Бонусы букмекеров
«Швейцарцы обалдели – водку пьём из тарелки». Невыдуманные истории легенды ЦСКА Пономарёва
Владимир Пономарёв, без всяких сомнений, легенда ЦСКА. Верой и правдой он служил обороне армейского клуба семь лет. За это время он провёл 113 матчей, забив один гол. Также в его активе 25 игр за сборную СССР и бронзовые медали чемпионата мира 1966 года.
Сегодня, 18 февраля, Владимиру Алексеевичу исполняется 85 лет. В свой юбилей он дал эксклюзивное интервью корреспонденту «Советского спорта», в котором рассказал, как его оклеветали и выгнали из армейского клуба, как фанаты «Динамо» провожали Льва Яшина до дома, а также где отдыхали все советские футболисты после матчей.
– Вам исполняется 85 лет. Как планируете отмечать юбилей?
– 19 февраля будет президиум совета ветеранов ЦСКА, после которого стол накрывают. Потом соберу родственников, немного знакомых. Не хочу широко отмечать, как 75 лет, ибо очень тяжело уже, хватит. Человек 10 будет в одном ресторане в Москве. Пожалуй, на этом и всё. Тем более потом у меня будет открытие бюста на аллее славы ЦСКА. Нагрузка у меня будет большая.
– Занимаетесь ли ещё физическими активностями?
– Нет. Перестал играть в теннис, потому что колено не даёт, опухает. Гуляю с котом на улице – и всё.
– Что делаете большую часть времени сейчас?
– На даче нахожусь. Иногда в Москву выезжаю на мероприятия. То Никита Павлович Симонян пригласит, то Александр Багратович Мирзоян, то на совет ветеранов ЦСКА иногда. Ездил недавно ещё на праздник в честь меня.
– А на стадион ЦСКА не тянет?
– Тянет, конечно, но смотрю дома игры по телевизору. На трансляции есть повторы, а если вживую проглядел момент, то всё, ни черта не увидел. По телевизору можно спорные эпизоды внимательно посмотреть, какие моменты ВАР смотрит и так далее. На трансляции особенно хорошо видно, как оборона играет, можно анализировать. А то в футболе мало кто понимает, даже из тренеров. Могу кому-то подсказать, но никому это не интересно.
– Не надоедает общаться с журналистами?
– Вообще не надоедает! Они интересуются, и правильно делают. Я с удовольствием отвечаю на все вопросы. Грамотные ребята стали, очень интересные вопросы задают, всё по делу, абсолютно!
– В интернете ваши высказывания популярны, особенно те, в которых содержатся метафоры. Выражение «Дешёвое повидло» полюбилось болельщикам. Вы читаете много литературы, чтобы так изъясняться?
– Раньше очень много читал, сейчас поменьше. Наизусть много стихов знал, особенно любил Сергея Есенина, а сейчас больше в телефоне сижу.
– В своё время вы могли закрепиться в «Спартаке», но там у вас не получилось и вы перешли в ЦСКА. Можете рассказать, почему не задалось у красно-белых?
– Я бы начал разговор не со «Спартака». Мой первый клуб – это «Динамо». У меня там играл отец, я начинал у них с третьей команды в 15 лет. В «Динамо» меня пригласили на край нападения, и я там часто забивал. После этого Якушин и Блинков пригласили меня за дубль, где я тоже забивал на позиции правого крайнего нападающего. Они зачислили меня в штаб на полставки, на 400 рублей. Официально 700 было, 300 ещё с кем-то делил. Потом мы поехали на сборы в Сухуми, куда меня взял Якушин. В первой же товарищеской игре мне сломали ногу, после чего увезли обратно в Москву. Мать и отец в слезах, ведь у них ещё свежо было в памяти, как отцу ломали ноги. Кости неправильно срослись, пришлось вытягивать кость. Якушин сказал, что у меня такие же слабые кости, как у отца, и не взял обратно.
До конца сезона мне пришлось играть во втором дивизионе, в Коломне, где слабенькая команда была, болталась внизу таблицы. Главный тренер Жарков Георгий Иванович порекомендовал меня в «Волгу», серьёзную команду, которую Борис Яковлев тренировал. Там играли все ребята, не подошедшие в высшую лигу. Даже Василий Бузунов – очень интересный парень, с диким ударом, но пьяницей был, пил безбожно. Дошли мы с «Волгой» до финальной куйки за высшую лигу, играли отборочные игры с «Крыльями Советов». Ну а кого тянуть в высшую лигу? Явно не клуб из Твери. У «Крыльев» стадион был больше. Короче говоря, нас посадили, и мы поехали домой, а вышли в высшую лигу «Крылья Советов». Но в тот момент ко мне подошёл их тренер и позвал в команду на правый край нападения. Я был за, спросил, как вообще оформлять переход. Мне сказали не волноваться, мол, напишем заявление и «Крылья» всё сделают. Отец меня в этом поддержал.
Уже хотел подписывать контракт с «Крыльями Советов», как мне звонят Никита Павлович Симонян и Николай Петрович Старостин из «Спартака» и приглашают в клуб. Я даже испугался от этого предложения, ведь в то время между «Динамо» и «Спартаком» был антагонизм. Пробыл я в красно-белой команде три месяца. Мне всё нравилось, но приходили повестки из военкомата, чтобы я встал на учёт. Я сказал об этом Старостину, а он ответил: «Не обращай внимания, я всё улажу». Мне опять после этого пришла повестка, и от Старостина слышу тот же ответ. В одно прекрасное время в нашу квартиру на Кутузовском проспекте звонок. Мать пошла открывать, а там офицер и два солдатика. Спрашивают, живёт ли тут Владимир Алексеевич, а мама подтвердила. Я думаю: «Всё, мне крышка». А жили мы на шестом этаже на Кутузовском проспекте, напротив гостиницы «Украина». Я залезаю на балкон, прыгаю на соседний, стучусь им в окно. Мне открыли, и я вышел через другой подъезд. Короче говоря, солдаты меня не нашли.
Я продолжаю находиться в «Спартаке», а дальше пришли в квартиру под вечер, когда я только прибыл с тренировки. На этот раз я открыл им дверь, и меня забрали в Лефортово проходить курс молодого бойца. Папа играл с Бесковым в одной команде раньше, а тот был тренером ЦСКА. Отец ему звонит: «Кость, Вовку забрали в армию». Бесков сказал, что знает об этом, и через месяц после курса молодого бойца меня возьмут с командой в Сухуми. Меня постригли налысо, принял присягу, пострелял и поехал с ЦСКА на сборы. Там было прилично просмотровых, но многие отваливались: один заболеет, другой сопьётся, у другого ещё что-то. Сборы были очень тяжёлыми. Не знаю, как выдержал, но меня после этого отправили в финальный список команды.
Сначала Бесков меня пробовал в дубле с Володькой Федотовым в одной линии, но у меня не пошло. Видимо, в нападении был бестолковым. В конце сезона мне Бесков сказал, что я не пробьюсь в основной состав. Пока мы думали, что делать, его сняли с должности из-за четвёртого места в чемпионате. Назначили Соловьёва, и опять в Сухуми меня начали готовить на место крайнего защитника, поскольку основной игрок заболел. И я так здорово сыграл, прижился на этой позиции, что Соловьёв и Никаноров утвердили меня в этой роли аж в основном составе. Я был очень быстрым, хорошо в подкат стелился, передачей и техникой обладал после игры в нападении. Когда уже прошло три года, меня в «Динамо» уговаривали перейти, но я отказался.
– Вы сказали, что обладали большой скоростью. За сколько бежали стометровку?
– Я бежал 100 метров за 12,2 секунды.
– С кем из нынешних игроков ЦСКА вы бы сравнили себя по скорости?
– А их сейчас и не проверяют на скорость. Я когда был в КДК, рассматривали красную карточку молодого пацана из «Спартака», игравшего справа в нападении. Фамилию его не помню. Я спросил его, за сколько он бежит 100 метров, а он сказал, что не знает. У нас в Лужниках раньше проверяли скорость на 30, 50 и 100 метров каждый сезон.
– Недавно многие ругали Глушенкова за то, что он пьёт две бутылки пива после игры. А в ваше время насколько часто пили во время карьеры?
– В наше время после игры не пили, потому что нагрузки были такие, что мы кое-как добирались до душевой в раздевалке. Это сейчас парк культуры, они не бегают и не нагружаются. Играют сейчас только поперёк и назад, скоростей нет. Ничего удивительного, что сейчас после игры пиво пьют. Мы могли себе позволить пить лишь через день после игры. А если кто-то пьёт в раздевалке после игры, я такое не приветствую. Эдик Стрельцов никогда не пил в раздевалке. Выиграли титул – пожалуйста, пейте из кубка шампанское с водкой, ничего страшного. Володя Федотов у нас в команде вообще не пил.
– А как футболисты в ваше время отдыхали после матчей? Было какое-то место, где все дружно собирались?
– После матчей обычно собирались в банях, в сандунах. Ты погрелся, а после на массаж, восстанавливался после нагрузок. Раньше на следующий день после игры так восстанавливались все команды. Это был свободный день, когда можно гулять и отдыхать. Помню, собрались один раз в бане, общаемся все, а я хорошо дружил с Игорем Численко. Он пригласил меня пообедать после баньки. Там директор ресторана всегда знал, что придут футболисты после отдыха, и держал несколько кабинетов для нас. А приходили туда все команды – «Локомотив», «Спартак», ЦСКА, «Динамо». Все собирались за столом и дружили. Раньше все команды вместе пили. Мы с Игорьком пришли, покушали, выпили коньячку, а он был на машине. Это был 1966 год, мы все тогда купили Волгу после чемпионата мира в Англии, поскольку adidas заплатили за то, что мы играли в их бутсах. Наши заплатили за чемпионат мира 500 долларов, а adidas аж 1500. Машина стоила 1200.
Мы в посольстве отдали деньги, получили чеки, а в Москве уже выдали нам машины. Ну и Игорь сел за руль, я ему ничего не сказал, ведь привыкли выпившими ездить. Меня сколько раз пьяного останавливали и сразу отпускали, а Игоря тем более, вся милиция знала. Мы никогда не давали взятки. Милиционеры все были болельщиками, ничего с нас не брали. Игоря Численко вся милиция знала, любила и уважала. Ну и он повёз в ресторан, и тут нас остановил с палочкой милиционер. Он подходит, Игорь опускает окно, и говорит: «Миш, ну чё тебе надо? Зачем остановил?» Ну и тот говорит: «Ой, не, Игорёк, дальше не поедешь». По итогу милиционер нас довёз до дома на машине Игоря. Мы пошли в ресторан, где собирались футболисты. Для нас даже был отдельный стол, который никто не занимал.
– Бронза со сборной на чемпионате мира – лучшее воспоминание в карьере?
– Да, конечно. Тогда не было европейских кубков, ценились Олимпийские игры и чемпионат мира. Это были две знаменательные даты. Чемпионат мира раз в четыре года, попробуй попади в следующий раз в сборную. Какое здоровье надо иметь и возможности, чтобы не получить травму и быть стабильно в национальной команде.
– Вы не перешли в «Манчестер Юнайтед», потому что ваш отец работал в комитете государственной безопасности. А сами вы хотели перейти туда?
– Неа, страшно! Чёрт его знает, мы так воспитаны были, что капиталисты такие противные, нельзя с ними дело иметь. Были, конечно, случаи, когда вся команда Венгрии с Пушкашем убежала за границу, когда события были. Забастовка там была, хотели на систему другую перейти, отколоться от СССР, а у нас из игроков никто и никогда не убегал. Из хоккеистов – да, из футболистов – нет. Хотя предложения были, Лёве Яшину в «Реале» предлагали контракт с суммой, которую сам захочет. Валере Воронину ещё предлагали уйти. У нас пять человек на ЧМ-1966 года были в сборной Европы. Обалдеть можно! Ни в одной команде столько не было игроков, нас все боялись, поэтому всегда плавили. С Венгрией нас сплавить не получилось, а как попалась Германия – удалили Численко, Йоже Сабо травмировался и ушёл за боковую. Мы играли в восемь полевых, проиграли 1:2, и то могли на последних минутах забить ещё один.
– По официальной версии, если зайти на сайт ЦСКА, вы завершили карьеру в 29 лет из-за травмы, но, как оказалось, дело не в ней, а в истории с Валентином Николаевым. Вы как-то решили эту ситуацию друг с другом спустя время?
– Нет, даже не стал его спрашивать. Он испугался. У меня была травма, из-за которой было тяжело. Я приходил в диспансер ЦСКА, откачивали жидкость из колена после каждой игры. Мне три раза делали операцию на коленный сустав. Раньше не умели делать. Это сейчас лёгкая операция – через две недели всё, свободен. Тогда целый месяц на костылях прыгал. Не умели тогда, не хотели учиться у Запада.
И как-то в Одессе играем с «Черноморцем», был тренером Бобров, а я в запасе остался. Игра закончилась, мы жили в одном номере с Володей Федотовым. После игры выпили, холодно было, тем более я в запасе сидел. Приходим, отель «Красная», Федотова нет, свалил непонятно куда. Приходит Мамыкин, часов 10 вечера уже, а я если выпью, то быстро засыпаю. Мамыкин открывает дверь и спрашивает: «Где Федотов?», а я не знаю, где он. Ушёл, сплю, время 11, снова Мамыкин будит: «Где Федотов?», я говорю: «Пошёл ты на хер!» И он доложил Боброву, что я пьяный. Он ничего не проверил, а на следующее утро меня вызывает, говорит: «Володька, как тебе не стыдно? Команда в таком состоянии, а ты пьёшь!» Я говорю: «Михалыч, ей-богу не пил».
А ещё с нами ездил полковник, который работал в ЦСКА в отделе спортигр. Он сразу хотел определить, пьяный я или нет. Мы летим самолётом, он говорит: «Сейчас я отвезу тебя на освидетельствование», а я отвечаю, что не боюсь. Летим на самолёте, а тогда можно было подойти к летунам, и я им говорю: «Мужики, так и так, выпил 100 грамм водки, что делать?» Пилот говорит: «Ерунда, на тебе таблетку и свободен». Приезжаем в Москву, этот полковник вызывает машину из ЦСКА, везут на проверку. Я в трубочку дышал и кровь сдал, ничего по итогу не определили. Как раз уволили Боброва, пришёл Николаев, со мной не разговаривали по этому поводу, но сказали, что меня отчисляют. Я обалдел: играю в сборной СССР, и меня отчисляют из команды. Вот какая ситуация, как относились к игрокам. Это сейчас с игроками носятся как курица с яйцом. Играл в сборной, только приехал из Южной Америки, и меня отчисляют из команды. Ну и ладно, тем более у меня колено уже было плохое, трудно было играть. Вот такая ситуация.
– Не было досады, что через год не застали чемпионство с командой?
– Конечно была. Но я думаю, может, если бы я играл, то и не выиграли бы.
– Можете вспомнить самый весёлый выезд?
– У меня был друг – Виталик Хмельницкий из киевского «Динамо». Мы чудили с ним. Момент был: играли в Бельгии за сборную СССР, выиграли у них с небольшим счётом. После матча был банкет, заказали столы, как положено. Николай Петрович Морозов смотрел, чтобы не было на столе ни одной бутылки, а Валерка пошёл по столам и говорит: «Пономарь, первое будешь?», а я отказался. Он прошептал, что в тарелку нальют водки, и я тут же согласился. Он прошёл всех, кто хотел водки выпить. Подходит к Николаю Петровичу, говорит: «Ребята первое хотят». Петрович спросил, кто хочет первое, шесть человек подняли руки. Валерка пошёл на кухню и договорился, что нам в тарелку нальют водки. Налили водки, разносят ложки, водку и хлеб. Пьёшь с ложки водку из тарелки, а закусываешь хлебом – обалденная закуска, но и хмель идёт. Швейцарцы обалдели: русские пьют водку из тарелки. Про это потом даже в прессе писали.
Много историй было, и в Южной Америке особенно. Мы привыкли, вели себя как дома. Никто за нами не следил. Ездили разок в Уругвай КГБисты. Один был молодой, строил из себя такого, шляпу носил, в тёмных очках ходил, и с Валеркой Ворониным договорились подшутить над этим КГБшником, поскольку он за всем следил, как бы мы что не сделали, не напились. Он всё записывал. Сидим в холле, недалеко самбист молодой. И Валерка, как будто его не замечая, кому-то начал говорить: «Прикинь, Володя Пономарь и Хмель хотят остаться в Уругвае», а тот сидит, слушает и на ус наматывает, и говорит: «Сегодня приедет такси, и они свалят из гостиницы вечером». Короче говоря, он это выслушал, слава богу никому не доложил, решил сам отличиться. Мы с Хмелём берём, выходим из отеля, и вдруг из-за угла бросается, орёт: «Не пущу!», хохот был дикий. Вот так мы подшутили, но это было опасно. Если бы он доложил в посольство или старшему, нас бы сразу отправили домой.
Много интересных моментов было. По девочкам ходили в злачные места, особенно в Чили, даже была визитная карточка заведения, ибо мы неоднократно приезжали туда – там была команда «Коло-Коло», её тренировал Диди, а мы подружились с ребятами. Они подарили бесплатные карточки в это заведение. Вот когда мы приезжали туда, всегда ходили в это заведение.
ФРИБЕТ 3000₽ ОТ WINLINE– А в какой стране были самые лучшие девочки?
– В Бразилии, конечно! По Копакабана такие девчонки симпатичные гуляли, ой-ёй-ёй! Особенно вечером, днём-то все на купании, на пляже. А вечером расходились по злачным местам, кафе и ресторанам. И вот можно было с Копакабана любую девочку брать, вообще любую. Да они и сами приставали, честно говоря.
– Можете вспомнить лучшего футболиста, против которого играли?
– Даже для чемпионата мира не было такого игрока, потому что мне было легко довольно-таки. Не было левых крайних таких сильных. Был один в сборной Португалии, Симойнш, по-моему. Ну, я его плотненько взял, конечно, а он ничего не сделал. А у нас очень опасный был Миша Месхи, конечно. Это великий игрок! В Южной Америке он тоже входил в сборную, выезжал иногда. Так стадионы ахали и аплодировали ему стоя. Он один раз обыграет своего «подопечного», правого крайнего защитника, потом ждёт, когда тот вернётся, стоит с мячом. Затем ещё раз его обыграет – хохот был на трибунах страшный. Местные болельщики аплодировали ему. На Западе я никого даже не припомню, потому что легко с ними разбирался.
– А помните, какие у вас были самые большие премиальные?
– Помню, конечно. Вот за игру на чемпионате мира 500 долларов. И ещё нам платили, конечно, когда в Южную Америку мы выезжали. Там же у нас были Бразилия, Уругвай, Аргентина, Чили, Перу, Венесуэла. Сколько это получается? Штук шесть стран. А за страну нам платили 80 долларов. Независимо от того, сколько мы сыграем. Вот приехал в страну и получил 80 долларов. Так что мы довольны были, что столько стран объездили, ведь это 480 долларов, ёлки-палки. Это сумасшедшие деньги были! Мы летели или через Копенгаген, или Нью-Йорк, но часто и через Париж. И там мы должны были все деньги потратить, потому что не разрешалось привозить иностранную валюту в Советский Союз, это была контрабанда. Да, провозили там 10-20 долларов, чтобы сходить в «Берёзку», купить виски или сигареты, как Валерка Воронин любил. Икру чёрную можно было купить, по дешёвке там всё это.
– В ваше время у футболистов была популярность в обществе, узнавали ли на улицах?
– Конечно, ещё как. Я жил на Кутузовском проспекте, вся улица меня знала. Ну, не весь Кутузовский, а в районе него. Конечно, всегда приветствовали, но мы редко бывали дома. Вырвешься на один день – и всё, на следующий день на сборы. Вся Москва Игорька Численко знала, так как он из московского «Динамо». А Лёву Яшина! Это я как сейчас помню. Нас же не развозили, допустим, по машинам или на автобусах. Заканчивалась игра «Динамо», Лёва выходил с чемоданчиком, болельщики его окружали, забирали чемоданчик и несли его в метро, и до дома провожали, а он жил на Соколе. А сейчас охрана идёт у игроков. Охрана, ёлки-палки! Смешно даже. Кого они охраняют?
У «Торпедо» тоже были свои болельщики, как и у ЦСКА. У каждой команды были свои болельщики, но они были очень добродушные, вежливые, не приставучие, внимательные, всё сделают.
– То есть раньше болельщики были такие добрые, не дрались, ничего?
– Нет, никогда. Сидели же все вместе на трибуне. Все вместе! Что «Спартак», что ЦСКА, что «Динамо» собирались в «Лужниках», потом посуду собирали мешками, водку же тогда разрешалось пить. Приходили с чемоданчиком два-три человека, разворачивали его. Сразу за гол, кто там забил, кто пропустил, тут же выпивали, тут же чокались, бутылку оставляли под лавочкой. С мешками потом ребята ходили, выносили, никто бутылку не бросит. Вот какие люди были вежливыми. Неприличным было, допустим, схватить игрока руками на футбольном поле, задержать его за майку, схватить за плечо. Это было неприличным. Тебя бы не уважал весь футбольный мир. Раньше это считалось неприличным.
– То есть советское воспитание лучше, чем нынешнее?
– Конечно. Все же получали деньги одинаковые. У меня было побольше в ЦСКА. Был оклад у всех команд – 180 рублей максимум. В ЦСКА побольше, потому что я получал за звание лейтенанта ещё 120 рублей, итого 300 рублей. Это было уже много. Бутылка водки стоила 3,67, шампанское – 4,12, чтобы пообедать в ресторане, достаточно было 10 рублей. Так что 300 рублей – это были колоссальные деньги, но машины, конечно, невозможно было купить. Машина стоила шесть тысяч – «Волга». Это сколько надо копить, если я получал 300 рублей в месяц? Ни у кого машин не было. Это было невозможно. А в поездках многие покупали шмотки, которые продавали в Москве, много покупали. Были браслеты, которые давление определяют, – ерунда, но брали 100 штук коробками. Всё, это уже машина, потому что они стоили 80 рублей за браслет. 100 штук – это уже 8 тысяч.
В Чили покупали шарфы мохеровые, тогда модно было в Москве, они широкие, а чилийцы все ходили в мохере, потому что вечером в Чили очень холодно. Эти шарфы там стояли один доллар. И вот один раз Гетманов из ростовского СКА купил огромный чемодан. Я спросил: «Гетманов, зачем покупаешь чемодан такой?» Он ответил: «Это нужно». В этот чемодан даже Виталик Хмельницкий помещался. Смешно выглядел очень. Оказывается, Гетманов купил 100 шарфов по доллару, в Москве опять по 80 рублей. Чемодан очень лёгкий был.
Мы как-то выезжали, как раз из Чили, с нами ездил один фотограф, снимал нашу игру со сборной Бразилии, ничего у него не получилось с этими кассетами, зря съездил, даже аппарат свой уронил и разбил. У него были эти кассеты, они же железные были и очень-очень тяжёлые. Маленький чемоданчик, но очень тяжёлые кассеты. Его трудно было поднять. И вот мы из Чили выезжаем, грузили вещи наверх, на автобус, там такое специальное помещение было, чтобы автобус не нагружать. Внизу не было никаких помещений. А наверху было. И вот человек там стоял наверху, крюком зацеплял чемодан, подбрасывал его, и он летел прямо к нему в руки. Человек ставил чемодан на крышу, крыша была огороженной, чтобы не упали чемоданы. Затем он опять спускал крюк, ему одевали, он опять крюком поднимал. А мы смотрим, рот разинув. Здорово у него всё это получалось, как артист. Подходит на очередь Гетманова. Этот человек посмотрел, чемодан-то огромный, и тихонечко начал поднимать. Потом видел, что он лёгкий, и забросил его на крышу. Здорово получилось! Огромный чемодан, но лёгкий. А следующий чемодан был этого оператора. Маленький чемоданчик. Этот человек подумал, что он тоже легкий, приложился к нему и полетел вниз с этим чемоданом. Он не мог перетянуть этот чемодан. Не ожидал он такого безобразия. Хорошо, там вещи стояли. Он на вещи упал, а так бы разбился. Хохот стоял, столько моментов интересных было.
– Последняя тема, которую бы мне хотелось затронуть, – это бизнес. Вы занимались им в 90-е годы. Насколько дело было успешным?
– Мне даже понравилось. Я поставил палатку на территорию ЦСКА. У меня там работало две девчонки, торговали сосисками, сигаретами, спиртным. Тяжеловато, одна комиссия придёт проверить, потом другая, то пожарники, то санэпидемстанция. В общем, всех надо угощать, всем надо платить. Пришли бандюги, чтобы я платил кому-то там. А у меня был хороший друг по ЦСКА ещё – Алимжан Тохтахунов, он у нас в команде был, иногда за дубль играл. Его Бобров взял администратором, он такой шустрый парень был, просился за дубль иногда поиграть, его подпускали. А так администратором был у Боброва. Все его любили в команде. А потом он стал большим человеком в такой среде бандитской.
Ну Тохтахумов, «Тайванчик», авторитет. Я ему звоню, говорю: «Так и так, пришли ребята, говорят, нужно платить». Он отвечает: «Назначай стрелку, где хочешь, в любом ресторане». Я сказал этим ребятам: «Приходите, разбирайтесь. Я всё-таки не один здесь. У меня тоже крыша есть». Меня спросили: «А кто у тебя крыша?» Я ему ничего не сказал, назначил стрелку, они приехали в центр Москвы, от Алика тоже приехали ребята в авторитете. Разрулили, в общем, всё, потом приходили эти же ребята ко мне и извинялись: «Что ты ничего не сказал, что у тебя такие знакомства?» Я говорю: «Вы же не спрашивали».
Вот так Алик мне помог. Мы с ним до сих пор общаемся. Устроил как-то день рождения, когда мне было 75 лет. Много народу было у Никитских ворот в ресторане, он всё оплатил. Там было человек 50: и Валентина Ивановна Яшина, и Боброва Елена, все футболисты, и даже Павел Павлович Бородин, Юрка Сёмин. Очень много футболистов было, хороший мне праздник устроил, молодец. Сейчас он тоже звонил, я ответил: «Не, не могу». Он говорит: «Я оплачу всё». Я сказал: «Не, Алик, милый. Я с удовольствием, но тяжело будет, приглашения отправлять, звонить, я не выдержу уже этого». Он говорит: «Как хочешь. Если будешь ещё отмечать, позвони мне». Вот такой человек.
– Вы рассказывали про стрелку. Как её урегулировали, кто-то пострадал от этого?
– Нет. Разруливали только дипломатично, абсолютно. У кого крыша выше, тот и хозяин. Тогда не было таких разборок.
