Пьер-Эмерик Обамеянг: Мы, как рок- звезды, помогаем людям забыть о рутине

Нападающий дортмундской «Боруссии» и сборной Габона Пьер-Эмерик Обамеянг стал лучшим футболистом Африки-2015 и не сбавляет оборотов – в этом сезоне 22 матча – 22 гола! Говорит: ничего удивительного, «все идет по плану, как и предсказал папа».

ПИДЖАК, КАК У МАЙКЛА ДЖЕКСОНА

– А не поговорить ли нам о Майкле Джексоне?
– О, Майкл – это моя любовь! Его музыка с детства у меня в крови, начал слушать его в три года. Мой отец постоянно ставил кассеты Джексона. Я сразу же начинал танцевать, так меня зачаровывал этот ритм. Сотни раз смотрел клипы Майкла, пытался копировать его движения. Один из самых любимых – Smooth Criminal. В этом клипе он в белом костюме, в шляпе «Борсалино» и синей шелковой рубашке – просто супер!

– До сих пор получаете кайф?
– Это на всю жизнь! Когда мы летим куда-нибудь с командой, смотрю его концерт 1992 года в Бухаресте. Высший класс, такая энергетика! Я заряжаюсь от него, это очень помогает.

– Может, он повлиял на вашу судьбу?
– Он всегда со мной… Перед матчами настраиваюсь, слушая Beat It, сделаешь погромче – заводит, даже если уставший. Майкл Джексон был единственным в своем роде. Он остался в истории. Своей музыкой, неповторимыми движениями, имиджем. Он как будто появился с другой планеты. В фильме о семействе Джексонов он говорит своей матери: «У меня столько всего в голове, надо все это осуществить». Действительно, такая неуемная фантазия. Вот мне нравится все блестящее – это от Майкла!

– Пиджак с золотыми блестками, который вы надели на передаче «Канал Футбол клуб» в январе, всех эпатировал!
– Вот и хорошо, я для этого его и надел. Хотел доставить себе такую маленькую радость. Пиджак нашел в одной лавке в Дубае. Но моего размера не оказалось, тогда заказал его в интернете. А на предыдущую передачу приходил в красной кожаной курточке, такой же, как в клипе Thriller, со всеми прибамбасами, как полагается.

ЛЮБИТЕЛЬ РЕДКИХ ТАЧЕК

– Такое впечатление, что вы играете какие-то роли…
– Именно так! Хочется, чтобы люди улыбались. Именно для этого я, забив, натягиваю маску человека-паука. Играю роли, но остаюсь самим собой. Это способ самовыражения, ведь я на самом деле человек застенчивый. Люблю играть разные роли: могу быть скромнягой или немного безбашенным. В юности одно время увлекался афроамериканской музыкой, очень нравился хип-хоп, группа Thug Life. Я носил мешковатые штаны багги, безразмерные майки, бандану и кепку.

– Не хотелось измениться, чтобы на вас не наезжали?
– Нет, хотел показать, что можно быть экстравагантным, оставаясь настоящим профессионалом и культурным человеком. Одно другому не противоречит и не противоречит моему футболу. Могу надеть и строгий итальянский костюм. Когда начинал в «Милане», в столице мировой моды, меня воспитывали на такой стильной одежде.

– В футбольной среде оригиналам не просто, согласны?
– Скажу о себе. Руководство «Бастии» сказало папе, что не будет продлевать со мной контракт, потому что я слишком часто меняю одежду. Мне было шестнадцать! Поехал в «Милан», и там меня оставили в покое. В Дортмунде тренера Юргена Клоппа поначалу смущало, что я оригинальный. Слишком часто меняю машины: «Феррари», «Порше Панамера», «Ламборджини Авентадор», «Мазератти» – и каждая с какой-то космической раскраской. Это не совсем соответствует правилам жизни в рабочем районе. Клопп, наверное, думал, что у меня голова забита посторонним, а не футболом. Понадобился целый год, чтобы он наконец понял, с кем имеет дело.

– Каким образом?
– Я много трудился, выполнял все, что он говорил, и Клопп понял, что футбол для меня – это самое главное. Второй сезон я начал очень собранным, хотел доказать тренеру, что он может на меня делать ставку. Роберт Левандовски ушел в «Баварию», и я хотел стать основным нападающим. Так оно и произошло… Мы люди разных культур, но он понял мою суть.

– Откуда у вас любовь к редким тачкам?
– Может быть, от отца. У него было красное «Ауди Каттро». Круто для Гавра. Я люблю навороченные тачки, с музыкой. Несколько месяцев назад смотал из Дортмунда в Милан, а потом из Милана во французский городок Лаваль на «Ламборджини». Но не лихачил, в последнее время стал спокойнее.

В МАСКЕ БЭТМЕНА

– Вы часто употребляете слово «другой»…
– Классный футболист всегда «другой», ни на кого не похожий – по характеру, по видению футбола, стилю и так далее. У него вообще мозги немного набекрень. Но болельщикам такие нравятся. Какой футбол заставляет людей на трибуне или перед телевизором вскакивать? Тот, в какой мы играли пацанами во дворе – жизнерадостный, заразительный, с приколами, сумасшедшими ударами. Месси – он такой, Криштиану Роналду – тоже. Мой товарищ по команде Марко Ройс – из той же категории. На поляне – бесшабашный, для него нет никаких рамок, такое вытворяет!

– Такой же любитель суперменов, как и вы!
– В прошлую зиму перед матчем с «Шальке» мы договорились с Марко – после моего гола я напялил маску Бэтмена, он – Робин Гуда. Это было что-то! Болельщики обалдели! Мы, футболисты, как рок-звезды, помогаем людям забыть рутину жизни. Помню замечательную фразу Юргена Клоппа. Он сказал: «Наша задача – сделать так, чтобы народ в эти девяносто минут забыл обо всех своих проблемах». Вот почему я после голов делаю сальто, надеваю бутсы блестящей раскраски, ряжусь в разных героев.

– В том числе и комиксов?
– Иногда… Обожаю суперменов мультиков Марвел. Сейчас пересматриваю комиксы «Драконий жемчуг Зет». Там герои превращаются в супер-Сайянов, силачей с желтыми волосами. Может быть, после очередного гола сам превращусь в такого.

– Не слишком ли зажаты другие футболисты, как думаете?
– Стараюсь их растормошить. У меня тоже комплекс, оттого что не прошел футбольную школу. Не стоит ограничивать ребят, надо, чтобы они самовыражались, играли в свой футбол. А народ хочет знать все о своих любимых футболистах: какие у них хобби, какое мировоззрение. Это не значит, что надо всех посвящать в секреты нашей кухни. Но клубы уж чересчур контролируют контакты игроков. Да, на кону большие деньги, но надо нам все-таки больше доверять.

ПАС ОТ РОНАЛДУ

– Расскажите, как вы в 17 лет тренировались с главной командой «Милана» Карло Анчелотти?
– Один год, проведенный в этом клубе, стоит четырех в академии. Было у кого поучиться. Как профессионально относились к делу Кларенс Зеедорф и Кака! Кака поразил работоспособностью, особенно в тренажерном зале. Это был год, когда он получил «Золотой мяч», – он буквально летал по полю. Я за ним натурально шпионил, чтобы узнать, как он нагружает мышцы ног, – сам считал, что мне не хватает скорости.

И, конечно же, посчастливилось тренироваться рядом с бразильцем Роналдо! Он повлиял на развитие футбола, у него был неповторимый бег, дриблинг, так быстро работали ноги. До сих пор помню, как на первой тренировке во время двухсторонки он выдал мне голевой пас!

– Вы родились в Лавале от отца габонца и матери испанки, провели детство во Франции и в Колумбии, потом были в «молодежке» «Милана», сейчас играете в Германии. Кем вы себя ощущаете?
– Я чувствую себя везде своим. Почерпнул многое из разных культур. К примеру, когда мне было шесть лет, мы переехали в Барранкилья – это в Колумбии. Из дома почти не выходил – это было опасно, у входа стоял охранник с автоматом. В школу не ходил, мама была моей учительницей. А во Франции мои дедушка с бабушкой по матери жили неподалеку от Лаваля, говорили по-испански, и я немного выучил этот язык. Теперь, когда езжу в Испанию, мне не нужен переводчик. Сейчас учу немецкий. Жить в разных культурных средах – это только на пользу.

– То есть?
– Увидев, какая страшная нищета в Африке, начинаешь понимать, что у нас, в Европе, просто шикарная жизнь. Как хорошо, что я родился в Майене во Франции, что мой отец – из Габона, а дед с бабкой – испанцы… Естественно, с такой родословной так остро реагируешь на проявления расизма, к примеру, у части болельщиков «Лацио» к темнокожим игрокам. Я три года живу в Германии – эта страна, считаю, показывает хороший пример другим странам, принимая так много беженцев из Сирии. У мены были кое-какие предубеждения, перед тем как переехал сюда, но они все испарились. Просто надо самому все видеть. Мне здесь комфортно.

– Что именно?
– Люди очень гостеприимные. Стадион открыт для детей из семей беженцев. Со стороны клуба это жест доброй воли. Или, к примеру, обращаешься к какому-нибудь немцу, он тебя внимательно выслушает, потому что народ здесь открытый. Во Франции немножко другой менталитет. Вот красноречивый пример: здесь при виде красивой тачки люди радуются, а во Франции мне несколько раз царапали кузов.

ГОЛЫ ИЗ ЛЮБЫХ ПОЛОЖЕНИЙ

– Звезды африканского футбола последнего десятилетия (Дрогба, Это’О, Эссьен, Яя Туре) – кто-то уже закончил карьеру, кто-то доигрывает. Вас признали лучшим африканским игроком 2015 года – есть чувство, что принимаете эстафету?
– Да, именно так. Но ведь не я один такой выдающийся. Андре Айю из «Суонси» – классный футболист, Рияд Марез сверкает в «Лестер Сити». Конечно, приятно быть преемником Это’О или Дрогба. Для Африки они больше, чем просто футболисты, они – первооткрыватели, живые памятники. Хотелось бы, чтобы лет через десять и обо мне говорили так же. Когда в 2008–2009 годах я играл в «Дижоне», постоянно смотрел DVD о Дидье Дрогба, о его великолепной карьере. Он был символом для своей страны и всей Африки

– Это по его примеру вы решили выступать за сборную Габона?
– Я долго думал, не один месяц. Это было семейное решение, но сыграли и другие факторы… В сборной Габона, считаю, у меня больше мотивации, чем в сборной Франции, стране, которую я очень люблю. У нас много задач, главные: выиграть чемпионат Африки, пробиться на чемпионат мира. У меня такое чувство, что я выполняю какую-то важную миссию – для моей страны, для всей Африки.

– Вы сейчас один из лидеров бундеслиги по голам, на вас засматриваются лучшие клубы Европы. А как к вам относятся в футбольной среде?
– Специалисты? Довольно серьезно. Понимают, что я играю не для того, чтобы веселить публику масками и блестящими бутсами. Прошлым летом мне казалось, что меня недооценивают. Но не переживал. Это меня только подстегивало, чтобы двигать в нужном направлении – к признанию. Вот оно и пришло.

– Вы заявляете, что ваша цель – стать нападающим мирового уровня. Не думаете, что уже входите в элиту, туда, где Суарес, Агуэро, Левандовски, Ибрагимович?
– По голам в этом сезоне вхожу – это точно. Не знаю, как другие, а у меня все путем. Цель – чтобы в ближайшем будущем все поняли, что мое место среди 23 кандидатов на «Золотой мяч» – не случайность. Это результат многолетнего труда – часами работал над ударами. И теперь могу забивать в любых ситуациях, из любых положений: на бегу, с разворота, левой ногой, головой.

ЧТО ПРЕДСКАЗАЛ ПАПА

– А мечта детства уже свершилась?
– Эта мечта – однажды оказаться в мадридском «Реале»… В 2014‑м пообещал это дедушке, который родом из Авила – городок в 110 километрах от Мадрида. Дал слово перед самой его кончиной. Да, добиться этого не так просто, но в голове это сидит. Маленьким, в детстве, я смотрел видео с Уго Санчесом – великим бомбардиром «Реала» 1980‑х. Сальто, которые я иногда делаю после голов, – это в его честь. Если попаду в «Реал» – это будет самый большой подарок для моей мамы Маргариты.

– А отец, какова его роль в вашем становлении?
– Он мой учитель. Я пошел по его стопам. На каждом повороте карьеры он давал нужный совет. В 2012‑м я забил 16 голов за «Сент-Этьен» и получил предложение из Катара: зарплата 10 миллионов евро в год! Если бы согласился, обеспечил бы семейство на всю жизнь. Но мы подумали и решили, что я остаюсь в «Сент-Этьене», где получал 70 000 евро в месяц, – с тем расчетом, что деньги эти еще заработаю. На следующий год «Сент-Этьен» хотел меня продать в «Ньюкасл», но мы выбрали Дортмунд – финалиста Лиги чемпионов, хотя в зарплате я там проигрывал, но папе понравился проект Клоппа. Вот за что я его зову «провидец».

– В каком смысле?
– Он меня с детства поражал, можно было подумать, что он уже видел фильм про всю мою жизнь. Удивительно! Он мне твердит уже давно: «Ты можешь забивать в каждом матче, надо только не терять концентрации». И я учился этому. Еще он говорил: «Ты, может быть, сам еще не понимаешь, но, если постараешься, однажды станешь вровень с самыми великими». В этот год почти удалось.

– А что он говорит о ближайшем вашем будущем?
– Не могу сказать, самому страшно…