Олег Романцев: Не хочу быть лицемером

null
news

Главный тренер «Спартака» в беседе со мной несколько раз подчеркивал: «Я не хочу притворяться, не хочу отвечать так, чтобы понравиться. Говорю то, что думаю». И эта позиция у нормальных, порядочных людей не может вызывать ничего, кроме уважения.

Окончание. Начало – в номере за понедельник, 15 июля.

ЛЕГКО ВСЕМ НРАВИТЬСЯ

— Вас можно отнести к олигархам? Вы ведь человек обеспеченный.

— Что вы! Откуда такие предположения? Я все время получал зарплату только как главный тренер. Я себя не могу назвать даже нормально обеспеченным человеком. Но меня это мало волнует. У меня есть голова, есть авторитет в мировом футболе. Я не боюсь остаться без куска хлеба. Копить никогда не копил и наживательством не занимался. Если бы был подвержен влиянию «золотого тельца», наверное, не отказался бы от денег в сборной, от денег, которые президент должен получать. Так что в сборной работал не за деньги, не за страх, а за совесть.

— Не считаю это чем-то плохим, но для нынешнего поколения футболистов материальное вознаграждение играет не последнюю роль и порой отодвигает остальные стимулы на второй план.

— Великий Лобановский называл это мотивацией. Сейчас футболисты, конечно же, другие. Они отличаются от нашего поколения. И психология другая. У них отобрали духовные ценности. Сколько времени гимна не было, меняли слова и музыку. Всех прошлых кумиров низвергли с пьедестала, а новых не дали. Дали грязь с Запада, порнографию, наркоманию, бандитизм. И то, что они сохранили в себе много человеческого, выживают в этой жизни, что футбол для них что-то значит, что они остались людьми — это большая их заслуга. В такой ситуации многие ломаются. А эти ребята при такой ситуации выжили. И неизвестно, кто лучше: мы или они.

— На чемпионате мира, когда исполняли гимн России, пели не все футболисты. А это ведь тоже зажигает и дает определенный эмоциональный импульс на матч.

— Я гимн Советского Союза не пел никогда. Но когда играла музыка гимна, у меня всегда — мурашки по коже. Всегда. Если человек не поет, не обязательно, что он меньше уважает свою страну и с меньшей отдачей будет за нее играть. Ни в коем случае. Это я по себе сужу. Я не один десяток матчей как капитан сборной провел.

— На чемпионате мира наша сборная была слишком закрыта, в том числе и для российских журналистов.

— Кто вам это сказал?

— Я сам это наблюдал и испытывал трудности. Да и в пресс-конференциях на базе сборной участвовал даже не тренер, а генеральный менеджер.

— Я считаю, каждодневные часовые пресс-конференции — это чересчур.

— Вы достаточно закрытый человек. Может, стоит измениться, стать чуть более общительным и менее ранимым?

— У меня такая натура. Может, в генах что-то, может, воспитание такое. Через два года мне будет 50 лет. А в следующем году — 20 лет, как я тренер. Если я начну специально меняться, значит, перестану быть самим собой. В 50 лет вдруг стать неискренним?.. Мне кажется, оставаться самим собой более важно, чем пытаться кому-то понравиться. Вы знаете, довольно легко всем нравиться: надо везде ходить, со всеми общаться, со всеми обниматься, всем улыбаться, к себе в гости приглашать, самому ходить, дружить. И все.

 — Хочу заметить, что общение с журналистами — это часть профессии тренера, футболиста.

— Согласен полностью. Но я действительно переломить себя в этом плане не могу. Со мной работают тренеры, которые не хуже меня знают, что происходит, и могут ответить на вопросы. Наверное, это мой минус, что я по любому поводу не лезу на экраны и не пытаюсь сделать из себя человека без слабых мест. Я это осознаю. Может, такое мое поведение создает для меня много недоброжелателей. Наверняка так и есть. Кто-то из журналистов думает, что это какое-то высокомерие, неуважение. Наоборот. Я вот сижу и просто с вами разговариваю. Можно какие-то банальные вещи говорить, лишь бы отвязаться. Но поскольку мы решили, чтобы вы как журналист сделали хороший материал, мне тоже нужно готовиться. Как вы готовитесь, так и я. Прежде всего психологически. Я готов ответить на многие вопросы, почти на все. Но я противник послематчевого общения на пресс-конференциях. Я настолько эмоционально опустошен после игры, что не могу сказать того, что хотят услышать. Могу либо банальности, либо резкости при плохих вопросах, либо даже кого-то обидеть. Мне нужно успокоиться, подготовиться. Люди разные. Я понимаю, это моя обязанность — общаться с журналистами. Я знаю, что во многих странах в командах с игроками специальные люди даже проводят занятия, которые называются «Умение общаться с журналистами». Это немаловажно для того, чтобы создать имидж среди болельщиков. И, наверное, это правильно. Может быть, такого образования у меня не хватает.

— Если уж мы заговорили об узких специалистах, мне кажется, в наших командах не хватает психолога. Его роль почему-то недооценивается.

— Мы несколько раз приглашали ведущих психологов. Они работали несколько дней. Игроки должны находить с психологом общий язык, открываться ему. Но когда я вижу, как ребята иронически улыбаются, не хотят с ним разговаривать, такое общение ничему не поможет. Пока мы не нашли именно такого человека, к которому футболисты могли бы потянуться.

Продолжение — на стр. 4—5.