Вопль Валгаллы

ЧТО БЫЛО РАНЬШЕ? Юного нападающего сборной Игоря Сырцова избивают на ночной дороге. Расследование ведет сотрудница особой комиссии Варвара Кононова. Она устанавливает, что в конце 1990‑х футболист был усыновлен через столичную фирму «Гелиос-М». Эту компанию финансировали тогда крупнейшие олигархи, в том числе Николай Корюкин, который теперь стал теневым главой футбольных тотализаторов. Все работники фирмы умерли, кроме бывшей секретарши, проживающей ныне в США.

ОЧЕНЬ ЧЕРНЫЙ СПИСОК

Варвара установила место нахождения единственной оставшейся в живых труженицы «Гелиоса-М» – США, штат Невада, город Рино. Оставалось разговорить ее, причем совершенно ясно, что жесткие методы не прокатят. Объект на чужой территории и без пяти минут гражданин Америки, обладатель «грин-карт». Всю дорогу от Москвы до обители гражданки Г.Я. Бочаровой, 1937 года рождения, Кононова думала о том, как к ней подойти.

Досье Бочаровой гласило: по образованию инженер, тридцать лет проработала в научно-исследовательском институте. Когда начались реформы и ее НИИ закрылся, пошла трудиться секретарем. Мужа нет, сын с невесткой и двумя внучками проживает в Сан-Франциско. Как эти сведения могли помочь Варе?

Она не знала. Разве что настроиться на волну объекта. Ради контакта она везла эмигрантке бородинский хлеб, икру и водку.

Без автомобиля в Америке никуда, Варя хорошо это помнила, оттого в аэропорту взяла напрокат седан. Использовав навигатор, капитан Кононова подъехала к одноэтажному домику на окраине, отделанному белым сайдингом. На подъездной дорожке стоял старый джип. Варя позвонила в дверь. Далеко в домике раздался звон гонга. Спустя минуту входная дверь распахнулась. На пороге стояла женщина, очень похожая на фотографию из досье, только на двадцать лет старше. Годы, конечно, изрядно проехались по лицу, волосам и рукам Галины Яковлевны Бочаровой. «Я к вам из Москвы, – произнесла

Варя, слегка даже укоризненно: мол, не стыдно столь далеко гонять казенного человека. – Привезла вам в качестве верительных грамот подарочки». Даже легкая прохлада невадского утра не могла скрыть чудесный дух, что источал бородинский хлеб. И хозяйка произнесла, улыбнувшись: «Что ж, заходите!».

Поистине жизнь за кордоном если не лишает, то сильно ослабляет подозрительность, столь свойственную российским гражданам. Если б я встречалась с ней в Благодатном, Камышле или столице, подумала Варвара, вряд ли миссис Бочарова так легко меня бы впустила. Однако ее даже пригласили садиться и спросили, чего она выпьет с дороги. «Давайте выпьем по-нашенски чаю», – предложила Кононова, и предложение было принято. А когда в громадных кружках задымился янтарный напиток, хозяйка наконец спросила: «Чем обязана? И кто вы?». И Варя выдала восьмидесятипроцентную версию правды: она служит в следственном комитете России, и они расследуют деятельность компании «Гелиос-М»: «Вы ведь там работали? А вы знаете, что все ваши коллеги сейчас мертвы? Вы не боитесь?».

ОПЫТЫ НА ЛЮДЯХ

Галина Яковлевна всплакнула. Потом, отплакавшись, извинилась и убежала в ванную. А когда вернулась, сказала дрогнувшим голосом:

– Я не могу объяснить, почему они все умерли. Разве что на них прогневался сам Господь за их опыты. Впрочем, эта гипотеза базируется на другой, тоже недоказанной, – о существовании Бога.

– Что за опыты вы проводили? – поинтересовалась Варя.

– Я не смогу объяснить. Я ведь не биолог, не генетик и не химик. Я по образованию инженер.

– А я, – улыбнулась Кононова, – программист. – Контакт со свидетельницей налаживался.

– Я помню, что мой босс тогдашний, Лихолетов, всяким денежным мешкам рассказывал, когда они у нас в офисе появлялись. Я всех олигархов лично знала, они нам деньги давали, и немалые. Выходили от Лихолетова воодушевленные, а потом нам платежки поступали на сотни миллионов.

– А Корюкина Николая Павловича помните?

– Этот был самый мутный из всех. Денег давал меньше других. Но в абсолютных величинах жертвовал, конечно, изрядно. И всегда налом – по двадцать-тридцать миллионов. Он как-то со спортом был связан, я помню.

– Вы помните совершенно правильно. А сейчас, скажу по секрету, Корюкин проходит обвиняемым по делу об убийстве.

– Нисколько вы меня не удивили. Человек он был, повторяю, крайне неприятный. Я бы с таким работать не стала. Но мой шеф, Лихолетов, полагал, к сожалению, что деньги не пахнут.

– Чем же ваша компания занималась?

– Лихолетов создал «Гелиос-М» еще в конце 1980‑х. Я с ним работала начиная с 1990 года. Первая «ге» в названии означала «генетика», второй слог, «ли», – Лихолетов. Третий, «ос», – его друг Остальский, талантливейший человек, с которым мой босс разругался в 1992‑м по поводу этичности своих исследований. Когда я пришла в компанию, вовсю велись эксперименты. Сперва на дрозофилах, потом на собаках, затем на обезьянках. А в середине 90‑х они перешли к опытам на людях.

ОТКРОВЕНИЯ

– На людях?! Но это запрещено!

– А вы вспомните девяностые, – горьковато усмехнулась Бочарова. – Чего только запрещенного тогда ни творилось! Разумеется, все, что в «Гелиосе» происходило, держалось в строжайшей тайне. Как раз тогда шумиха началась по поводу клонов. Овечка Долли и тому подобные генетические эксперименты.

Потом оказалось, что клоны нежизнестойкие, да и зачем они. А Лихолетов предложил иное. Он объяснял свою работу образно, однако прибегал к химико-биологической терминологии, которую я забыла. Да и образование у меня иное. Поэтому я расскажу своими словами. Лихолетов представлял процедуру как своего рода прививку. Дескать, берется ДНК-материал у кого-то из известнейших, талантливейших людей – живых ли, умерших. Затем этот генетический материал вживляется в момент оплодотворения (которое происходит в пробирке) в материнский эмбрион. Наиболее сильные участки ДНК-донора как бы побеждают и вытесняют материнский ДНК. В итоге суррогатная мать рождает ребеночка, который не является точной копией донора, однако его наследственный код в некоторых своих частях идентичен ДНК донора. А еще со времен опытов на обезьянках и собаках Лихолетов установил, что лучше всего закрепляются в наследнике гены, отвечающие за самые простые, базовые свойства донора. Например, агрессивность, быстрота реакции, стартовая скорость. Где-то с 94‑го начали эксперименты на людях. Причем в первой серии опытов в качестве доноров ДНК выступали Лихолетов и его друзья.

Предлагали и мне – я отказалась наотрез. Привлекли также к сбору ДНК богатых и видных людей того времени – к примеру, высокого чиновника Ч., генерала Л. Опыты удались. Анализ генетического материала вновь родившихся младенцев показал: они НЕ являются точными копиями доноров, но целый ряд свойств тех людей, что передали им свой код, унаследовали. И тогда мой босс приступил к осуществлению новой программы. Он решил брать наследственный материал у умерших людей. У тех, кто зарекомендовал себя как гений в самых различных направлениях человеческой деятельности.

– Брать у умерших?! – воскликнула Варя. – Это как? Могилы вскрывать, что ли?

– Именно, – кивнула Галина Яковлевна. – Согласитесь, что в ряду противоправных действий, что творил Лихолетов, надругательство над могилами – не самая тяжелая статья.

– А вы помните такого мальчика – Игоря? Он еще был усыновлен мамой по фамилии Сырцова? Он участвовал в этой программе?

– Помню прекрасно.

– От кого же, – нетерпеливо воскликнула Варя, – взяли генетический материал для него?

(Продолжение следует).