. Но это тот случай, когда человек пока оказался не готов к изменениям. Он не прочувствовал меня. Мишин формирует людей самодостаточными. Артур может прийти ко мне, только если Алексей Николаевич скажет, что нужно что-то подправить. Но сейчас, после его успеха, он вряд ли придет. Ведь есть такое неверное представление, что если спортсмену нужен психолог, то это слабый спортсмен.

— Насколько известно, эта фраза принадлежит знаменитому тренеру по плаванию Сергею Вайцеховскому.

— С Вайцеховским мы были знакомы с 60-х годов, когда он еще занимался пятиборьем. И мне он говорил: «Гена, были у меня всякие психологи. Не верю я вам, шарлатанам». Но прошло время, он увидел результаты моей работы и изменил точку зрения. «Что ж вы ругаете психологов, — ему говорили, — а Горбунов вон сколько лет у вас работает». «Не путайте, — отвечал он, — Горбунов — это совсем другое дело».

— Правда ли, что состояние олимпийского чемпиона Сальникова во время длительного заплыва было близко ко сну?

— Нет, он не спал. Это было трансовое состояние, то есть предельная раскованность и раскрепощенность, сочетающиеся с максимальной собранностью и мобилизацией. Это вариант сомнамбулизма, когда человек становится ловким, как обезьяна. Но не дай бог его разбудить, сразу возникает страх. Зачастую глубинные позитивные вещи – вдохновение, творческий подъем – возникают именно в состоянии транса. На дистанции, когда человек входит в это состояние, особенно в циклических видах спорта, мышцы работают предельно экономично и появляется удивительная координация движений.

— Говорят, что 14-кратный олимпийский чемпион Майкл Фелпс слушает перед заплывами такие же записи, какие вы дали Александру Смирнову?

— Достоверно вам никто не скажет. Американцы, да и многие другие, скрывают не только методики, но зачастую и людей, которые работают. Бывали случаи, когда я видел человека на соревнованиях, знал его по другим делам, знал, что он психолог. Спрашивал у американцев, чем он занимается, а они говорили, что это тренер. Фактов у меня нет, но если исходить из принципов, по которым работают американцы, то там точно есть психолог. Потому что, когда человек выходит на такой уровень, невозможно, чтобы он обходился без специальной подготовки.

«С ЖЕНЩИНАМИ РАБОТАТЬ ПРОЩЕ»

— Были случаи, когда вы оказались не в силах помочь?

— Конечно. Но, даже если человек за время нашей работы прибавил в результате полбалла или полсекунды, считаю, что работа была удачной.

— Бывают совершенно не поддающиеся гипнозу люди?

— Сколько угодно. Гипнабельных людей в мире около 15 процентов. Но все способны входить в транс. Когда человек во время сеансов входит в транс пять, семь, десять раз, у него увеличивается внушаемость. И тогда я начинаю использовать гипноз.

— С кем проще работать — с женщинами или с мужчинами?

— Мне с женщинами проще. Мой характер общения, личностные особенности больше импонируют женщинам. Мужчинам тоже, но особого склада: если это тафгай, то он вряд ли ко мне придет, я больше работаю с людьми интеллигентного склада.

— Борис Спасский говорил Рудольфу Загайнову, что психолог вынужден быть душевной проституткой: постоянно подстраиваться под личность спортсмена, тренера. Вы согласны?

— А почему журналистам этот ярлык не пришить, скажем, врачам и психотерапевтам? Конечно, хочешь или не хочешь, а иногда закручиваешь человеку мозги, лишь бы снять напряжение. Приходится, скажем так, лукавить. Меня иногда спрашивают: «Кем ты работаешь?», я говорю: «Кровельщиком, крыши ставлю на место».

— По поводу Загайнова. Как вы считаете, история с гибелью Юлии Арустамовой сильно ударила по реноме спортивных психологов?

— Загайнова я знаю более 40 лет. Он очень хороший психолог. Но на вопросы о нем я не отвечаю.

— Насколько, по вашей оценке, сборные России сейчас обеспечены психологами?

— Если я дам такую оценку, меня побьют, — смеется Горбунов. – Специализация «Спортивный психолог» сохранилась в университете Санкт-Петербурга. Не знаю, сколько там было выпусков. Десять, пятнадцать... Но этих людей не видно в спорте.

Недавно на меня вышли люди из Медицинского управления, которые получили задание подготовить к Играм в Лондоне, а дальше к Сочи каждой сборной команде по психологу. Речь шла о том, что я буду готовить психологов в спорте. Спрашивали, сколько я хочу получать, но потом все успокоилось. А кадров-то нет. Точнее, хорошие психологи есть, но такие люди сразу оказываются в бизнесе и получают там достойную зарплату. А средние и тем более слабые психологи в спорте не нужны.

— То есть в ближайшем будущем уровня США или Китая в плане психологической подготовки нам не достичь?

— Вы приезжайте на соревнования, к примеру, по плаванию. Там вдоль бортиков наравне с врачами, массажистами ходят люди с надписью «Psychologist» на спине. А у нас попробуйте пробить место для психолога в делегации. Мне в свое время предлагали кресло психолога Спорткомитета СССР. Я сказал: «Ни за что, потому что сейчас руководитель понимает значение психологии, а что будет завтра?»

Что делать, известно: ввести должность штатного психолога во всех сборных, дать людям хорошую зарплату. Но этого же и близко нет!..

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Геннадий ГОРБУНОВ

Родился 8 мая 1938 года в Коломне.

Мастер спорта по плаванию. Доктор педагогических наук, профессор, академик Международной академии психологических наук.

Разработал авторскую теорию и методику психорегуляции состояний спортсменов с использованием гипноза и методов биоэнергетики.

Работал со сборными СССР и России по плаванию, легкой атлетике, велоспорту, фигурному катанию.

А КАК У НИХ?

МЫ ПОЗАДИ ДАЖЕ НИГЕРИЙЦЕВ

С командой Китая на Олимпиаду-2000 в Сидней приехали 60 психологов, со сборной Соединенных Штатов – 30. Англичане привезли восемь специалистов, немцы – шесть, французы – пять. Свой психолог был даже у нигерийцев, правда, американец. В российской олимпийской команде не было ни одного психолога.

А ЕЩЕ БЫЛ СЛУЧАЙ

МАТЧ КАРПОВ – КОРЧНОЙ ПРЕВРАТИЛСЯ В ВОЙНУ ГИПНОТИЗЕРОВ

Зачастую вокруг работы психолога разгораются скандалы, а шахматный матч за титул чемпиона мира в 1978 году между Анатолием Карповым и Виктором Корчным, проходивший в филиппинском Багио, вылился в настоящую психологическую войну. В команде Карпова за психологическую подготовку отвечал Владимир Зухарь. Он постоянно приходил на партии, садился на одно и то же место в первых рядах и, по словам Корчного, гипнотизировал его.

Сначала люди из команды Корчного садились перед Зухарем, пытаясь загородить шахматиста от взгляда «гипнотизера», потом соперник Карпова потребовал пересадить психолога на задние ряды. Ничего не помогало: в матче до шести побед Карпов вел в счете 5:2, а Корчной во всех своих ошибках обвинял Зухаря. И тут на помощь диссиденту Корчному из Америки приехали два парапсихолога, выпускники Гарварда, которые занялись нейтрализацией Зухаря.

«Честное слово, – говорил впоследствии Корчной, – я не верил никогда в чертовщину, но в этом что-то было!» При психологической поддержке он выиграл подряд две партии, затем была ничья и еще одна победа Корчного. При счете 5:5 советской делегации удалось добиться выдворения американцев-парапсихологов с Филиппин, и в первой же последовавшей за этим партии Карпов одержал решающую победу.

МНЕНИЕ ТРЕНЕРА

Тамара МОСКВИНА, тренер Юко Кавагути и Александра Смирнова:

– Роль психолога в спорте очень велика. Еще будучи студенткой Института имени Лесгафта, я выучила много психологических приемов, которые использую до сих пор в своей работе. Геннадий Дмитриевич Горбунов очень много и активно занимался с Юко и Сашей. Во время подготовки к чемпионату мира в Москве я тоже обращалась за помощью к нему. Хотела, чтобы приемы, которые я собиралась донести до них, были сказаны третьим лицом и, может быть, другими словами.

МНЕНИЕ СПОРТСМЕНА

Лариса ИЛЬЧЕНКО, олимпийская чемпионка по плаванию:

– Мы познакомились с Геннадием Дмитриевичем в 2006 году. Команда готовилась к чемпионату мира, и Горбунов должен был помочь справляться с тяжелейшими нагрузками. Честно скажу, как и большинство, я отнеслась к психологу с недоверием. Геннадий Дмитриевич это почувствовал и первый спросил: «Ты мне не веришь?». А потом рассказал случай, как один спортсмен тоже ему не верил. И тогда он усыпил его, вывел на лестницу и разбудил на самом краю. Так же и со мной: Горбунов посадил меня на краешек кровати и усыпил. Проснулась я, только когда прозвенел будильник на вторую тренировку. И тогда я сразу ему поверила.

С тех пор мы с Горбуновым сотрудничаем. Для меня он намного больше, чем просто профессиональный психолог. Он и педагог, и в чем-то даже тренер. Он помогал мне находить выходы из конфликтных ситуаций, и сейчас, когда у меня непростой период в карьере, сам позвонил и предложил встретиться. Я очень это ценю, потому что на меня Геннадий Дмитриевич готов потратить даже свое личное время…