Последняя драгоценность Марадоны

СВЕТСКАЯ ЖИЗНЬ

Браки футбольных звезд, как показывают события последнего времени, становятся все более хрупкими. Вслед за Оливером Каном и Роналдо эту тенденцию ощутил на себе Диего Марадона. Клаудия Вильяфанье, спутница жизни Марадоны на протяжении долгих лет, подала на развод.

НАЧАЛОСЬ С ДИСКОТЕКИ

Брак Диего и Клаудии, если говорить о формальных отношениях, ведет свой отсчет с 7 ноября 1989 года, когда они расписались в Буэнос-Айресе. Неформальные начались гораздо раньше — в октябре 1976 года, когда будущий футбольный гений едва справил свое 16-летие. Их знакомство примерно совпало по времени с дебютом Марадоны за «Архентинос Хуниорс» в первом аргентинском дивизионе.

Вот как он описывает этот момент в своей автобиографии: «Я вместе со всей своей семьей окончательно остановился в домике на улице Архерич (в Буэнос-Айресе). Мы жили в глубине двора, а напротив нас проживала семья Вильяфанье: дон Коко, таксист и страстный поклонник «Архентинос», дона Почи и Клаудия. Думаю, мы с ней начали посматривать друг на друга с самого первого дня, как я там поселился. Она смотрела на меня из окошка, когда я выходил из дома.

Вдохновила на «подвиги» она меня восемь месяцев спустя. Если быть точным — 28 июня 1977 года. Я отправился танцевать в самое популярное место нашего района — «Парк Сосьяль и Депортиво». Там было дико весело. После двух часов ночи начинались медленные танцы — кульминационный момент вечеринки. Тогда-то я и подъехал ко входу на своем красном «Фиате-125».

Она была там со школьными подругами. Мы оба прекрасно сознавали, что за нами наблюдают. И все-таки, стоило мне только лишь слегка кивнуть ей головой, как она шагнула мне навстречу. Я помню все слова, которые мы друг другу говорили, и слова эти не оказались выброшенными на ветер. С тех пор мы стали неразлучной парой».

ЖЕНИТЬБА КАК ИЗВИНЕНИЕ

Марадона не присутствовал при родах ни одной из своих дочерей. 2 апреля 1987 года, в день, когда родилась Дальма, он тренировался, готовясь сыграть за «Наполи» против «Эмполи». 16 мая 1989 года, в день рождения Джаннины, сидел в запасе во время матча с «Ромой».

Появились на свет обе они в Буэнос-Айресе: Клаудия отправлялась в одиночку в рискованное путешествие, считая важным дать им появиться на свет на родине. Диего всегда восхищался ее героизмом. Кстати, рождение обеих дочерей приносило ему удачу: в первом случае — скудетто, во втором — Кубок УЕФА. Хотя то были годы, когда он вообще редко не выигрывал чего-либо крупного.

Только после появления второго ребенка они наконец сочетались брачными узами. «Сначала меня все спрашивали: «Почему ты не расписываешься с Клаудией?» — вспоминал Марадона. — Что я должен был отвечать? Что для любви не нужна бумага. Потом стали спрашивать: «Зачем расписался?» Почему-почему… Потому что мне так захотелось! Из-за любви к женщине, которая была рядом со мной на протяжении стольких лет. Ради моих стариков. Ради тещи Почи, покорно терпевшей шептания у нее за спиной. Ради дона Коко, которому однажды пришлось отбиваться от ватаги дебилов. Я устроил этот праздник только ради них. Он выглядел как извинение перед ними».

«ОДНА-ЕДИНСТВЕННАЯ» И 600 ДРУГИХ

Диего очень трогательно отозвался о Клаудии в автобиографии, посвятив ей отдельную главу (13-ю!) — «Моя единственная драгоценность». Вот выдержки из нее: «Клаудия — это отдельная глава моей жизни. Она — единственная! Она — та, которую я выбрал. Бог сказал мне: «Она предназначена для тебя, и второй такой не существует. Другая прервет твой полет на середине реки, и ты рухнешь в воду».

Клаудия — настоящее сокровище, она готова отдать жизнь за мужа, за детей, за семью. Даже за Гильермо Копполу! (Менеджера и друга Марадоны. – Прим. ред.) Она — сама чистота! Прекрасная мать, чувственная жена, которая беспокоится и переживает за всех. Когда заболела мать Копполы, она была рядом с ней. Когда умерла мать Уго Гатти, она появилась в их доме в четыре утра. И я не хочу ее ни с кем сравнивать, потому что она — единственная, она — моя драгоценность».

ВОТ ТЕБЕ И ЛЮБОВЬ ДО ГРОБА…

Продолжим цитирование: «Клаудия всегда умела сохранять мир и спокойствие в семье. Если бы в определяющие моменты моей жизни ее не оказывалось рядом, не знаю, что бы со мной могло случиться.

Когда меня спрашивают: «Как же она тебя терпит, как же она продолжает оставаться с тобой, несмотря ни на что?», я отвечаю: «Потому что я никогда не поступаю подло, чтобы решить свои проблемы. Я обо всем ее предупреждаю и делаю все только с ее согласия.

Я запомнил одну фразу, которая заставила меня написать песню прямо там, в США, после проклятой истории с эфедрином в 1994 году. Тогда журналисты спросили у Клаудии: что она теперь собирается делать? Она, никогда ранее не дававшая интервью, ответила: «Без него я умру!» В тот момент я понял, что такое любовь до гроба…»

И все-таки с заявлением о «любви до гроба» Марадона поторопился. 7 марта его верная подруга отнесла в судебные инстанции просьбу о разводе и о передаче ей полных прав на опеку дочерей. От Диего его «единственная драгоценность» требует выплаты ежемесячных алиментов в размере 10 тысяч песо (без малого 3500 долларов), уступки ей двух роскошных квартир в Буэнос-Айресе, а также половины доходов от Музея Марадоны, который находится еще только в стадии формирования, и от личного сайта супруга.

В одной из упомянутых дорогостоящих квартир Клаудия проживает с Дальмой и Джанниной сама. Диего в ней не появлялся очень давно. С начала 2000 года он, как известно, проводит большую часть времени на Кубе. А наведываясь в Буэнос-Айрес, останавливается в отеле в центре города.

Коко Вильяфанье, отец Клаудии, считает, что «развод не произошел на ровном месте: к нему вели проблемы, которые становились со временем все серьезнее».

ЛЮБОПЫТНО

Еще в начале 90-х годов один из журналов вышел с крупно набранным заголовком, представлявшим собой слова Марадоны: «Я имел 600 женщин!» Судя по образу жизни, который вел аргентинец, оснований этому не верить нет. Указанная цифра, превысившая примерно вдвое сумму его голов, была, подчеркнем, по состоянию на начало 90-х. И с тех пор могла только возрасти. Впрочем, этого могло и не случиться, ведь как раз тогда у Диего начался «кокаиновый период», который вряд ли усилил его потенцию и интерес к женщинам.