Мастер и мяч. Андрей Бодров – о Федоре Черенкове

Обозреватель Sovsport.ru Андрей Бодров – о Федоре Черенкове, ушедшем из жизни сегодня утром.

Федора Черенкова я помню, хоть и смутно, с трех-четырех лет, потому что в моем доме раздавались крики, что он гений.

В 1989 году он стал на тот момент моим любимым футболистом и лучшим футболистом страны. Правда, мне объяснили, что очередное признание федерации футбола не идет ни в какое сравнение с 1983-м годом. Вот тогда действительно был карнавал.

Зимой 1994-го, выйдя на замену в концовке одного из матчей Кубка Содружества, он пробил через себя, классно пробил, но гола не случилось. Считаю, это был его последний удар в профессиональной карьере. Черенков мог забить и в прощальном матче с «Пармой». Тот матч – событие трогательное, но в подсознании у футболистов и зрителей сидит, что матч прощальный, и это не считается. Расставаться с футболом надо как Андрей Тихонов. В официальном матче, чтоб ничего такого на подсознании не было. 

Знакомство с Черенковым! Это было на четвертом курсе института. Хоть и разговор у нас был деловой, о работе и сотрудничестве, я немножко переволновался. Потому что кумир есть кумир. Мы с товарищем пытались объяснить Федору Федоровичу, что такое интернет, как он связан с рекламой, пиаром и проч. Черенков послушал-послушал и говорит: плохо вас понимаю, я от этого весьма далек, лучше поговорить с Сергеем Родионовым, он более подкован. Тогда Черенков и Родионов параллельно с тренерской деятельностью возглавляли Фонд развития футбола.

Родионов и как тренер, и как менеджер оказался в порядке. Тем не менее, мы сработались и с Черенковым. Формально он был нашим начальником. Было интересно. Одной из наших с коллегой задач было продвижение книги «Маcтер и мяч», которой Черенков явно стеснялся, потому что о нем авторы написали нескромно. Кстати, Черенков мне показался даже более открытым, чем Родионов. По-доброму и в подробностях вспоминал истории в «Спартаке» и сборной, но при этом о современной жизни судил с некоторой настороженностью. Он к ней не мог адаптироваться, это очевидно. Черенкову помогали друзья. Один из них был офицер КГБ в отставке. Другой заботился об укладке асфальта в столице. Черенков был им очень благодарен, говорил, что не подведут. Самый веселый момент в нашей непродолжительной совместной работе случился, когда в офис на Волгоградском проспекте нагрянул Юрий Гаврилов. Было очень тихо, когда он вошел. И очень громко, когда расходились. Гаврилов достал какой-то напиток, и спустя время в помещении стало ну очень весело. Гаврилов травил байки, пошлые анекдоты, все держались за животы. Черенков улыбался в уголочке... Кстати, именно в этом офисе я узнал, что в «Спартак» приехал гениальный футболист из Африки, Романцев его никому не показывает, а зовут парня Ибра Кебе. Инсайд начала двухтысячных...

Друзья Черенкова пытались его расшевелить. Когда он собирался в монастырь на пару дней, они убеждали его в том, что он больше нужен на детском турнире в Тульской области, что болельщики от мала до велика его ждут. Черенков на то отвечал, что поездка в тягость, и в монастырских стенах он чувствует себя лучше. Постоянно возникал этот вопрос - турнир или монастырь. Выбор Черенкова следовало бы уважать, но, размышляя грубовато и от себя, скажу: когда призвание человека - футбол, то его и хочется видеть в футболе. Что еще сказать... Мне кажется, он не смог пережить момент расставания с футболом именно как игрок. Тренером у него не особенно получалось в силу психологического устройства. Черенков жил, действовал, судил чище иного церковного деятеля. Но губили его доверие к людям, наивность. Его ждали на торжественном вечере, но он не доезжал: у подъезда встретил болельщика, тот его отвлек разговорами, увлек...

Со временем появилась борода. Лидер фан-клуба «Спартака» Владимир Гришин встретил Черенкова якобы в рясе и с бородой и от неожиданности рассмеялся. При всем уважении к набожным людям Черенков после майки с десятым номером, наверное, нелепо смотрелся с бородой и в черных одёжах.

Он пил кагор. Церковное вино. Не водка ведь.

При этом у Федора Федоровича были многочисленные проблемы со здоровьем, болезни. Я разговаривал с мамой Черенкова незадолго до ее смерти. Она плакала, с болью говорила о сыне, говорила и о проблемах в жизни, и о его здоровье. Просила о помощи, возможно, я не смог ее правильно понять, о какой именно помощи идет речь. В клубе говорили, что всячески помогают Черенкову. И тогдашний гендиректор «Спартака» Сергей Шавло мне рассказывал, что и так помогают, и этак. Нам доподлинно неизвестно, чего ему стоил каждый выход на поле в составе команды ветеранов. И мы не знаем диагноза, который стал фатальным.

Лет пять назад мы где-то повстречались с Черенковым, начали разговор, и я понял, что он меня даже не припоминает. Конечно, я здорово прибавил в весе, лысеть начал, но... Он не вспомнил и тогда, когда я представился. Хотя до этого в течение лет семи узнавал.  

...Какое название у книги меткое, точное - «Мастер и мяч». Он все знал про мяч, раскусил его. «Черенок - это игрок». Он был гениальным футболистом, до мозга костей футболистом. Если хотите, принял постриг, стал футбольным монахом. Оказавшись вне поля, ему стало очень тяжело.

Если книгу «Мастер и мяч» можно было все эти годы заказать через интернет, то здоровье и душевное равновесие – едва ли.

Светлая память. Федор Федорович.