Сергей Бабурин: Лучше ничего не снять о Яшине, чем сделать это плохо
СЕРГЕЙ БАБУРИН. 1 июля истек срок, отпущенный Президентом Путиным на то, чтобы правительство России определилось, кто и как будет снимать художественный фильм о Льве Яшине. Можно не сомневаться: назначенный ответственным премьер Медведев вовремя доложит патрону об исполнении поручения. Киношники уже толкаются локтями, стремясь получить благословленный на самом верху заказ. Вот только мой сегодняшний собеседник, с гордостью называющий себя учеником великого вратаря, сомневается, что в итоге получится достойный Льва Ивановича фильм…
Сергей БАБУРИН
Родился 14 апреля 1956 года.
Амплуа: вратарь. Рост 183 см, вес 78 кг.
Карьера: воспитанник СДЮСШОР «Трудовые резервы». Выступал за московские клубы «Динамо» (1975–1979) и «Локомотив» (1979–1985, 1987), орехово-зуевское «Знамя Труда» (1978). В чемпионатах СССР (высшая лига) сыграл 14 матчей (пропустил 22 мяча).
Достижения: обладатель Кубка СССР (1977).
ВЕЩДОКИ ИЗ ГАГРЫ
– Чем докажете, Сергей Алексеевич, что имеете право рассказывать о Яшине? Помните, наверное, сколько народу в советское время клялось-божилось, будто носили с Лениным бревно на субботнике в Кремле. Счет шел на сотни…
– Ну в праздниках коммунистического труда вместе с Владимиром Ильичом я точно не участвовал, а что касается Льва Ивановича… Вот вещдоки: две фотографии московского «Динамо» со сборов в Гагре. На них легко узнать Яшина, есть там и я, совсем юный, желторотый… Второй снимок сделан в марте 1975‑го, он уникален тем, что на нем Лев Иванович в последний раз запечатлен в качестве начальника команды. Вскоре его снимут с должности.
Фотографировались мы в доме отдыха «Пограничник Закавказья», где проходили предсезонные сборы «Динамо». Это сейчас все предпочитают по заграницам ездить, а тогда и Абхазии были рады. Хотя поле, на котором тренировалась команда, оставляло желать лучшего. В сухую погоду – сущий бетон, после первого же дождя превращавшийся в кашу. Вот на такой поляне мы и кувыркались…
– А как вы попали в «Динамо»?
– Мой трансфер обошелся клубу в… бутылку водки. Без преувеличения! Евгений Федорович Байков, кстати, заменивший Яшина в кубковом матче, когда Льва Ивановича удалили с поля, давно звал меня в динамовскую группу подготовки 1956 года рождения. В ней тренировались два Николая – Толстых и Колесов, Анатолий Паров, позднее входивший в сборную СССР. Сильный был набор! Я защищал ворота «Трудовых резервов». С ровесниками из «Динамо» мы встречались на различных турнирах и частенько их побеждали. Я долго отказывался уходить из своей команды. Честно говоря, мечтал о «Спартаке», за который болел с детства. Вырос в Измайлово, рядом со стадионом, где тренировались красно-белые…
Словом, до выпускного года я так никуда и не ушел, а тут мы в очередной раз потрепали «Динамо», и в октябре 1973‑го Евгений Байков решительно заявил моему первому тренеру Михаилу Кузьмину: «Отдавай парня. Буду наигрывать для дубля». Ну они и ударили по рукам. Евгений Федорович выставил за меня Михаилу Федоровичу бутылку беленькой …
СЛЕЗЫ БОБРОВА
– И когда вы впервые увидели Яшина?
– 3 января 1974 года вызвали на просмотр в основную команду. Тренировки проводились на крытых теннисных кортах «Динамо». В прыжковую яму с песком ставили ворота, и там проходили занятия. Новичков смотрел лично Гавриил Дмитриевич Качалин. Кандидатов набралось много. Не думал, что пройду отбор, был счастлив уже тем, что дали шанс попробовать себя. И вдруг вижу Льва Ивановича… До этого ведь наблюдал за ним только с трибуны.
В 1970‑м смотрел финал Кубка СССР, когда «Динамо» обыграло одноклубников из Тбилиси – 2:1. Я был в спортивном лагере под Солнечногорском, но Михаил Кузьмин отпустил меня в «Лужники». Еще ходил на игру с ЦСКА, в которой Лев Иванович пропустил мяч со штрафного после удара Владимира Федотова.
Но главное, конечно, прощальный матч с участием сборной мира. Попасть 27 мая 1971 года на стадион было нереально, билеты разлетелись, как горячие пирожки, перекупщики предлагали за них бешеные деньги.
Мне повезло: отстояв очередь, я купил билет на отборочную игру чемпионата Европы между сборными СССР и Испании, которая должна была состояться через три дня после проводов Льва Ивановича. Ни на что особенно не рассчитывая, за несколько часов до прощального матча поехал в «Лужники». Теплилась мечта: вдруг удастся обменять билет? Чем черт не шутит? Действительно, ко мне подошли двое мужчин солидного вида и спросили: «Мальчик, ты очень хочешь посмотреть на Яшина?» Я поклялся: «Дяденьки, возьмите!». Они посмеялись, поговорили о чем-то между собой и… провели меня на стадион. Оказывается, у них были какие-то специальные пропуска! Впервые в жизни я сидел не на верхних ярусах, куда обычно продавали детские билеты по десять копеек, а в ложе, по центру поля! Надо мной место занимал Всеволод Бобров. Представляете?!
Когда Яшин уходил с поля, я оглянулся и увидел: Всеволод Михайлович плачет. По-настоящему! По лицу катились слезы… Такое не забывается!
– Вернемся в январь 1974‑го.
– Лев Иванович как-то сам обратился ко мне: «Что, вратарь? Не робей, все получится». Ну я и стал выполнять упражнения, показывать выучку. Тренировки проходили дважды в день, после первой мы обедали в кафе там же, на стадионе. Нам выдавали талоны на полтора рубля. На эту сумму можно было наесться от пуза. Иногда даже удавалось сэкономить и в конце недели взять шоколадку или кило яблок. Жили-то все бедно… И вот подходит Яшин и протягивает талоны: «Возьми мои. Что-то ты больно тощий. Тебе, молодой, надо усиленно питаться. Понял?» Я попытался отказаться, но бесполезно. Даже слушать не стал!
МЯЧ ЗА ШИВОРОТ
– Подкармливал, словом.
– Выделил почему-то. Хотя, надо сказать, Лев Иванович ко всем по-доброму относился, по-отцовски. На Курском вокзале перед отъездом в Абхазию меня провожала мама. И снова Яшин подошел: «Почему не знакомишь, Сергей?». Потом всегда спрашивал: как дома, как мама, как здоровье? Более простого человека в общении я в жизни не встречал!
Помню, как ехали в поезде. Утром я проснулся рано-рано, вышел из купе, а в тамбуре Яшин стоит, курит. Я выглянул в окно, а там все синее, блестящее, на солнце переливающееся. Говорю: «Лев Иванович, я ни разу моря не видел!» Он улыбнулся: «Смотри, любуйся…»
В 1974 году умер отец. А на следующий день – матч с юношеским составом минского «Динамо». Я объяснил тренеру ситуацию, но он ответил, мол, надо играть. Ничего не попишешь: приказ есть приказ.
Вышел на поле, хотя чувствовал себя не в своей тарелке. После подачи углового допустил нелепую ошибку, по сути, сам привез гол в ворота. Очень переживал, извинился потом перед ребятами в раздевалке. Яшин присутствовал на игре и сказал в перерыве: «С Бабуриным что-то творится, нервничает парень». А ведь я ничего Льву Ивановичу про отца не говорил, он на расстоянии уловил мое состояние…
После игры Яшин подошел, сказал слова поддержки. Кажется, до сих пор ощущаю его огромную ладонь у себя на плече…
– На поле вы вместе работали?
– Лев Иванович давал советы. На первый взгляд, вроде немудреные, но я запомнил их навсегда, они мне очень пригодились.
– Яшин так и ходил в кепке?
– Нет, при мне уже не носил. Раньше надевал, когда в ворота становился. Кстати, именно в Гагре Яшин пропустил едва ли не самый нелепый гол за всю карьеру – от коллеги, ударившего через все поле. Лев Иванович тогда еще за дубль выступал. Когда болельщики увидели, как порыв ветра подхватил мяч и забросил его за шиворот динамовскому стражу, трибуны полегли от хохота. И Лев Иванович улыбался, рассказывая мне о том эпизоде. Он не боялся показаться смешным.
– Представляете, Сергей Алексеевич, как это можно показать в кино?
– Честно? С трудом. Да, фильм о Яшине нужен, но сумеют ли его снять так, чтобы не скатиться в лубок или агитку? Не знаю… Кинокартин о спорте не так много, и, к сожалению, большинство неудачные.
Я и «Легенду №17» до сих пор не посмотрел. Опаска есть. Я ведь видел живого Харламова, знал хоккеистов из ЦСКА. Мне передавали мнение профессионалов, они недовольны «Легендой». Вроде бы и так, и… не так. Не хочется, чтобы с Яшиным история повторилась.
– А кто из актеров видится вам в роли Льва Ивановича?
– Почему-то на ум приходят старые мастера, уже ушедшие из жизни. Например, Евгений Матвеев.
– Пока в новый проект сватают его однофамильца Максима.
– Да, слышал. Но это совсем другое поколение… Вы уж простите, но и «Советский спорт» включился в кампанию, предложив на роль новоиспеченного вратаря «Шинника». По единственной причине: фамилия Дмитрия – Яшин. Но этого мало! Я увидел в газете фото этого Яшина в майке с портретом какой-то девицы, и внутри что-то перевернулось… Может, излишне эмоционально реагирую, но, поймите, Лев Иванович слишком много значит для меня в жизни.
НЕВЫПИТЫЕ 100 ГРАММОВ
– Вы продолжали общаться и после ухода из «Динамо»?
– Ну конечно! В последний раз виделись 30 декабря 1989‑го, а через неполных три месяца, 20 марта, Яшин умер…
Я приезжал поздравить с Новым годом. Незадолго до того поступил в ВШТ, что являлось давнишней моей мечтой. Уже после зачисления узнал, что Лев Иванович звонил руководству школы, хлопотал обо мне. Не могу передать, до какой степени я был этим тронут!
И вот поехал к нему домой. Дверь открыла Валентина Тимофеевна, я вручил букет роз, прошел в комнату. Лев Иванович лежал на кровати, ему уже трудно было вставать. Накануне он вернулся из Изра-
иля, где местные врачи подтвердили неутешительный диагноз. Но Яшин не терял присутствия духа. Когда жена предложила чаю, спросил: «Может, Валюша, по сто граммов нальешь нам за встречу?»
Она мягко возразила: «Тебе нельзя, Левочка». Яшин только вздохнул и улыбнулся.
– Говорят, он был страстным курильщиком?
– Очевидцы рассказывали: после тренировок, на которых пахал по полной программе, Лев Иванович заходил в душ и садился на корточки под тоненькой струей воды. В вытянутой, слегка подрагивающей от накопленного на поле напряжения руке держал
зажженную сигарету. Периодически высовывал голову наружу, глубоко затягивался и опять нырял под душ. Мог подолгу так отмокать…
Был и эпизод, участником которого я стал. Лев Иванович уже болел, ему ампутировали ногу, но он частенько приезжал на стадион, желая воочию увидеть игру любимой команды. И вот как-то в перерыве между таймами поднимаюсь по трибуне, а из ложи меня окликает Яшин. Он сидел в специальном, сделанном для удобства кресле. Я подошел, стал рассказывать новости.
Спутник Льва Ивановича отлучился в подтрибунное помещение, Яшин оглянулся по сторонам и говорит: «Сергей, дай закурить!». Я даже растерялся: «Но врачи вам запрещают». Он так слегка прищурился и сказал: «Знаю, нельзя, но неужели хочешь лишить меня последней радости в жизни?». Он же с тринадцати лет курил. После таких слов моя рука невольно потянулась к карману за пачкой сигарет…
– Нарушили, значит, режим.
– Другому бы не дал, а отказать Льву Ивановичу не мог, это было выше моих сил!
Когда в 1978‑м Константин Бесков пригласил меня в «Спартак», первый, к кому я обратился за советом, был Яшин. Мол, так и так, в «Динамо» есть Володя Пильгуй и Николай Гонтарь, сильные вратари.
Шанс, что сумею оттеснить их, невелик, а «Спартаку» нужен первый номер. Лев Иванович внимательно выслушал и не стал отговаривать. Твоя судьба – тебе и решать. Но я понимал: в душе Яшин вряд ли одобрил бы мой уход. Он ведь всю жизнь верой и правдой служил одному клубу… Словом, не ушел я в «Спартак», хотя, повторяю, с детства за него болел.
ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ
– А как Яшина убрали из команды?
– Темная история. Лев Иванович пользовался огромным авторитетом в «Динамо». Это нравилось не всем, были и такие, кто ревновал.
– Официальная версия – будто бы всему виной смерть нападающего Кожемякина. Мол, в команде ослабла воспитательная работа.
– Ерунда! Толя погиб осенью 1974‑го, все случилось по глупости: лифт, в котором он ехал, остановился между этажами, Анатолий начал вылезать, и тут кабина двинулась вверх… Яшина убрали из команды в апреле 1975 года. Начальство задним числом придумало причину. Хотя нам объявили, что Лев Иванович идет на повышение, будет работать на ответственной должности в Федерации футбола СССР. Оказалось, это почетная ссылка. Видимо, Яшин чем-то мешал генералу Петру Богданову, руководившему тогда обществом «Динамо». Впрочем, это мое предположение.
– Вы делились соображениями с потенциальными создателями фильма о Яшине?
– А меня никто ни о чем не спрашивал. Вам первому рассказываю. Знаете, что сильно задело? Сценарист по фамилии Зиновьев утверждает, будто общался с широким кругом очевидцев, людей, хорошо знакомых со Львом Ивановичем.
Ладно, о себе не говорю, есть те, кто имеет больше оснований делиться воспоминаниями о Яшине. Звоню Николаю Гонтарю: «Коля, с тобой разговаривали?». Нет, отвечает. Набираю номер Владимира Пильгуя, которому Лев Иванович в памятном прощальном матче передал свои перчатки, уступив место в воротах. Володя сильно удивился моему вопросу. Он только что вернулся из Днепропетровска, ездил на родину. С ним тоже никто из съемочной группы или с киностудии не связывался.
И с Володей Смирновым, тренировавшимся вместе с Яшиным, не поговорили. Как подобное возможно? Не понимаю…
– Может, у киношников свои, особенные, методы работы, нам, дилетантам, неведомые?
– Ну да, ну да… Как по мне, лучше никакого фильма, чем плохой. Молодежь ведь будет судить о Яшине по тому, что увидит на экране. А если сделают лажу? Вот Валентина Тимофеевна сказала: умру, творите, что хотите. И ее можно понять.
Яшин – легенда без всяких кавычек. Его имя всегда звучало как пароль. На заре 1990‑х я работал тренером вратарей в Кувейте. Отношение ко мне с самого начала было уважительным, но стоило сказать, что учился у Яшина, глаза у арабов на лоб полезли! До того президент клуба угощал меня чаем, а тут начал кофе предлагать, все расспрашивал, каким Лев Иванович был в жизни.
Если бы киношники спросили мое мнение, сказал бы, что главным качеством Яшина было трудолюбие. Он пахал на тренировках, не давал себе послабления. Лев Иванович с тринадцати лет работал учеником слесаря на заводе, и первой его наградой стала не спортивная медаль, а «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Этого нельзя не показать в картине. Только кто сумеет правильно ее снять?
– Чудеса иногда случаются, Сергей Алексеевич.
– Вы оптимист! Будем надеяться. Напоследок замечу, что Яшин формально никогда не был тренером, но для меня он остался великим наставником. На его примере выросли поколения динамовцев. Только ради сохранения славных традиций стоило бы сделать фильм. Но для этого надо любить футбол всем сердцем…
