Каждый пишет, как он слышит? Полемические заметки о футбольной журналистике

ФУТБОЛ. ЗАРУБЕЖЬЕ

ПЯТНИЧНЫЙ ПАС ОТ ВАСИЛИЯ УТКИНА

Матчем ЦСКА – «Бенфика» жизнь протрубила о начале российского футбольного сезона. На прошлой неделе сборная, на этой – один из ведущих клубов сыграли важные матчи; сезон сказал: «Поехали!» – и махнул рукой. Теперь не отвертишься.

ЗАГОВОР ЗАКАЗЫВАЛИ?

Я думаю, что он будет напряженным. Потому что вот уже февраль, уже понятно, что основные приобретения сделаны, главные матчи предсезонки сыграны, а фаворита выделить крайне сложно. Даже группу фаворитов. Значит, в борьбе за распределение мест рассчитывает поучаствовать рекордное количество команд.

Ну и неминуемое следствие: будут кипеть страсти. Именно о брызгах этих страстей мне и хотелось бы сегодня поговорить. Впрок, так сказать; обозначить позиции.

Это важно. Потому, что в последнее время – года два по моим наблюдениям – не проходит в моей жизни ни одного сколько-нибудь значимого эфира, что телевизионного, что радийного, ни одной мало-мальски колючей заметки, чтобы в качестве ответной реакции с той или иной стороны не довелось услышать, что заметка (программа, выпуск) определенно заказная. Разумеется, подобную позицию при случае любят занимать и сами футбольные клубы, от президента до последнего футболиста.

Тут-то, может быть, мне и задуматься о жизни. Действительно, ведь так или иначе это упрек в непрофессионализме, и, если он возникает настолько стабильно, может быть, пора паковать, так сказать, рюкзачок и искать себе новое дело? Останавливает только одно. Обвинения и упреки в ангажированности живут, как правило, пару дней. Проходит эта самая пара, я пишу или говорю что-то новое, и они воскресают, но уже в варианте, исключающем предыдущий напрочь. Ну, например, если неделю назад я, по мнению публики, продавался ЦСКА, то теперь выяснялось, что я закоренелый спартач. Через несколько дней вполне возможно было выяснить о себе из Питера, к примеру, что я участник заговора московской прессы против команды из города на Неве. Что и не слишком, казалось бы, противоречит первым двум, но только на первый взгляд – этих-то непримиримых еще позавчера – и собрать звеньями в цепочку заговора?..

ЧАЕПИТИЕ С ДРОЗДОВЫМ

В общем, сами по себе все эти упреки давно только забавляют. Создают антураж для профессиональной деятельности. Переживать подобное с улыбкой – часть, собственно, профессионализма.

В конце концов понятно, что обостренное восприятие любой критики – неизбежная составляющая высокой конкуренции. Понятно и другое – за десять лет журналистика как таковая утеряла позиции в обществе. То, что раньше воспринималось как правдоискательство, да и было им почти всегда, сегодня воспринимается как заказ либо власть, либо деньги имущих, да и опять-таки крайне часто является таковым. Что поделать – прошло одно время, наступило другое.

Я почему обо всем этом рассказываю? Потому, что реагировать на все это иронической улыбкой уже невозможно. Я ведь журналист и пишу для публики. И пусть меня за необоснованностью не волнуют конкретные обвинения, случайная жизнь которых скоротечна, но при этом меня не может не волновать, что между журналистами (уже во множественном числе) и публикой теряется взаимопонимание.

Заметкой этого взаимопонимания, конечно, не восстановить. Но все же...

Расскажу случай. В прошлом году я особенно пристально следил за владикавказской «Аланией». Причин на то было много, и не последняя – в том, что для меня «Алания» (пусть и под другим именем) – могучий символ из первых чемпионатов России. Там осталась масса знакомцев, приятелей, с которыми, время от времени пересекаясь в Москве, мы тепло обнимались и менялись новыми телефонами.

Вышло так, что менеджером этого клуба в начале года стал мой хороший товарищ, ровесник – Андрея Дейнеко я знал к этому времени лет восемь. Вышло так, что в «Алании» работал иностранный тренер, за практикой которого любопытно было наблюдать. Мы свели дружбу; Ролан Курбис оказался не просто обаятельным, а чрезвычайно обаятельным человеком, умным собеседником, знатоком. Поскольку наше знакомство состоялось за несколько дней до моего отъезда на чемпионат Европы, соображения Курбиса на этот счет мне многократно пригодились – я убедился в его разносторонней компетентности, когда его прогнозы сбывались один за другим…

Потом, после возвращения с Евро, я приезжал по делам в Питер на игру с участием «Алании». И уж совершенно случайно возвращался в Москву одним поездом с двумя ее игроками, москвичами Дмитрием Смирновым и Юрием Дроздовым. Мы ехали, как оказалось, в соседних купе, долго вместе пили чай из железнодорожных стаканов с подстаканниками (только ради них стоит ездить поездом, по-моему), и на меня произвело сильное впечатление то, как Дроздов – а уж он-то за карьеру с лучшими нашими тренерами поработал, наверное, – рассказывал о Курбисе. Не стану вдаваться в подробности, но Дроздов, которого за долгие годы знакомства я считал, скорее, молчуном, восхищался разнообразием и целеустремленностью тренировок, говорил, что в методическом смысле они дали ему (а Юрий сам хотел бы стать тренером), возможно, больше, чем предшествующая карьера…

ТЕЛЕДЕБАТЫ ПО-ВЛАДИКАВКАЗСКИ

Осенью, когда по множественным причинам «Алания» потерпела крах, случилось побывать во Владикавказе. Меня пригласили на местное телевидение, и стоило сказать, что к Курбису, в частности, я испытываю профессиональный интерес и уважение, а Дейнеко был и остается моим хорошим товарищем, как пришлось выдержать буквально атаку со стороны местных журналистов. Атаку довольно недобрую, если выбирать наиболее мягкие выражения. Обвинения в ангажированности и предвзятости, а то и прямом подкупе со стороны ушедшего руководства клуба посыпались незамедлительно.

Пожалуй, ни до, ни после я не был сильнее удивлен таким поворотом событий. И вот почему.

С одной стороны, расстройство владикавказской публики понятно – команда сыграла крайне неудачно. Расстройство усилено тем, что по ходу сезона были основания надеяться на гораздо лучшее. Расстройство вкупе с природной горячностью требует найти виноватого и если не наказать, то хотя бы указать на него пальцем...

Ну а у меня иная точка зрения. Так вышло, что про этих самых назначенных виноватых я точно знаю, что они порядочные люди. И как быть? А самое-то интересное в другом. Я ведь тут, приехал, сижу и разговариваю с разгневанными понятно на кого и понятно почему владикавказскими журналистами. Какая ж тут ангажированность? И какая еще может быть ответственность за свои слова, интересно?

В общем, для меня эта история в своем роде последняя. В конце концов, если кому-то нравится догадываться, откуда и из чего проистекают мои взгляды, это их собственное дело. По-моему, по-настоящему важно другое. Важно, что ТЫ берешься об этом говорить. И это единственная форма ответственности, потому что реноме журналиста и есть его главный капитал. А критерий честности – готовность ответить за сказанное и написанное.

ПЕРЕЧИТЫВАЯ ЗАНОВО ИЛЬФА И ПЕТРОВА

Я сел в самолет во владикавказском аэропорту Беслан. Теперь – это знаменитое слово. Два с половиной часа полета я планировал скрасить книгой. Уж не помню почему, взял с собой Ильфа и Петрова. Но это были не похождения Остапа Бендера, нет – «Одноэтажная Америка». Книга упала на пол и раскрылась на первой странице.

Боже мой! Она написана в тридцать седьмом году. На пике репрессий. По итогам командировки от газеты «Правда», где и публиковались путевые очерки. Если разобраться, чистейшей воды заказуха, гарантией исполнения которой было даже не благоденствие исполнителей, а их, собственно, жизнь… Но, по-моему, об Америке и американцах до сих пор не написано ничего более простого, доходчивого и интересного.

Важно, КТО пишет. А почему, что ему за это было и было ли вообще – пустое сотрясение воздуха.

vasya.gzt.ru