Георгий Ярцев: Хиддинк импонирует своей независимостью

Бывший главный тренер сборной России Георгий Ярцев сегодня отмечает юбилей – ему исполняется 60. Накануне праздника Ярцев рассказал о своей работе с национальной командой и планах на будущее.

- Георгий Александрович, после того как вы ушли из тренеров сборной России, оказались где-то в тени. На вас это непохоже...

- Начнем с того, что за свои годы, такая уж моя тренерская судьба, я ни одной команды в хорошем состоянии не принял. Может быть, исключение - московское «Динамо». Очень хороший состав подобрался на второй год и до финала Кубка дошли. А все остальное пришлось строить заново. Чаще всего выбирались из ямы. Со сборной у меня был подписан договор всего на три игры. То есть по большому счету я мог и не выходить на игры с Уэльсом.

- Говорят, что вам предлагались большие деньги...

- Кто-то там говорит про какие-то миллионы. Во главе угла меркантильность у меня никогда не стояла. Нужно было выполнить задачу, кровь из носу, но выполнить. Поэтому были призваны в сборную те игроки, которых я знал, с которыми мог за неделю найти общий язык и пойти с уверенностью на любого противника. Что потом? Потом было как и со всеми российскими тренерами. Ни одному же из них не дали поработать в сборной больше, чем два цикла. Разве что Романцев был исключением. Да еще все эти допинговые бромантановские дела полжизни моей унесли...

- Вряд ли кто оспорит этот факт, что вы многим молодым игрокам дали дорогу в жизнь. Романа Павлюченко и Евгения Алдонина вычислили в уже позабытом всеми «Роторе»...

- А Быстров? А Анюков? Если собрать всех, кого я открыл для сборной, то соберется не одна команда, а две. Я ценю, когда человек рвется быть первым. Когда мне достался «Спартак» в 1996 году, подошла целая волна подобных игроков. Но были моменты, когда приглашение того же Горлуковича вызвало смех, улыбки, покручивание у виска - мол, Ярцев совсем с ума сошел, приглашает отнюдь не спартаковского игрока.

Потом где были эти критики, когда Горлукович несколько сезонов на таком уровне отыграл, что дошел еще и до сборной?! Сейчас многие из ребят, которые начинали у меня, играют под руководством Хиддинка. Недавно в каком-то телерепортаже говорят: «Адамов дебютировал в сборной Хиддинка». Нет, Адамов дебютировал в сборной Ярцева в Японии. Но я и на это не обижаюсь. Я не злопамятный, у меня просто память хорошая. Светлые дни оставляю себе.

- Из светлого что особенно помните?

- Многие люди и до сих пор жмут руки, благодарят за то, что сборная попала на чемпионат Европы. Была трагедия, когда из шести защитников, которые поехали в Уэльс, смогли принять участие только двое. Я перед чемпионатом запретил говорить, что это подгруппа смерти, хотя все прекрасно понимали, куда мы попали. В группу, где были испанцы плюс два финалиста - португальцы и греки. Причем будущих чемпионов Европы, греков, мы в подгруппе обыграли. И нужно было построить за десять дней практически новую линию обороны, в связи с этим и были перестановки в составе.

- Вы всегда говорили, что семь - ваше любимое число. Когда-то вы играли под этим номером. Но и самый разгромный счет, когда сборная проиграла португальцам, был 1:7. Этот день был для вас, наверное, одним из самых тяжелых?

- Такое бывает раз в сто лет. Ну не наш день был, и все. Причем ничто не предвещало такого тяжелого поражения. Наверное, когда-то прольется свет на этот матч. Но мне он показался очень странным. Наши игроки были вялыми и несобранными. Мало того, я много раз говорил: из девяти мячей, которые направлялись в наши ворота, попали семь. Не могу до сих пор объяснить, почему все это было. Только знаю одно: мы уж никак не хотели проигрывать с таким счетом.

- Как у вас хватило сил вынести такое поражение?

- Я отходил очень долго. Жена увезла меня за город. Где-то неделю я вообще не появлялся нигде. Лес, грибы, баня, снова лес. Я жил на даче, закрытый, отрезанный от мира. Люба со всеми разговаривала. Когда пришел в себя, стал готовиться к игре с Эстонией. Сейчас с позиций своего возраста думаешь: что ты сделал неправильно? Но и сейчас говорю: ничего бы не переделал.

- Когда вы были тренером сборной, заслужили и высшие награды. Сам президент Владимир Путин вас вызвал к себе и благодарил лично...

- Если честно, после того как мы вышли на чемпионат Европы, я попал под такой гнет зависти. А после встречи с президентом эта зависть и вовсе зашкалила. Стоило кого-то не узнать в толпе на улице, как сразу говорили, что я зазнался, что у меня «звездняк». А я как относился к своим друзьям, так же и относился. Ездил играть за ветеранов.

- А ваш друг Олег Романцев поддерживал вас?

- После моей отставки он позвонил первым и сказал: «Держись! Я прошел через это, и ты пройди. Не ты первый, не ты последний».

- А чем вам импонирует нынешний тренер сборной Гус Хиддинк?

- Независимостью своей. Захотел человек сделать сборы, даже без контрольной игры, и сделал. И никто не выступает. Попробовал бы пойти на это в середине подготовительного периода российский тренер, получил бы на полную катушку ото всех. Я считаю, что Хиддинк поступает правильно.

- Прошлый год для вас оказался очень тяжелым...

- Смерть сына... Убийство до сих пор не раскрыто. Это камнем на душе. Нет спокойствия в сердце, пока не найдены эти негодяи. Осталась внучка Надя. За нее сейчас все переживаем. Ей до сих пор так и не решились сказать про смерть отца.

- После ухода из «Торпедо» вы пока так и не работаете ни в какой команде. А предложения есть?

- Выбор работы и сейчас есть. Футбол все больше и больше уходит в административную часть. И немногие президенты клубов, администраторы понимают, что их задачи часто решают тренер и футболисты. Когда есть эта сцепка, есть и результат. Не хочу сказать в укор, но где те президенты, которые не прислушивались к советам? Где сейчас «Динамо», «Ротор», «Торпедо», «Спартак»? Я жалею, когда такие команды рассыпаются. Мне кажется, что ни один клуб в России не потерял столько молодых талантливых игроков, сколько «Спартак» за последние годы.