«Болельщиков любя, голы дарил, как прянички…». К открытию футбольного сезона поэт Евгений Евтушенко предложил редакции три новых стихотворения о кумирах своей молодости

ФУТБОЛ
НЕЗНАКОМАЯ ЗВЕЗДА

МЕСТЬ ЗА ГРУБОСТЬ.

24 СЕНТЯБРЯ 1948 ГОДА

Это помнят болельщики сведущие –
подковали Федота, Бобра
по заданию в Киеве.
 Следующая
предстояла в столице игра.
Но Аркадьев Борис Андреевич,
чем трудней, тем он был все мудреющий,
и Боброву сказал: «Завтра – бой.

Сева, сможешь сыграть через боль?»

А Бобер – он с улыбкой чуть шпанскою
дал по-теркински хитрый ответ:
«Будет после победы шампанское?
Разрешите нарушить запрет?»

И чтоб не были лишние трения,
обреченно махнула рука
пастернаковски сложного тренера,
оказавшегося в ЦДКА.
Как нужны ему были в атаке они
оба те, но в конце-то концов
дал Бобру Соловьева, Водягина,
необстреляннейших юнцов.

Им сказал он, за робость не выругав:
«Не волнуйтесь, ребята. Мы выиграем.
Месть за грубость – как божья месть.
И в футболе она тоже есть».

Позабыли все девочки семечки,
когда матч только-только пошел,
а разбитая левая Севочки,
вся в бинтах, засадила свой гол.
Хомич был не виновен в той грубости –
может, бериевский приказ,
но прыжки вратаря были грустные –
было чувство такое у нас.

Счет сравнен был ударом Бескова.
Николаев отмстил в уголок,
как вдруг срезал – и спрашивать не с кого! –
гол в ворота свои Кочеток.

Но пошел он в атаку отчаянно,
выдав точно подачу свою
долбанувшему в штангу нечаянно
аж заплакавшему Соловью.

Но не сломленная расправою
(видно, было забить ей пора),
подоспела разбитая правая
победившего боль Бобра.

Мы, динамовские болельщики,
себя чувствовали не в себе, и невесело даже лещики
под пивко хрустели в толпе.

Не изменники мы. Не таковские.
Но как должное приняли мы
эти три гола цэдэковские
в трижды вздрогнувшей сетке Хомы...

2008

«ПРЯМАК» ПОНОМАРЕВА

Ах, Саша Пономарь,
его бы заносило,
когда б он понимал,
какая в нем есть сила!

А он был скромняком,
как токарь или слесарь,
когда он прямиком
голов штук сотню врезал!

Прямых ударов маг,
несхож с Бобровым Севой,
он создал свой «прямак» –
хоть с правой и хоть с левой.

Был неостановим
и, не имея шансов,
ударом лобовым
мяч клал он без нюансов.

Болельщиков любя,
голы дарил, как прянички,
в прыжках через себя,
но только прямо-прямушки!

Я, выросший в толпе,
никак не понимаю,
что стыдного в тебе,
поэзия прямая.

Восторги либо вой
ты, муза, все испробуй –
будь даже лобовой,
но лишь не узколобой.

Когда вбиваю гол
сквозь свист и рокот рева,
меня на цель навел
«прямак» Пономарева.

2008

АНАТОЛИЙ АКИМОВ

А какая была анатомия
у Акимова Анатолия?
Упрекнуть его было не в чем –
 он был странный вратарь –
 не нервничал,
не глотал неожиданных «пенок»
от подскока о кочку,
 от «стенок»,
и глазами всевидяще зыркал
из-под кепочки-малокозырки.
Заглядение было,
 чудо,
как снимал то с ноги,
 то с чуба
мяч,
 пытавшийся как-нибудь
хоть бы дуриком проскользнуть.

Драки он останавливал миром.
Не кричал, как Леонтьев: «Беру!»
В землю трижды постукивал пыром,
снова мяч выбивая в игру.
Словно были перчатки магнитны,
все мячи он ловил, как снежки.
«Подмогнули знахарок молитвы», –
шли завистливые слушки.

Об Акимове ныне ни слова.
Но не зря поклонялся ему
пацаненок сопливистый – Лева,
не известный еще никому.
Кто Акимов в российском футболе?
 Он не временно звездный нахал,
а твой пахарь, футбольное поле, –
тебя ребрами он пропахал.

2008