Бандиты в погонах

null
news

ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

 Наша газета всегда славилась своими ровными отношениями с органами правопорядка. Мы никогда не позволяли себе огульных, а тем более хамских обвинений в их адрес даже в острых ситуациях, когда, казалось бы, лишний камень в адрес милиции принес бы нам дополнительные очки в глазах тех болельщиков, кто пострадал от их чрезмерных усилий по «наведению порядка». Мы всегда понимали и понимаем: хлеб у людей в погонах несладкий, а стоят они, в конце концов, на страже интересов страны, а значит, каждого из нас. Или, по крайней мере, должны стоять. Однако в прошлое воскресенье случился инцидент, разумное объяснение которому найти невозможно.

ЗАХВАТ

В ясный воскресный день 20 октября в «Лужниках» поминали жертв кошмарной давки после окончания матча Кубка УЕФА «Спартак» — «Хаарлем» в 1982 году. Утром стартовал 12-й по счету памятный турнир, в котором выступила футбольная команда «Советского спорта». После его окончания участники соревнования отдали дань памяти пострадавшим в самой страшной трагедии отечественного футбола.

Около 15 часов трое журналистов «Советского спорта» — Игорь Пастушенко, Владимир Касьянов и Роман Ляховенко — молча следовали по направлению к станции метро «Спортивная» с грустными от воспоминаний лицами, уставшие после футбольных баталий. Вдруг нас остановил сотрудник милиции и попросил предъявить документы. Помяв в руках наши удостоверения, сержант, фамилию которого нам расслышать не удалось, а повторить ее более отчетливо он отказался, любезно предложил всей нашей тройке пройти в милицейский «УАЗ», бросая подозрительные взгляды на наши спортивные сумки.

— А в чем дело? — родился у меня вполне естественный в такой ситуации вопрос. — Мы в чем-то виноваты или вызываем подозрение?

— Залезайте в машину и не задавайте вопросов, — лаконично и достаточно вежливо сказал сержант.

Воспринимая происходящее как досадное недоразумение, которое вот-вот прояснится, мы подошли к дежурному автомобилю, где нас ожидало еще двое сотрудников милиции. Один из них, очень плотного телосложения, выражая всем своим видом нетерпение, попросил нас нырнуть без лишних слов именно в ту часть салона авто, которая была огорожена решеткой.

— Да объясните вы наконец, в чем дело? — в наших голосах начали появляться все более тревожные нотки. — Мы журналисты «Советского спорта», находимся здесь по заданию редакции.

Мы предъявили редакционные удостоверения. Сотрудники милиции с видимым интересом их изучили, однако оставили наши вопросы без внимания.

КЛЕТКА НА КОЛЕСАХ

Оказавшись внутри, я увидел, что в машине уже находятся две девушки, а также двое мужчин, состояние одного из которых в народе именуют «нестоянием». Представительницы прекрасного пола что-то оживленно доказывали водителю, который при этом снисходительно улыбался. В автомобиле оказалось лишь два свободных места, поэтому один из моих коллег был отпущен восвояси с напутственными словами: «Иди отсюда!» Один милиционер сел рядом с водителем, еще двое — в салон.

По пути, конечный пункт которого нам был неизвестен, разговорились. Два попавших в переделку журналиста все время твердили о необходимости работы в номер, а милиционеры — о том, как им мало до этого дела, заигрывая и кокетничая при этом с девушками (которых впоследствии увезли в неизвестном направлении). Достав из сумки главный козырь — почетную грамоту участников памятного турнира, капитан нашей команды Владимир Касьянов в очередной раз пояснил людям в форме, чем мы занимались в первой половине этого дня. Не подействовало. Как не возымел никакого действия мой «зуб на отсечение», что мне еще предстояло в тот день передать репортаж о вечере памяти жертв после игры «Спартак» — «Хаарлем». Кстати, в машине сотрудники правопорядка стали нам «тыкать».

НА ДНЕ

Доставили нас туда, куда мы планировали попасть меньше всего, — в медицинский вытрезвитель № 5 неподалеку от Павелецкой. Было бы смешно, кабы не было так грустно. Сотрудники этого в высшей степени негостеприимного учреждения, в чьи «ласковые» руки мы имели счастье попасть, не стали выслушивать наши доводы, посоветовав как можно скорее снять с себя все, кроме нижнего белья. Кстати, милиционеры, задержавшие нас на улице, буквально испарились, доверив нашу дальнейшую судьбу более «квалифицированным» специалистам.

Эти самые специалисты спросили нас:

— За что вас сюда доставили?

— Это мы и сами хотим знать, — ответили мы.

— Ну раз доставили, значит, было за что, — следуя своей железной логике, сказали сотрудники вытрезвителя. Они забрали наши вещи и направили к старушке в белом халате, которая лично мне напомнила Шапокляк из детских мультфильмов про Чебурашку и крокодила Гену.

— Чесотки у тебя нет? — бросила она косой взгляд в моем направлении. — Или других заразных заболеваний?

— Нет, — отвечаю. — Пока…

— Ты еще и шутить вздумал? Марш в палату!

Так закончилось «медицинское освидетельствование», целью которого является определение степени опьянения. Когда затворилась за мною зарешеченная дверь, я понял, что в палате необходимо как можно реже прикасаться к чему-либо. Мало ли какая зараза прицепится! Вот бы, думаю, зависнуть в воздухе, который, впрочем, не отличался свежестью.

На соседней кровати о чем-то размышлял вслух молодой человек, употребляя по отношению к сотрудникам милиции нелицеприятные выражения.

Один из «пациентов» тщетно попытался достучаться до охранников, так и не попав в туалет. В коридоре кого-то мутузили, и он истошно кричал. Потом нависла тишина. Потом снова какой-то шум в коридоре, скрежет металлических засовов. А я не верил в происходящее, то и дело щипал себя за ухо, искренне надеясь, что это лишь страшный сон. Нет, не сон.

Так сильно меня еще никто не унижал. Я ощутил себя совершенно бесправным. Перед глазами то и дело вставали картинки из знаменитой серии офортов «Капричос» Франсиско Гойи, которая обличала людские пороки.

ОСВОБОЖДЕНИЕ

Когда на пороге нашей двери появился сержант с неестественно вытаращенными глазами и позвал меня к выходу, я окончательно потерялся во времени и пространстве. Автоматически подмахнул какие-то бумажки (лишь бы вырваться из этого ада) и расписался в том, что не имею никаких претензий. И только затем получил назад свои вещи, среди которых недоставало пятисот рублей, двух авторучек, бумаги для записей, а также визитной карточки начальника отдела управления обеспечения порядка ГУВД Москвы полковника Аратова — человека принципиального и справедливого. Обратил внимание, что кассета уже не в диктофоне. Видимо, бандиты в погонах прослушали ее, побоявшись, что я мог сделать компрометирующие их записи.

— Мне вернули не все, — говорю. — Где деньги?

— Слушай, вали-ка ты отсюда подобру-поздорову, если не хочешь познакомиться с нами еще ближе.

Взглянул на часы — 19.30. В это время в таких далеких от меня «Лужниках» начался вечер памяти погибших 20 октября 1982 года болельщиков «Спартака», во время которого их матери недобрым словом поминали милиционеров, виновных в той трагедии. На улице меня поджидал Володя Касьянов, которого «загребли» в вытрезвитель, даже не взглянув на его удостоверение воина-интернационалиста, исполнявшего воинский долг в Афганистане. Выполнение редакционного задания было сорвано…

P. S.: Редакция газеты «Советский Спорт готова к любому сотрудничеству с органами правопорядка при расследовании описанного инцидента.

МЕЖДУ ТЕМ

СЛОВО…

1. Милиция имеет право остановить и обыскать в общественном месте любое лицо, если у нее есть основания подозревать его в совершении противоправных действий. Милиционер при задержании обязан назвать его причину и разъяснить права и обязанности задержанного.

2. Задержанный имеет право не давать устных и письменных показаний. Он вправе опираться на ст. 51 Конституции РФ, в которой сказано: «Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников...»

3. Задержанный не обязан подписывать протокол и даже может оставить на предложенном бланке любые ремарки. В этом случае сотрудник милиции должен направить гражданина на медицинскую экспертизу.

… И ДЕЛО

1. Ответ на вопрос, употреблял ли человек спиртное или нет, дает индикаторная трубка контроля трезвости. Однако с ее помощью нельзя узнать, что именно пил задержанный и в каком количестве. Степень опьянения «на глазок» устанавливают фельдшер в вытрезвителе и сержант милиции, чье материальное благополучие напрямую зависит от количества отловленных.

2. На практике каждому задержанному гражданину могут отказать даже в просьбе позвонить домой. Помимо этого, его могут обокрасть, причем обвинить в этом сотрудников милиции он не сумеет: доказать, что вы лишились денег именно в «лечебном учреждении», а не до попадания в него, не возьмется ни один адвокат.

3. Более того, задержанного могут даже избить. Это, естественно, незаконно, но доказать, что вы были избиты именно сотрудниками милиции, а не получили ушибы, будучи нетрезвым, практически невозможно.

Использованы материалы еженедельника «Аргументы и Факты»

Новости. Футбол