Вокруг поля. Футбол – не вздохи на скамейке…
АНТИКВАРИАТ
ВОКРУГ ПОЛЯ. Мы подробно рассказывали и об эволюции амуниции футболистов (бутсы, форма, щитки…), и о футбольном реквизите (мячи, ворота, сетки…).
Сегодня, возможно, последний выход рубрики – обратим внимание на скамейки для болельщиков и тренеров, технические зоны, табло и разметку.
НА БЕТОННЫХ СТУПЕНЯХ
Скамейки на наших стадионах были длиннющие – почти по всему овалу стадиона, прерываясь только на проходы. На скамейках через равные промежутки трафаретом были нарисованы цифры, но на них не обращали внимания.
«На одном месте можно было и вдвоем усесться, – говорит олимпийский чемпион 1956 года Анатолий Исаев – И никто не стоял на них, как сейчас фанаты. Стояли, когда холодно было, но стояли по-человечески…».
Скамейки были из жердей. Крепкая штука! Это тебе не пластиковое сиденье – не оторвешь, чтобы оглоушить омоновца. Да и желания такого ни у кого не было.
«Ну, бутылкой в меня запустили в Ереване в 62-м – ключицу чуть не сломали, – говорит судья всесоюзной категории Марк Рафалов – Однажды в Кафане болельщик выбежал с кинжалом, когда судья отменил гол, приставил кинжал к животу помощника и приказал: «Махай ему, чтобы гол засчитал!». Засчитал, а потом стадион дисквалифицировали… Все было. Но чтоб скамейки ломать – не помню…».
«А на стадионах в Южной Америке нечего было ломать – скамейки были бетонные – такие ступени, – добавляет заслуженный мастер спорта Владимир Пономарев – При таких «скамейках» можно столько народа набить! На Маракане до двухсот тысяч собиралось!».
«И в Европе были стадионы с бетонными «скамейками», – говорит лучший бомбардир «вышки» 1962 года Юрий Севидов. – Под задницу люди подкладывали специальную подушечку. Ее можно было купить на стадионе, но большинство приносили с собой. Их часто кидали на поле…».
МАСЛОВ… НА СТУЛЕ
Но главной скамейкой на стадионе была скамейка запасных («банка»). Иногда это были фабричные – длинные низкие скамейки – «гимнастические» (стояли вдоль стен в школьных спортзалах), рассчитанные на детей, поэтому взрослые футболисты вынуждены были сидеть в позе утробного (колени к груди)… Стояли скамейки запасных… где придется. Дело в том, что место их не было оговорено в правилах.
«Точно! Скамейки за воротами, помню, были еще в 65-м, – говорит врач сборной СССР Савелий Мышалов – Потому что я в тот год сидел на скамейке сборной во время отборочного с Грецией. У Яшина была язва желудка, и он иногда кричал: «Доктор, соду!». Я передавал ему соду, он запивал водичкой из бутылки… И на скамейке тогда было… повеселее, чем сейчас. Потому что сидело народу гораздо больше – не было ведь ограничений…».
СЕВИДОВ: Да и я сидел, когда был ребенком, рядом с папой (его отец Севидов Александр Александрович – заслуженный тренер СССР. – Прим. ред.).
«А Маслов (Виктор, заслуженный тренер СССР. – Прим. ред.) в Киеве всегда сидел не на скамейке, а отдельно – на стуле, – вспоминает заслуженный тренер СССР Герман Зонин. – Стул ставили на беговой дорожке, рядом с полем. И эту моду у Маслова позже перенял Фальян (Артем, заслуженный тренер СССР. – Прим. ред.)».
РАФАЛОВ: Не было понятия «технической зоны». Их (тренеров) ничего не сдерживало, они могли бегать и орать хоть вокруг поля…
«ИДИ ОТСЮДА!»
Сначала в правилах не было никаких ограничений для околофутбольного народа. Вокруг поля слонялись все кому не лень. Главным образом фотокорреспонденты. Дальнобойных объективов не было, поэтому для качественных снимков все пытались занять место как можно ближе к эпицентру игры – воротам. Они, конечно, мешали, поэтому в правилах 1953 года читаем: «В целях предотвращения
Сначала разметкой удалили народ на пять метров от штанг, разрешив толпиться дальше вдоль лицевой. Семь лет спустя в новой редакции правил появились запрет на использование «ламп-вспышек» (чтобы не слепить игроков) и рекомендация администрации стадионов начертить запретную линию параллельно лицевой в двух метрах от оной с целью «следить, чтобы на спортивное ядро не допускались посторонние лица и не скапливались у ворот». Но рекомендация – это не запрет, особенно для нашего народа.
ИСАЕВ: Свобода была! Где хочешь, там и стой – лишь бы в форме был или удостоверение имел от газеты.
РАФАЛОВ: Фоторепортерам было вольготно. Они чуть ли не на штанги залезали. И вратарям это страшно не нравилось – его расстреливают мячом, а тут еще в глаз бьет вспышка (в конце 50-х в правилах появился запрет на использование «ламп-вспышек». – Прим. ред.). Но иногда судьи принимали меры. Во Владивостоке, кажется, один фотограф чуть ли не на поле вылез. Судил Бочаров. Он подошел и сделал замечание. Фотограф что-то ответил. Бочаров никому спуску не давал и сказал: «Иди отсюда!». Тот и ушел. Проходит несколько минут, Бочаров видит – тот стоит уже у других ворот. Тогда судья останавливает игру, подходит: «Чтобы тебя я вообще не видел! Если увижу – команде засчитаю поражение за несоблюдение правил вашими болельщиками!».
«Корреспонденты эти мешали и нам, тренерам, – говорит заслуженный тренер СССР Сергей Шапошников. – Даже иногда прикрикнешь: «Отойти в сторонку – не видно!».
«Но мне лично фоторепортеры никогда не мешали, – говорит лучший вратарь СССР 1961 года Владимир Маслаченко. – Хомич, когда стал работать в «Советском спорте», со своим фотоаппаратом частенько стоял рядом со штангой, и мы с ним переговаривались по ходу матча, посмеивались…».
РАФАЛОВ: Но и им – фотокорреспондентам – частенько доставалось: то мячом попадут, то нападающий врежется. Помню, на «Динамо» кто-то сидел с «лейкой» – мяч в него попал, фотоаппарат улетел на несколько метров, глаз чуть не выбило…
«Доставалось не только фотокорреспондентам, – говорит лучший футболист СССР 1972 года Евгений Ловчев. – Играли как-то в провинции, кажется, в Сумах. И на скамейку за воротами сел Николай Петрович Старостин – пожилой, степенный. Удар, и мяч летит прямо в Старостина, тот поднимает ногу, отбивает мяч подошвой и… брык назад, ноги вверх! И смех, и грех!
ПРОВОКАТОРЫ
РАФАЛОВ: А бывало и так. За воротами становился кто-то из чужой команды и начинал подначивать: ну ты, дурачок, сейчас пропустишь! Кто-то пропускал мимо ушей, но кто-то и подзывал судью: «Уберите этого! Мешает работать!».
ШАПОШНИКОВ: Да, были такие провокаторы – оскорбляли, по-хамски себя вели. Но это была такая тактика. «Ты, лопух! Не так стоишь! Закрой другой угол!». Выводили вратарей из равновесия. Это практиковалось в иных командах где-то в конце 40-х.
МАСЛАЧЕНКО: Я такого не застал. Может быть, и были такие провокаторы, но на глубокой периферии – провинциальные штучки.
«Да, такие нравы были в футболе, – говорит чемпион Европы 1960 года Виктор Понедельник. – Могли спровоцировать, оскорбить. За спиной вратаря гостей, как правило, на трибуне образовывалась такая группка – кричали, оскорбляли, даже матом крыли! Почему нет, если на поле были провокаторы похлеще! Был один такой в Питере, не буду называть фамилии, он мог плюнуть себе на ладонь, растереть плевок на лице, подойти к арбитру и сказать: Вот он плюнул в меня! Я это видел сам!».
НЕ ОТ ДОЖДЯ, А ОТ… БУТЫЛКИ
МЫШАЛОВ: В 70-м на ЧМ, помню, уже скамейки стояли вдоль бровки, но долго еще они были без навеса от дождя. Зонтиками не пользовались – надевали плащи, поднимали воротники!
РАФАЛОВ: А навесы начали делать не столько от дождя, сколько от болельщиков – когда скамейки поставили рядом с трибунами, туда начали бросать бутылки, мороженое. У меня был случай. В Ташкенте «Пахтакора» принимал «Днепр», я был инспектором. А начальником команды в «Днепре» был Жиздик (Геннадий, заслуженный тренер УССР. – Прим. ред.) – танкист, фронтовик, без одной руки. Жара, трибуны полные. Гости на последних минутах забили и выиграли – 1:0. Иду к выходу. Вдруг сзади крики, оборачиваюсь: около скамейки «Днепра» какая-то суета. Бегу туда, вижу: Жиздик в обмороке, протез отвалился… Оказывается, кто-то из болельщиков запустил бутылкой и попал ему в голову. Увезли в больницу, но все обошлось… Пришел председатель спорткомитета, говорит: «Товарищ Рафалов, вы не считаете, что этот случай спровоцировали судьи, которые судили в одну сторону?». Я: «Вам не о судьях сейчас надо думать, а о том, как вы будете объяснять Москве, почему не обеспечили безопасности участников соревнований!».
ЗОНИН: Был и у меня подобный случай. Играем во Львове, последний тур. Если бы они выиграли, то занимали бы второе место. Но выигрываем мы. И вот сверху после матча прилетела бутылка – чуть не попала в голову. Много таких случаев было… Поэтому в Тбилиси сделали над скамейкой такую железную крышу. И вот один из запасных от радости вскочил, башкой стукнулся и… упал.
«МНЕ СВЕРХУ ВИДНО ВСЁ…»
Хотите анекдот из жизни, в некотором роде связанный со «скамейкой» в Лужниках. Был такой левый защитник в «Торпедо» – Коля Афанасьев. Ему тренер Маслов говорит: «Коля, разминайся, выходи!». Коля поднимается со скамейки, выходит к бровке и начинает делать упражнения. В это время с поля прямо на него летит мяч, Коля ставит ногу, хочет его вернуть в поле и промахивается. Маслов ему: «Садись на место!».
МЫШАЛОВ: Не только Бесков смотрел матчи с трибуны, но и Юрий Морозов в Ленинграде, когда тренировал «Зенит». Он сидел в ложе и руководил… по телефону! Протягивали провод – как в войну связисты – до скамейки запасных, там стоял тоже телефон!
ЗОНИН: А знаете, как он туда попал – наверх? Ведь когда Морозов меня сменил в «Зените», то сначала во время матча руководил, как полагается, снизу. Но был очень эмоциональный. Все время бегал и кричал, просто не мог на месте усидеть. Руководству – то есть горкому – это не понравилось, вот и приказали его убрать с глаз долой. Морозов начал смотреть матчи на стадионе Кирова из застекленной ложи – рядом с комментаторской кабиной. И он оттуда звонил второму тренеру – давал указания…
А я никогда внизу не сидел – только на трибуне. И вот однажды сижу, подходит милиционер: «Ваш билет!». Я ему показываю удостоверение. «Ваш билет!». Я ему – удостоверение. «Что ты пристал!». А он меня уже за руки хватает. Тогда я спустился вниз, иду к начальнику милиции. Тот вызывает этого милиционера: «Ты что – не знаешь, кто такой Зонин! На гауптвахту!».
КАНАВЫ С ОПИЛКАМИ
А теперь о разметке. Чем только не размечали поля!
ЗОНИН: Сейчас это делают водоэмульсионной краской, а раньше часто метили мелом и опилками. А однажды, на Петровском стадионе, когда играли против киевского «Динамо», разметку сделали, кажется, углем. Тогда выпал снег, поле укатали, но не сыпать же опилки или известь – не будет видно! Хотя известь тоже делала сюрпризы. Помню, на Кировском стадионе играли в апреле, поле очистили от снега и увидели, что линии разметки… вспученные! То есть выдавались из земли (трава-то еще не выросла) и были дольно твердыми. Судья: «Сделайте что-нибудь!». Пытались как-то сровнять линии с землей – ничего не получилось. Так и пришлось играть. Мяч мог изменить направление, отскочить в другую сторону…
Из правил 1953 года: «Разметка поля канавками, если даже их засыпать опилками или другим материалом, не допускается».
РАФАЛОВ: Канавками часто обозначали разметку. Но они иногда были не канавками, а настоящими канавами – можно было провалиться и ногу сломать. УЕФА была категорически против.
СЕВИДОВ: Да и я даже гораздо позже видел эти канавки – на полях в провинции. Очень удобно работникам стадиона – вырыл, и целый год в ус не дуй! Да еще можно экономить на извести.
КРУТИТСЯ, ВЕРТИТСЯ ШАР ГОЛУБОЙ…
Табло тоже ведь были не всегда. Были времена – запускали над «Динамо» воздушные шарики серьезные дяди, и сопровождалось сие действо таким людским ревом, каким не удостаивался ни один шар
РАФАЛОВ: Шаров не помню, но вот табло было в двух башенках. Огромные метровые цифры были написаны на круглых щитах. Эти щиты могли поворачиваться вокруг своей оси и висели на крючках. Забил кто-то гол, круг поворачивается – там единица, а пока второй не забили, работник вешает двойку. Подобная конструкция была и на других крупных стадионах. А на стадионах попроще – обыкновенные таблички.
ШАПОШНИКОВ: Помню, сидели мальчики за воротами и ставили нужные цифры. Причем на два табло сидел иногда один мальчик – бегал туда-сюда. Иногда вешал не ту цифирь, с трибун кричали, он оборачивался, сообразит и поставит что нужно.
Первое электронное, точнее, электрическое табло (потому как состояло сплошь из электрических ламп) в СССР появилось вместе с «Лужниками» – в 1956 году. А восемь лет спустя подобное табло сменило фанерные щиты на Восточной.
ПРОЖЕКТОРОМ… В ГЛАЗ
Первый матч при электрическом освещении прошел 8 ноября 1940 года на «Динамо».
РАФАЛОВ: Я был на том матче. «Динамо» играло с одноклубниками из Риги. Качество света было не очень, то есть неравномерное, и луч мог вполне попасть в глаз вратарю.
СЕВИДОВ: Освещение на наших стадионах было ужасное! Во-первых, света не хватало, во-вторых, прожекторы были направлены так, что играть вверху вратарю было очень трудно – слепили. Поэтому часто залетали нелепые голы. Народ дивился, а игроки-то все понимали. Мяча не было видно! Я часто играл головой, но забил не так много из-за этих прожекторов.
ИСАЕВ: Помню, тренировал «Текстильщик» Иваново, приехал к нам Волгоград и начал «душить»: мало люксов, свет плохой. Тогда наши начальники пригнали… прожектора. И как они скрестили эти четыре луча – я обалдел! Говорю: «Такое видел только во время войны – когда ловили бомбардировщиков!». – «Но ведь люксов не хватает!». – «Уберите! – говорю, – Мяча не видно, ослепнуть можно!». Убрали…
