«Расстреливайте!» Евгений Плющенко, неудачно откатав в Загребе короткую программу, снялся с турнира
Представляю, что сейчас начнется. «Акела промахнулся!» С Плющенко ничего не бывает наполовину. А потому он должен быть готов теперь ко всему.
И к ушату злорадных насмешек, и к жалости. Ни того, ни другого, я знаю, он не примет.
Плющенко был очень зол. Очень. На себя и... на все сразу. Сгоряча назвал охранников, мешавших ему разминаться, кретинами.
Тренер Жени профессор Мишин вышел с красноречиво поднятыми вверх руками: «Расстреливайте!»
«Нечеловечески болит спина»
Оба они – и Плющенко, и Мишин – понимали: в Загребе, в отличие от прошлогоднего Шеффилда, ничего хорошего ждать не приходится. Череда тревожных звонков, сопровождавших Евгения с момента его появления в Хорватии, под конец слилась в непрерывный набат.
С первой тренировки он ушел раньше времени. И четверной там у него, как рассказывали очевидцы, не получился.
Такое с ним уже бывало: на чемпионате Европы в Таллине, предшествовавшем Олимпиаде в Ванкувере, он тоже покидал тренировочный каток, не доведя тренировки до конца. И ничего, выиграл.
За день до выхода Евгения на лед в короткой программе мне из Москвы звонила близкая подруга Жени и Яны Рудковской:
– У Жени очень болит спина. Боли невыносимые. Нечеловеческие!
– Почему же он не снимается? – вырвалось у меня.
– Он очень много тренировался. Обидно, что столько тяжелейшей работы пройдет впустую. Женя надеется, что сможет что-то сделать...
Конечно, он надеялся. Сколько у него уже было испытаний, и все он выдержал с честью.
Но тут...
На утренней тренировке он опять не смог прыгнуть четверной. В тренерском штабе начинается экстренное совещание. Его основной смысл: «Надежды больше нет. Ждать чуда и пришествия русского авось нельзя. Четверной надо убирать – по крайней мере из короткой программы».
Четверной меняют на тройной аксель.
Женю поставили в третью разминку. Международный рейтинг слишком низок, в последнюю, сильнейшую группу он де-юре не попадал.
Мишин, когда Женя вышел на лед, на него не смотрит. Опустив голову, он фокусирует взгляд на бортике катка.
Ужас начинается почти сразу. На выезде с лутца Женя сильно заваливается вперед. Но на ногах ему удается устоять. А потом он падает с тройного акселя.
«Эх, сделай он хотя бы это!..»
«Ты не все заметила, он под конец еще дорожку смазал. Дорожка у него второго уровня, представляешь?» – через полчаса, когда Алексей Мишин немного придет в себя от пережитого стресса, мы будем, спокойно переговариваясь, смотреть с ним и с хореографом Евгения Давидом Авдышем на тех, кому впервые в жизни удастся то, о чем они никогда не смели мечтать. Один за другим они начнут подниматься выше Плющенко.
Брайан Жубер, чех Бжезина, Сергей Воронов, который смотрит видеозаписи с программами Плющенко помногу часов каждый день. И даже толком неоперившийся Максим Ковтун...
– Каждый из них по 80 баллов может набрать. Тут не ходи к гадалке... – Мишин, сощурившись, старается хладнокровно выдержать зрелище, которое сейчас перед ним предстанет. Но кто смог бы на его месте остаться хладнокровным?
И Профессор не сдерживается:
– Да Женька до операции на спине четверные тулупы прыгал на каждой тренировке! Как нечего делать. Вышел – прыгнул. Еще немного проехался – опять прыгнул! А после операции его как заклинило...
– Ну зачем же...
– Зачем не отказались? Посчитали, что не имеем такого права.
«Давид, надо было Жене получше размяться на льду. Плохо он размялся», – Мишин обращается к Авдышу.
Авдыш сокрушенно кивает.
– Алексей Николаевич, на произвольную существует план Б?
– Давай посмотрим, что нам сейчас покажут. От этого будет все зависеть. Амодио непредсказуем. Ковтун? Ну, не знаю... Пока я за то, чтобы в произвольной обязательно прыгать четверной. Видишь ли, если б не упал он с акселя, не напортачил с дорожкой и с лутца нормально выехал, в общем, сделай он хотя бы облегченный «формат», у него было бы на 10 баллов больше. И можно было бы о чем-то говорить. А пока могу только одно тебе сказать: «Бывает, и Исинбаева не берет стартовую высоту».
Непредсказуемыми в последней разминке оказались все.
И Жубер, заставивший Мишина пораженно воскликнуть: «Молодец какой и откуда это взялось?! Весь сезон, да и в Загребе на тренировках был совсем неубедительным!».
Но Жубер выдает огнедышащий прокат с каскадом 4–3 и качественным четверным.
Бжезина, проигрывавший в этом году Меньшову, тоже, кажется, почуял запах добычи.
Но самым непредсказуемым, как и предрекал Мишин, проявляет себя Амодио.
Он – первый и рыдает, закрыв руками лицо в объятиях Николая Морозова. В прошлом году в Шеффилде он столь же безутешно всхлипывал на плече у Морозова, потерпев поражение от Плющенко.
P.S. Окончательное место Евгения Плющенко в короткой программе стало шестым. И вскоре организаторы объявляют: «Евгений снимается с чемпионата Европы, в произвольной программе он участвовать не будет».
Искать Мишина или звонить ему было уже бесполезно.
