«Они далеки от народа!» Наш корреспондент ушел в забой - поговорить с шахтерами о футболе

Побывать в Донецке и не спуститься в подземелье – грешно. Спецкор «Советского спорта» на время оставил комфортный пресс-центр и навестил горнорабочих некогда передовой в СССР шахты имени Максима Горького в Донецке.

ШАХТА ВСЕСОЮЗНОГО ЗНАЧЕНИЯ

В лихие девяностые российские шахтеры громко стучали касками у Белого дома: «Хотим есть!»

Украинские коллеги мерзли в палатках на Майдане: «Хочемо їсти!».

Волна шахтерских протестов сошла на нет. В законодательстве Украины, скажем, прописали меру ответственности для тех, кто участвует в стачках от предприятий, связанных с экологической безопасностью. Лучше сразу уволиться, чем бороться и потом оправдываться в суде. Поэтому в этом материале вы не найдете ни одной жалобы.

Шахта имени Горького – предприятие легендарное: здесь ставились всесоюзные рекорды по добыче угля, а на доске почета не хватало места. Простой рабочий, проявив рвение, мог за полгода заработать на автомобиль «ВАЗ» первых моделей.

Ее называли «кумовская шахта» – получить должность было непросто. Бывшие футболисты «Шахтера» считали за честь работать здесь – не пропадать же в ДЮСШ.

На сегодняшний день добыча угля «на Горького» прекращена – расширяться некуда, последний кубометр подняли на поверхность в прошлом году. Численность сотрудников сократилась с 6500 до 423. Весь персонал занят откачкой воды – 1500 кубических метров в час. И не дай бог допустить затопление – вода погубит соседние шахты, возможно скопление метана, тектонические сдвиги.

– Шахта уже как родственница. Сорок лет здесь провел, – сказал мне один рабочий. – Раньше она была сильная, красивая, успешная. А сегодня – пенсионерка на иждивении. Ведь откачка воды – это одни убытки.

Но есть одна безусловная схожесть у шахты имени Горького дня вчерашнего и сегодняшнего. Это любовь к футболу и клубу «Шахтер».

ЧТО ТАКОЕ ГОРНЯЦКИЙ ДУХ

У входа на объект меня встречает председатель профкома Сергей Рыбаков – крепкий мужик с ясным взглядом, здешний старожил, посвященный во все тайны.

Прошу Рыбакова без лирических отступлений объяснить, почему шахта и «Шахтер» были нераздельны.

– В советское время футболисты числились у нас на предприятии инструкторами физкультуры. 250 рублей плюс премиальные. Иногда у ребят доходило до шестисот в месяц. Многие футболисты, закончив играть, шли работать горнорабочими. Это была не самая квалифицированная, но высокооплачиваемая должность. Им давали наставника. С подсказками опытного человека работа у всех ладилась. И поверь: бывшие футболисты не на галочку отрабатывали, а на совесть. Звягинцев, Дудинский, Пьяных и другие своим реноме дорожили. В то время не выполнить норму считалось проступком.

– И это была, без преувеличения, семья! – Рыбаков заходит к вопросу с другой стороны. – На первомайскую демонстрацию мы шли вместе с футболистами. За год у них было несколько десятков встреч с трудящимися болельщиками. Команда разъезжала на автобусе по шахтам региона, и ребята терпеливо отвечали на все вопросы. Разрешалось спрашивать обо всем: о решающих матчах, о разговоре в раздевалке, даже о личной жизни. Это был искренний разговор близких по духу людей. Если с места выкрикивали – не страшно. Они были такие же, как мы. Билеты и абонементы на футбол выкупал профсоюз – для шахтера являлось правилом ходить на «Шахтер» бесплатно. Они побеждали на поле – мы отвечали добычей сверх нормы в забое. Мы знали, что «Шахтер» берет свое не техникой и тактикой, а бойцовским характером, напористостью – это по-нашенски. Когда брали кубки, каждый мог прийти в актовый зал на предприятии и потереть о трофей ладошкой. Никогда не забуду, как налили шампанское в кубок и пустили по кругу – я пригубил и запомнил этот глоточек на всю жизнь! На трибунах старого стадиона не было випов: инженер и студент, научный работник и проходчик – болели все вместе. Весь Донбасс стоял за «Шахтер», и другого нам было не дано. Теперь ты понимаешь?..

Признаться, я с трудом внимал ветеранам советского футбола, когда они пытались объяснить суть такого явления, как «спартаковский дух». А вот сказание донбасского мужика тронуло репортерскую душу. Единство горняков, ежедневно рискующих жизнью, – это что-то более доступное и по-человечески трогательное.

СПОРЫ О РОССИИ

Следую сценарию Рыбакова: сперва сотрудники желают обстоятельно поговорить с московским гостем о футболе, затем покажут хозяйство. Меня приводят в кабинет на третьем этаже административного здания, где уже дожидается главный инженер Георгий Курпа.

Тот начинает издалека. Предлагает чай со сладостями. Выспрашивает о сладкой жизни в Москве и вздыхает о несчастьях сборной России.

Приглядываюсь: на стене висит огромная схема вентиляционных ходов шахты, а по бокам – календарь Евро и футбольные постеры. Здесь работает болельщик.

В кабинет вскоре заходят: директор предприятия Юрий Ласиков, главный технолог шахты Валерий Новак, начальник участка техкомплекса Олег Меркулов. Все эти люди по многу лет здесь проработали, фанатично преданы «Шахтеру» и готовы рубить футбольную правду-матку.

Новак: – Мы все здесь болели за Украину с Россией, и вот что я вам скажу, – взял слово технолог, и сразу стало ясно, что у него накипело. – Из самой слабой группы-то могли выйти россияне?
– Что вы сразу – «россияне»? Украина тоже не блистала, – защищаюсь.

Новак: – То, что Украина не выйдет, сразу было ясно, не тот калибр. Но все благодарны Блохину – зацепили какие-то очки. А у нас нет такого подбора игроков, как у ваших. Душа радовалась, когда Россия чехов «раздела». Ждали полуфинала и финала. А потом все лучшие – Аршавин, Жирков, Широков – начали ходить пешком. С Польшей еле ползали, на матч с греками даже было стыдно смотреть! Аршавин – флегматичный, пренебрежительный. Это же всем видно. Очень плохо отнеслись к болельщикам, даже не похлопали. Они так далеки от народа!

Меркулов: – Не надо так о россиянах говорить: флегматичные. Просто устали, выдохлись. Вон голландцы, тоже выдохлись – Роббен, Снайдер никакие.

Курпа: – Мне кажется, Аршавин искренне так сказал по поводу «ваших проблем». Я ему верю.

Рыбаков: – А я слышал, Андрея подставили – скрытой камерой снимали. С кем не бывает – лишнего наговорил. Я на Первом канале сюжет смотрел – он извинился перед болельщиками.

Шумно в комнате – спор заходит о дальнейшей судьбе сборной России. Для полноты картины не хватает пива и воблы. Директор Ласиков страстно убеждает коллег, что «сбежавший за границу» Адвокат поступил непорядочно.

Миловидная девушка открывает дверь в кабинет и испуганно лопочет: «А мне только бумагу у главного инженера подписать...». Только тогда участники беседы вспоминают, что рабочий день еще не окончен, и ненадолго воцаряется тишина.

Меркулов: – Можно Широкову привет передать? Роман, что ж ты наш «Шахтер» осенью вынес в Лиге чемпионов, а на Евро такой ноль? Бери пример с Шевченко: человеку сколько лет, в таком возрасте уже не играют, а он подготовился, вышел и два забил. О Кержакове вообще молчу – сколько ударов в молоко.

Рыбаков: – Вы послушайте, товарищи, какие суждения профессиональные – даже журналист притих!

Смех в кабинете.

«БАБУСЯ БЫЛ НАИВНЫЙ»

– Тронули воспоминания о доступности футболистов «Шахтера». «Они были, как все». А что сегодня?

Ласиков: – Надо отдать должное руководству «Шахтера». Команда регулярно выезжает на предприятия. А секрет вот в чем: они приходят к нам, и хочется нанести ответный визит. Поэтому трибуны на «Донбасс Арене» всегда полные, даже когда аутсайдеры приезжают.

Рыбаков: – Да, болельщиков меньше не стало. Но тот «Шахтер» мне все равно ближе. Потому что играли только местные. И народ на футбол шел как-то неистово – на терриконе (насыпи за пределами стадиона. – Прим. авт.) не оставалось свободного места, пятая трибуна. Сейчас новое время, местных мало.

Новак: – И не говори. Мы же достаточно близко были знакомы со Старухиным, в своем кругу звали его Бабусей. Немножко наивный человек, да. Все эти разговоры – пил, не пил – пустое. Чтобы все понять, надо сходить на его могилу. Каждый день – свежие цветы. Потому что мы его помним.

Рыбаков: – А то, что футболисты и сегодня к рабочим людям спускаются, – молодцы. Только недавно команда была на шахте «Комсомолец». И бразильцы тоже. Только Срна по каким-то причинам не смог поехать.

Меркулов: – Мне импонирует, что команда ездит по детским учреждениям – школы, детские дома. Даже в канун Нового года с мешком подарков – отпуск, казалось бы. Может, для футболистов утомительно все время куда-то мотаться. Но эти акции выглядят достойно.

«БИЛЕТЫ НА ЕВРО? ЭТО ДОРОГО»

– Никогда не спрашивали у игроков, почему им при Союзе приходилось играть дома вничью с киевским «Динамо»?

Вопрос шахтерам не понравился. С футбольными ветеранами на такие темы легче общаться.

Меркулов: – Понимаете, таковы были правила игры в республике – все работали на киевское «Динамо». Нельзя об этом было вслух говорить. Не положено. Лучшие игроки были обязаны идти в «Динамо».

Новак: – У вас в Москве происходило то же самое. В ЦСКА могли призвать любого приглянувшегося игрока.

Работники шахты имени Горького посещают матчи Евро, пусть и дорого обходится это удовольствие.

Рыбаков: – Была возможность приобрести билет на каждый матч – по 300 гривен (примерно 1200 рублей. – Прим. ред.). Иду на полуфинал, но он еще дороже – 450.

Меркулов: – На матч Испания – Франция у спекулянтов билеты были в два раза дешевле номинала, представляете? Украина вылетела плюс билеты сами по себе дорогие – и интерес к турниру пропал.

– Говорят, несчастливая «Донбасс Арена» для сборной.

Новак: – Соперники были сложные, никакой мистики. Зато «Шахтер» за полтора года всего один раз проиграл – «Оболони», и то случайно.

БЕССОННИЦА РАДИ ФУТБОЛА

Кажется, мы все обсудили. А теперь обещанный «экстрим». Облачаюсь в робу, получаю каску, пробую, исправен ли фонарик. Подробный инструктаж: как себя вести, чего нельзя делать. Теперь можно вниз.

На языке шахтеров лифт называется клетью. Едем долго и медленно – клеть замирает на отметке минус 270 метров. Это, так сказать, минус первый этаж. Сама шахта очень глубокая – местами доходит до километра от поверхности земли. Но дышится легко – за вентиляцией следят.

На горизонте «минус 270» идет борьба с водой – насосы откачивают полторы тысячи кубов в час. Моя задача – помочь молодым горнорабочим Сергею, Алексею и Александру толкать вагонетку, в которой лежат тяжелые инструменты для чистки водосборников.

Однако тружусь я мало, в основном отвлекаю парней разговорами.

– Матчи Евро смотрите?

– На работу в полшестого утра, а футбол к полуночи заканчивается. Но смотрим. Спим часа четыре. Бессонница уже началась.

Горнорабочие изучают состояние одной из труб. Она сильно забилась. Заключают: подлежит замене, старая уже. В процессе извлечения трубы отмечаю, что Сергей кого-то сильно мне напоминает.

– Как же вы на Александра Шовковского из киевского «Динамо» похожи – и внешне, и мимикой, и жестами.

– Смотри-ка, есть немного! Ха-ха, точно похож! – радуются коллеги. – Теперь прозвище приклеится.

Прогулка не вышла продолжительной – подошел конец смены.

В душевой, обтираясь полотенцем, Сергей запоздало отреагировал на мою последнюю реплику.

– За Шовковского, конечно, спасибо. Но мы здесь все до единого за «Шахтер».

А я в этом и не сомневался.