Гражданин страны ФИФА
ЛИЧНОСТЬ
ВАЛЕНТИН ИВАНОВ
45-летний российский арбитр отсудил на мировом первенстве в Германии три матча, в одном из которых показал 16 желтых и 4 красные карточки. Впрочем, за минувшие недели Валентин Валентинович порядком утомился от вопросов о поединке Голландии и Португалии. Ладно, спросим о чем-нибудь другом, свет клином на той встрече не сошелся.
СУДЕЙСКИЕ ГОНОРАРЫ
– Самый короткий анекдот о футбольном арбитре знаете, Валентин Валентинович?
– Я их не запоминаю. И рассказывать не умею. Слушать, правда, люблю.
– Всего пять слов: «Не свисти. Денег не будет».
– Не соглашусь. Власть нужно употреблять. Иначе какой же ты рефери, зачем по полю бегаешь? Другое дело, что свистеть надо по делу и вовремя. Тогда и деньги придут. Судьям ФИФА сейчас прилично платят.
– Готовы суммы назвать?
– Как только журналисты публично расскажут о собственных доходах. Вот вы с каждого гонорара налоги платите? А у меня все по-белому. Понятно, заработки арбитров не идут в сравнение с тем, сколько получают игроки или тренеры, но у них и роль в футболе, согласитесь, иная. Все-таки главные действующие лица. Впрочем, повторю, рефери тоже грех жаловаться. Я с 1993 года сужу российскую премьер-лигу, и уже тогда нормальные деньги зарабатывал. Есть за что мучиться. Другой вопрос, нам платят лишь за выходы на поле. Если вдруг, не дай Бог, заболеешь или получишь травму, компенсации не жди. Сиди дома и лечись, покупай лекарства на трудовые сбережения.
– Считаете, это справедливо?
– Хотелось бы иметь какую-то защиту, а то ведь странно получается: пока здоров, ты нужен, работаешь. С проблемами же тебя оставляют наедине, мол, сам разбирайся. Тема эта периодически возникает, но пока все по-старому.
– А в Германии на чемпионате мира как было? Тоже платили за каждую игру?
– Нет, в ФИФА иная система расчетов: заключается контракт, по которому полагается определенное вознаграждение за участие в турнире. Количество обслуженных матчей значения не имеет.
– Значит, вы не пострадали из-за досрочной отправки в Москву?
– В материальном смысле – нет. Если бы досидел до финала, получил бы ровно столько же. Правда, суточные еще за десять дней набежали бы, но они, согласитесь, погоды не делали.
– Интересно, официальный перечень подарков, которые разрешено подносить судьям, существует?
– Есть ограничения по цене. Сумма не должна превышать, по-моему, двухсот евро. Обычно презентуют сувениры. Например, храню миниатюрную копию манчестерского стадиона «Олд Траффорд» с датой проведения матча, на котором работал. Часто клубные футболки дарят, но я раздаю их знакомым, приятелям. По крайней мере, сам не ношу. А то сфотографирует кто-нибудь, объясняйся потом. Да и неудобно в майках: они хоть и красивые, но синтетические, воздух плохо пропускают.
– А премии для тех, кто судит решающие матчи чемпионата мира, предусмотрены?
– Руководство ФИФА резонно полагает, что человек должен быть морально удовлетворен. В УЕФА действует другой принцип: даже на первенстве Европы платят за каждую игру.
– Какая система кажется вам более правильной?
– Наверное, все же европейская. Труд оценивается по конечному результату: сколько отсудил, столько и получил. С другой стороны, вариант ФИФА гарантирует оплату, судью не беспокоит, поставят его на матч или нет. Но напрасно думаете, будто мы загребаем баснословные суммы. Мол, отработал на чемпионате мира и уходи на заслуженный отдых. Всегда найдется, куда деньги потратить. Если я не придумаю, жена поможет. Только успевай приносить! К определенному уровню жизни привыкаешь, хочется создать задел на будущее. Никто ведь не знает, что завтра ждет.
– Смотрю, вот дом загородный построили.
– Достроили, правильнее сказать. Брали уже практически готовый, с участком земли. Ради этого продали московскую квартиру, заняли недостающую сумму. Весь прошлый год работал, чтобы с долгами рассчитаться.
– Слышал, за судейство матча премьер-лиги сейчас платят три тысячи долларов.
– Что же вам так хочется заглянуть в чужой карман, а? Все верно, сумма эта, правда, получаем мы в рублях – 85 тысяч за игру. За Лигу чемпионов полагается побольше, чем за первенство России, но ненамного. Работа на Евро оценивается дороже, но такое и случается раз в четыре года. Как, впрочем, и мировой чемпионат… Нет, с гонорарами все в порядке, если бы еще какую-нибудь зарплату платили, было бы совсем замечательно. Думаю, к этому рано или поздно обязательно придут. Для меня, боюсь, уже поздно…
ФУБОЛЬНЫЙ КОШМАР
– А трудовая ваша где?
– В Российском университете дружбы народов имени Лумумбы. Как году, кажется, в 1989-м устроился туда на кафедру физвоспитания, так и отнес книжку. С тех пор там лежит.
– В какой должности числитесь?
– Старший преподаватель, доцент. Я, между прочим, кандидат педагогических наук.
– Наверное, писали на тему влияния судейских трелей на психику освистываемых?
– Думаю, такая диссертация потянула бы сразу на докторскую степень, у меня все было попроще: «Методы совершенствования специальной выносливости у футболистов высокой квалификации». Еще в 1990-м году защитился.
– На ком практиковались?
– В основном, на ребятах из московского «Торпедо».
– Спасибо папе?
– Да, во многом ему. Но работал я по-настоящему. И в аспирантуре, и на кафедре. Мне нравилось в студенческой среде. Народ приезжал из разных стран, и с каждым надо было найти общий язык – в буквальном смысле и в переносном. В последние годы из-за футбола с его постоянными разъездами, сборами и семинарами стал реже появляться в университете, но о преподавательском опыте не жалею, он и сегодня помогает мне на поле.
– Помните, когда впервые взяли в руки свисток?
– Я ведь не собирался становиться профессиональным арбитром, осознанно к этому не стремился. Сперва пошел по стопам отца, играл в команде мастеров, попробовал силы в высшей лиге, но быстро понял, что карьера выдающегося футболиста мне не грозит, и года в двадцать четыре закончил эксперимент. Время показало, что поступил правильно, не став упираться, но тогда решение далось непросто. Формальным поводом послужили проблемы со спиной, которые меня всегда преследовали, а фактическая причина состояла в ином. Невероятно трудно чего-то добиться, когда постоянно сравнивают с отцом. Особенно, если играешь в его команде. Это состояние стресса сложно описать: он переживает за тебя, ты стараешься не подвести его. Не жизнь, а кошмар! Словом, надоело дергаться, и решил завязать с игрой. Словно камень с души свалился, испытал огромное внутреннее облегчение. Но надо было чем-то заниматься дальше. В ту пору уже учился в аспирантуре, времени наука отнимала не так много. Ничего, кроме футбола, не знал и, честно говоря, знать не хотел. Поэтому выбор оставался сравнительно небольшой. Насмотревшись на папу, решил: тренером не буду. Тяжелейшая профессия и абсолютно неблагодарная! Отец всю душу отдавал команде, до сердечных приступов бился за нее, а в результате часто оказывался без вины виноватым. До анекдотических ситуаций доходило. Скажем, «Торпедо» в упорной борьбе уступало в финале Кубка СССР более сильному сопернику, и отец вместо слов похвалы за прекрасную, самоотверженную игру команды получал выговор по партийной линии. Полный бред! Это сегодня кажется смешным, а тогда подобные наказания воспринимались весьма серьезно. Нынешние тренеры хотя бы контрактом защищены: если президент клуба захочет поменять наставника, ему сначала придется выплатить неустойку. А раньше увольняли без лишних объяснений и выходного пособия: иди, гуляй на все четыре стороны!
СПОРТ КАК ОБРАЗ ЖИЗНИ
– Игру отца помните?
– Почти нет. Потом уже видел ретроспективные показы. Папа закончил выступать в 1967-м, когда мне было шесть лет. Мы с мамой частенько ходили на стадион, но, сами понимаете, пацана больше волновал антураж, сопровождавший матч, чем сама игра. Помню, шли на «Динамо» через коридор из конной милиции, и я во все глаза смотрел на фыркающих лошадей. Куда там бегающим по полю взрослым дядькам, среди которых и папа!
– «Судью – на мыло!» кричали?
– Наверное. Как и все остальные… Понимаете, для меня спорт – не профессия, а образ жизни. Я вырос в этой среде, с детства знал, что стану футболистом и никем иным. Эдуард Стрельцов был для меня дядей Эдиком, поскольку играл вместе с отцом, с Мишей Ворониным, сыном другого великого футболиста, мы вместе отдыхали в пионерлагере. Лишь со временем узнал, что ближайшая мамина подруга тетя Лариса – прославленная советская гимнастка Латынина. И к тому, что папа с мамой чемпионы, относился спокойно, как к должному.
– Иконостас с наградами у вас дома был?
– Этим в нашей семье не привыкли особенно кичиться. Сейчас в старой родительской квартире живет моя дочка. Самые памятные награды – медаль Олимпиады, чемпионата Европы 1960 года – я у отца забрал, жалко будет, если потеряются. И какие-то свои сувениры тоже оставил – за судейство Межконтинентального кубка, Лиги чемпионов, Евро-2004. Все-таки далеко не каждый арбитр может похвастаться, что на таком уровне работал. А начинал я, как водится, со второй лиги, потом перебрался в первую, в высшую... В 1993-м стал лайнсменом ФИФА, пробыл в этом статусе всего два года, но успел поучаствовать в двух чемпионатах мира – юношеском и взрослом. В Штатах, как и сейчас в Германии, отсудил в трех матчах. Правда, в США остановился на стадии группового турнира.
– Говорят, кинокритиками становятся неудачливые артисты, а судьями, по аналогии, несостоявшиеся футболисты?
– Это разные вещи. Среди лучших мировых арбитров немало таких, кто вообще толком не играл в футбол. Считанные единицы добивались чего-то в качестве игрока, а подавляющее большинство сразу брали в руки свисток, уже лет в 13-14 судили детские турниры. В Германии, в Италии это в порядке вещей. Впрочем, ранний старт не гарантирует будущей успешной карьеры, как и большой практический опыт не страхует от досадных ляпов и ошибок.
ВУЛКАН ПО ИМЕНИ ЗИДАН
– Кстати, финал 9 июля смотрели? Как прокомментируете работу аргентинского коллеги? Пенальти он явно «левый» в ворота итальянцев назначил.
– Мне нравится ваша безапелляционность! Если все так уверенно заявляете, зачем спрашиваете мое мнение?
– Большинство специалистов полагает: Орасио Элисондо погорячился с одиннадцатиметровым.
– Давно уже понял: журналисты разбираются в футболе гораздо лучше игроков и тренеров. О судьях и не говорю, эти люди вообще ничего не смыслят в игре, лишь портят ее свистками. Дай вам волю, наверное, всех арбитров лишили бы права приближаться к полю?
– Как вы взвились из-за вопроса о финале!
– А что здесь долго рассуждать? Увидел то, на что, собственно, и рассчитывал.
– Многие думали, что на решающую игру поставят немца Мерка.
– Ни разу не присутствовал на заседаниях судейского комитета ФИФА, не берусь гадать, какими соображениями руководствуются его члены при принятии решения. Наверное, учитываются многие факторы. И не только спортивные. В любом случае, выбрали человека достойного.
– Элисондо судил матч открытия и финал. Совпадение?
– Полагаю, да. Не усматриваю тут потаенного смысла.
– И все-таки: вы указали бы на «точку» в ситуации, когда аргентинец свистнул?
– Не провоцируйте. Я месяц провел рядом с этим человеком и не готов за спиной обсуждать его действия. В конце концов, помимо корпоративной этики и футбольных правил, есть элементарная культура. Не мое дело выяснять на страницах газет, был пенальти или нет. Завтра мне тоже выходить на поле, понимаете? Разница между игроками и судьей в том, что первые имеют право на ошибку, а арбитр – нет. Вот, собственно, и все.
– Хорошо, а ситуация с Зинедином Зиданом для вас ясна?
– Да, тут никаких сомнений нет. Конечно, очень жаль, что великий футболист не сдержался, дал волю эмоциям, но такой проступок нельзя было оставить без наказания. Единственный возможный вариант поведения арбитра – удаление нарушителя с поля. Если бы Элисондо не показал красную карточку, он допустил бы грубейший прокол.
– Рефери ведь не видел момента столкновения, поскольку находился у других ворот.
– Для этого существуют ассистенты и четвертый арбитр. Они подсказали, что именно произошло.
– Зидан в шести матчах чемпионата трижды наказывался карточками, и первым «горчичником» его припечатали именно вы.
– С этим игроком случаются труднообъяснимые срывы. Не раз судил игры с его участием и видел: за внешним спокойствием скрывается вулкан страстей. Иногда происходят извержения… В том матче, о которой вы говорите, я назначил штрафной в пользу французов, предупредил, что без свистка бить нельзя, и пошел отодвигать стенку на положенное расстояние. Оборачиваюсь, а Зидан уже ввел мяч в игру. Что мне оставалось? Человек ведь слышал команду, все прекрасно понимал, но нанес удар. Зачем, спрашивается? Думаю, он сам потом не ответил бы на этот вопрос. Наверное, и на провокацию Матерацци в другой ситуации Зидан не отреагировал бы, не идиот же он и не враг себе, но в финале такое дикое напряжение, что слетел с катушек. Взял и со всей силы залепил головою в грудь сопернику. Видимо, на секунду рассудок помутился, планка упала. Потом наверняка понял, что натворил, но было поздно.
ПЕРЕВЕРНУТЬ СТРАНИЦУ
– А у вас случались ситуации, когда хотелось забыть обо всем на свете и, наплевав на правила, дать в лоб хамящему игроку?
– Конечно. Я же не железный. Другое дело, что меня не клинило настолько, чтобы голову терять. Сознавал: за подобную слабость придется дорого расплачиваться. На карьере можно ставить крест. Это игрок отсидит дисквалификацию и вернется на поле, а арбитру такие вольности не простят. И правильно. Закон жанра: надо всегда оставаться над схваткой. Если судья поведет себя, как шалопай, игра окончательно выйдет из-под контроля. На крупных международных турнирах мне не раз выдавали аккредитации, где в графе «Страна» было написано: «ФИФА». У нас нет национальности, мы словно граждане особого государства – без пристрастий и личных симпатий.
– Русского человека, наверное, все равно узнают по непереводимой игре слов.
– Иногда полезно остудить горячие головы, но мат – не выход. Стоит начать говорить с игроками на этом языке, как рискуешь услышать похожую реплику в ответ. И что потом? Удалять нагрубившего тебе? А он скажет: меня послали, и я не промолчал. Футболист, по сути, будет прав. Нет, арбитр обязан сдерживаться. После игры можно в раздевалке выплеснуть эмоции, пожаловаться жене или друзьям, но на поле – ни-ни.
– Не подумывали о том, чтобы завязать с судейством?
– По несколько раз за сезон! Постоянное психологическое давление выматывает, накапливается раздражение. На фиг, все надоело! Распсихуешься, а потом говоришь себе: стоп! Сам эту работу выбрал. Надо ведь чем-то в жизни заниматься. Конечно, один сезон не похож на другой, и матчи бывают разные, заранее трудно угадать, легкой выдастся встреча для судейства или тяжелой. Иногда футболисты девяносто минут пешком ходят, а перед финальным свистком вдруг вспыхивает костер. Впрочем, есть игры, выделяющиеся из общего ряда в силу статуса. Скажем, я судил два полуфинала Лиги чемпионов, в том числе миланское дерби на «Сан-Сиро».
– Любимый стадион?
– Не сказал бы. Мне по трибунам не бегать, а поле, по большому счету, везде одинаковое. Да, приятно сознавать, что довелось поработать на «Сантьяго Бернабеу» в Мадриде или «Стадио делле Альпи» в Турине, но не стану утверждать, будто от упоминания этих названий у меня душа поет. Нет, из штанов от счастья не выпрыгиваю. Зачем оглядываться, ворошить прошлое? Рад, что карьера так сложилась, но надо думать о будущем, смотреть в завтра. Признаюсь: уже не назову стадионы, на которых судил в Германии. Берлин запомнил, это столица, Нюрнберг отпечатался из-за букета карточек голландцам и португальцам, а третий город вылетел из памяти. Было и прошло, перевернули страницу. На мой взгляд, коллекционирование воспоминаний – бесполезное занятие. Чемпионат мира, конечно, стоит особняком, но он позади. И вообще не вижу смысла выделять международные встречи. Московские дерби по накалу борьбы порой ничем не уступают играм Лиги чемпионов. Или возьмите «золотой матч» между ЦСКА и «Локомотивом», финалы Кубка России…
НА ШАШЛЫЧОК К ТРЕНЕРУ
– На стадионе имени Эдуарда Стрельцова, где раньше играло столичное «Торпедо», теперь выступает «Москва»…
– Матчи этого клуба не обслуживаю. Там отец работает…
– В душе-то, наверное, все равно остаетесь поклонником бело-черных?
– Давно ни за кого не болею. Как папа перестал быть главным тренером, так я и охладел. Хотя сейчас даже кажется, что и пацаном не за команду переживал, а за отца. Его увольняли, и мой интерес к «Торпедо» моментально пропадал. Зачем из-за чужих людей убиваться? Вот из-за папы – другое дело… Теперь же, когда судейство стало профессией, любые личные симпатии и антипатии автоматически исключены.
– Сердцу ведь не прикажешь…
– Повторяю, болеть позволительно любителям, а для меня футбол – не хобби. Я деньги зарабатываю, семью кормлю. Рассудите сами: какое мне дело до команд? С большим уважением отношусь к тренерам и к игрокам, но у них своя жизнь, они о себе позаботятся, а я должен думать, как подготовиться к матчу и качественно его отсудить. Все! Да, я очень давно в футболе, со многими по сто лет лично знаком, но в отношениях всегда сохраняю дистанцию, не перехожу определенную черту. Стоит раз съездить в гости на шашлычок к какому-нибудь тренеру и все – разговоров потом не оберешься. Оно мне надо? О судьях и без того до фига всякой ерунды сочиняют.
– Полагаете, дым без огня?
– На эту тему вообще никогда вслух не распространяюсь. Подобное не с журналистами обсуждается. Не понимаю любителей спустя время рассказывать красивые байки, разводить дешевый треп: вот, мол, на арбитров давят, пытаются «договориться». Смысл у этих историй простой: дескать, полюбуйтесь, какой я честный, благородный и неподкупный. На мой взгляд, надо не языком понапрасну болтать, а конкретные меры принимать.
– Что вы и сделали осенью прошлого года, когда получили по мобильному телефону настоятельную «рекомендацию» отказаться от судейства дерби между «Спартаком» и «Локомотивом»?
– Да, я не стал играть в кошки-мышки, а сразу обратился куда следует. Но тут нет никакого героизма. У меня не оставалось выбора. Даже на травму сослаться не мог, в нее никто не поверил бы. Самочувствие было весьма некомфортное, мне совсем не улыбалась перспектива рисковать здоровьем близких или своим собственным из-за несчастного матча. Как сказал бы Николай Озеров, такой футбол нам не нужен! Но что я мог сделать? Раз предложили нечто противозаконное, а ты промолчал, значит, обратились по адресу, это тебя устраивает. Как говорится, неразглашение равно соучастию…
– Угрожавших задержали, вынесли им обвинительный приговор. Вы удовлетворены исходом дела?
– Главное ведь не в том, чтобы кого-то посадить. Так и остались неясны мотивы содеянного. Одно понятно: команды здесь ни при чем, они имели тысячу легальных способов отстранить меня от судейства матча. Достаточно было сказать: не хотим Иванова, давайте другого. Да хоть иностранца РФС пригласил бы.
ИДЕАЛЬНЫЙ СУДЬЯ
– Как, кстати, относитесь к тому, что игры внутреннего чемпионата обслуживают заморские гости?
– Честно? Лично мне это проблем не создает, на мой век матчей хватит. А вот молодым российским арбитрам надо набираться опыта. Их лишают практики, без которой трудно пробиться на серьезный уровень. Без подготовки сразу в пекло не сунешься, закалка нужна. И удача в судейской карьере важна, как и в любом другом деле. Рефери хороших много, а на вершину попадают единицы. Возьмите Коллину. Безусловно, великолепный мастер, но он же не сразу стал звездой. Ему дали шанс. И все равно даже Коллина не был застрахован от проколов.
– Чего стоит назначенный им пенальти в ворота чехов в матче против голландцев!
– Видите, не забыли этот эпизод… Тем не менее, итальянец в сознании многих ассоциируется с образом идеального судьи. Тут многое сошлось. Даже характерная внешность сыграла не последнюю роль. Известно, что поначалу Коллина стеснялся лысины, но со временем это стало его визиткой.
– Вы по-другому вошли в футбольную историю.
– Не думаю, будто кому-то нужна слава Герострата. Повторяю, все люди имеют право на ошибку, кроме футбольного судьи. Нам ничего не прощается. Таковы особенности профессии. К этому, в принципе, можно привыкнуть. Обидно другое: хорошо отработанные матчи стираются из памяти специалистов и зрителей, а ляпы врезаются навечно. Например, оба полуфинала Лиги чемпионов я отсудил без единой карточки, но мне еще долго будут колоть глаза матчем Голландии и Португалии. Уверяю вас, через несколько лет никто не вспомнит деталей игры, зато история с желтыми и красными карточками, показанными мною, обрастет легендами. Будто раздавал их направо и налево без дела! А ведь никто так и не оспорил справедливость наказания, не указал хоть на одну мою грубую ошибку…
– С тематического анекдота начали разговор, им и зациклим. «Инспектор ФИФА решил проверить, хорошо ли арбитр Иванов знает правила, и спросил: «Сколько игроков должно быть на поле?» Судья подумал и задал встречный вопрос: «В начале матча или в конце?»
– Ну да, нормально! Видимо, не зря прожил, раз в фольклор попал. И ведь, что характерно, моя карьера еще не завершена…
Полную версию этого интервью и другие материалы читайте в «ССФ» № 28 (18 - 24 июля 2006 года).
