Аня и Саня были здесь! Лучший хоккеист НХЛ Александр Овечкин дал самое звездное интервью в своей жизни – корреспонденту «Советского спорта», пятикратной чемпионке мира по синхронному плаванию Анне Насекиной

СОБЫТИЕ ДНЯ. ХОККЕЙ. НХЛ
ВСТРЕЧА ДЛЯ ВАС

Еще неделю назад я не интересовалась драфтами, фарм-клуб принимала за общество ковбоев и понятия не имела, кто стал обладателем Кубка Стэнли в прошлом году. Но тут подвернулся коммерческий старт Трофи по синхронному плаванию в Монреале. Где как раз играли «Монреаль» и «Вашингтон Кэпиталз»…

«У ОВЕЧКИНА УДОСТОВЕРЕНИЕ ВОЛШЕБНИКА»

«В этом городе, даже если третья мировая война начнется, первой новостью все равно станет результат очередной встречи «Канадиенс»! – орет мне водитель такси. Он не держит руль и не смотрит на дорогу. Обернувшись ко мне, он размахивает руками и перекрикивает тоже не слабые вопли радиокомментатора.

— Ох уж этот Овечкин! У парня удостоверение волшебника! Что творит на льду! – не сбавляя скорости, таксист высовывается из окна, — Бют! Бют! (гол по-французски. – Прим. ред.) — афроамериканец делится радостью с «братом» в соседней машине. – Сдержал обещание!

— Какое обещание?

— Овечкин сегодня перед игрой подъехал к вратарю «Канадиенс». О-о-о, я не раз видел, как этот игрок может «подъехать»! И сказал: «Я тебе сегодня забью!». И забил! Актер!

— Вашингтон в этом году выйдет в плей-офф? – я уже нашпигована хоккейной терминологией.

— Алекс может вытянуть команду. Но у «Кэпиталз» проблема вратаря. Этот Теодор – коробка с сюрпризом! Сегодня он делает все, завтра – ничего.

— Сейчас ведь на воротах Варламов.

— Этот зеленый еще. Говорю вам, будет вратарь – будет Кубок Стэнли! Мадемуазель, а вы в Белл-центр (ледовая арена Монреаля. – Прим. ред.) на матч едете?

— Да, буду болеть за Овечкина.

— Русская?

— Еще бы.

— Маленькая блондинка с таким очаровательным французским акцентом, — хихикает таксист. — Что ж, так и должно быть. Парень действительно великолепен. За него грех не болеть.

ТРЕТЬЯК: «САША ИДЕТ НАПРОЛОМ»

Большое видится на расстоянии – из медиазоны, расположенной на восьмом этаже 20-тысячника. Я вижу отсюда только это — восьмой номер, желтые шнурки и невероятную энергию русского богатыря. Кажется, на льду он один. Не успевает клюшка Овечкина коснуться шайбы, весь Белл-центр начинает враждебно гудеть. Монреальцы с опаской объезжают нападающего «Вашингтона».

— Я еще никогда не видел, чтобы так играли, — комментирует прорывы Овечкина специально прибывший на матч Владислав Третьяк. – Даже самые выдающиеся хоккеисты прежних лет всегда оглядывались на соперников. Для Саши никого не существует. Он идет напролом.

— Вы приехали на игру с какой-то определенной целью?

— Олимпиада не за горами. Надо просмотреть игроков, пообщаться с ними и определить настрой каждого.

— С травмированным Марковым встречались?

— Да. У Андрея хорошее настроение. А для восстановления – это самое главное. Надеюсь, что в Ванкувере сможем на него рассчитывать.

Встреча «Канадиенс» — «Вашингтон» выдалась напряженной.

— Ты первый раз на хоккее и так повезло! – просвещает меня монреальский коллега Геннадий Богуславский. – Если после дополнительного времени счет равный, исход матча решится по буллитам.

— Буллитам? Я слышала, что так кота Андрея Маркова зовут.

— Буллит – то же, что пенальти в футболе, — потешается Гена.

Не знаю, как на марковского кота, но на ледовые буллиты смотреть – можно чувств лишиться! Настоящее испытание нервной системы. Вратарь «Кэпиталз» это испытание прошел превосходно. Буллиты Варламов простоял всухую. Скачу от радости — в одиночестве среди подавленных канадских болельщиков. И тут Гена Богуславский дергает меня за руку:

— Теперь идем в раздевалку к игрокам.

— Куда?!

— По правилам НХЛ каждый журналист, аккредитованный на матч, может зайти в раздевалку команд для послематчевых интервью.

Меня парализовало. В раздевалку команды после матча?! Такое возможно?!

Это было американское кино. Хоккеисты, свободно разгуливающие в трусах среди корреспондентов, давали интервью чуть ли не в душе. Менеджеры похлопывали в ладоши и торопили:

— Гайз, гайз! Бас! Файв минутс!

Вокруг не известных мне американских игроков суетились телекамеры, микрофоны, диктофоны. Отвечая на вопросы, хоккеисты успевали достать сэндвич из холодильника и, пожевывая, толково объяснить тактико-технические особенности сегодняшней встречи.

Тем не менее в воздухе витало напряжение. Все ждали выхода одного из лучших хоккеистов планеты.

— Овечкин всегда самый последний? – спрашиваю у запыхавшегося менеджера, присевшего отдохнуть на скамейке.

— Ага. Его всегда все ждут. Он никогда не торопится.

ВАРЛАМОВ: «ВО ВРЕМЯ БУЛЛИТОВ – ПУСТОТА»

Пока ждали Овечкина, Семен Варламов в надвинутой на глаза кепке скромно отвечал на вопросы русских журналистов. Я дождалась, когда вратарь «Вашингтона» освободится. Семен настороженно посмотрел на меня из-под козырька.

— Бобслей?

Я опешила.

— Вообще-то синхронное плавание.

— Извини, ошибся.

— А ну-ка поподробнее про бобслей!

— Когда был на юношеской Олимпиаде, была там одна бобслеистка. Тоже жила в Олимпийской деревне.

— И что с бобслеисткой?

— Да, ничего. Маленький еще был. 15 лет, — смеется Варламов. – А тебя сюда какими судьбами?

— Соревнования в Монреале. Да ладно об этом. Расскажи, что чувствует вратарь во время буллитов. Сердце в пятки уходит?

— Не поверишь, но абсолютная пустота. Как в космосе. Когда столько игр, уже никакого волнения.

— А когда пропускаешь?

— Обидно очень. Шайба в воротах, а ты про себя думаешь: «Вот дурак!».

— Сегодня Третьяк был на игре. Это тебе помогло сконцентрироваться?

— Вообще не думал, что он на трибуне. Просто делал свое дело.

— Ты сегодня герой! Спас команду.

— Рад, что не оплошал на глазах у чемпионки.

Варламов снимает именную кепку и пишет: «Ане от Варли». У меня голова кружится от счастья.

— На память. Вас-то когда смотреть?

— В июле чемпионат Европы. Семен, хватит обо мне. Как настрой на Ванкувер?

— Боевой. Надо всем показать, на что мы способны.

В этот момент к прессе выходит Овечкин. Коллеги, словно стая москитов, набрасываются на звезду «Вашингтона». Я не тороплюсь. Я знаю, что мой час еще придет.

МАРКОВ: «БУЛЛИТА СДАЛ, ЗАВЕЛ МАРУСЮ»

Сжимая кепку Варли, направляюсь в раздевалку «Канадиенс» — пообщаться с одним из лучших защитников сборной Андреем Марковым. Увы, Андрей уже уехал. Но не успела я расстроиться, как Гена Богуславский протянул телефонную трубку:

— Андрей на проводе.

Тут же забыв, что у меня интервью, что надо задавать умные вопросы, что это Марков, пользующийся репутацией отшельника и молчуна, что мы с ним совсем не знакомы, хватаю телефон:

— Алло, это Аня. Здравствуйте!

— Ну, а это Андрей.

— Андрей, вы расстроились, что «Канадиенс» проиграли?

— Конечно, я болел за своих. Притом мне показалось, что «Вашингтон» потерял инициативу во втором периоде. Но потом вновь переломил ход встречи.

— Борьба была не на шутку. Еще эти буллиты. А это правда, что у вас дома кот Буллит?

— Кот в надежных руках. У меня теперь собака. Ирландский дог. Зовут Маруся.

— Интересный поворот, — расхохоталась я. Марков, кажется, не разделял моего веселья.

— Как вы выступили?

Я подумала, что у меня слуховые галлюцинации. Но вопрос повторился:

— Как соревнования прошли? — этот парень тоже решил выступить в роли журналиста.

— Не самый лучший расклад, — пришла я в себя. — Выиграли только одну программу из трех. Хотя и самую главную.

— Бывает. Без поражений нет побед.

«Вау!» — пронеслось у меня в голове.

— Что вам сегодня сказал Владислав Третьяк?

— Мы с ним обсуждали бизнес.

— Об Олимпиаде не разговаривали?

— Нет, таких разговоров не было.

— Говорят, что перед Олимпиадой русские игроки в НХЛ стараются не трогать друг друга. Это действительно так?

— Скажу лаконично. На льду друзей нет.

— Как ваша нога? Когда на лед планируете выйти?

— Я уже начал кататься. Надеюсь, что недели через две-три сыграю.

— Как вы получили травму?

— Я даже сам объяснить не могу. Порезали ногу коньком. Игровой момент.

— Больно было?

— Очень.

— Поправляйтесь скорее и всего самого лучшего.

— Спасибо.

Кладу трубку, примериваю бейсболку Варламова. И тут из раздевалки выходит Сергей Костицын.

— Значит, и за «Вашингтон» болели? – смотрит монреалец на кепку.

— Глупо отрицать. Расстроились, что проиграли?

— Еще 70 игр. Что расстраиваться-то?

— Четвертого декабря «Канадиенс» исполняется 100 лет. Гордитесь?

— Да, у «Канадиенс» богатая история, — прихрамывает Костицын.

— Что с ногой?

— Подвернул, ерунда. Празднование состоится в Белл-центре. Пригласят старых игроков – Элнера, Лака. Будет грандиозная церемония. Тебя подвезти, может? – неожиданно предлагает Сергей по пути на парковку.

Признаюсь, я не долго думала.

В машине говорили о Белоруссии, о лете, о травмах, о том, кто придумал тренажерку после игры. Музыку слушали. Русскую. В его «Порше» целая коллекция продвинутой русской попсы.

Мы приехали. Я вышла. И вдруг поняла, что исчезла кепка Варламова. Ее не было ни в руках, ни на голове, ни в машине. Паника. Мы понеслись обратно на стадион.

Через несколько минут весь Белл-центр был в курсе, что русская журналистка потеряла кепку Варламова. Искали все: от грузчиков до генеральных менеджеров. И везде: от минус второго до 8-го этажа. И не нашли. Навернув три кросса по арене, взмыленная и расстроенная я вернулась к Костицыну.

На мне лица не было. Такой подарок – и потерять! Сергей пытался утешить меня кепкой «Канадиенс»…

Мы опять подъехали к гостинице. Остановились на том же месте. Я выхожу и вижу… Кепка! На асфальте! Лежит! Никому не нужна! Какой же счастливый день….

ОВЕЧКИН: «МНЕ НЕ ХВАТАЕТ РАСТЯЖКИ»

А с Сашей Овечкиным мы пересеклись на следующий день в ресторане в центре города.

— Саня, — привстает Овечкин и целует в щеку.

— Аня.

С первой минуты у меня впечатление, будто мы знакомы лет десять.

— Сумасшедшая вчера была игра. Таких эмоций давно не испытывала.

— А теперь в Москве сходи на хоккей. И сравни.

— Обязательно пойду. А что, так сильно отличается?

— Небо и земля. НХЛ – это лучшее, что может быть. Играть здесь – мечта.

— В этом году у Вашингтона хорошие шансы на Кубок Стэнли?

— Пока мы идем первые. Но впереди еще 70 игр.

— Устаешь, наверное, здорово?

— Нет, нормально. Главное, не думать об усталости. Сегодня я в Монреале, завтра в Каролине, потом снова в Вашингтоне. Такая жизнь. Уже привык.

— Летаете на своем самолете?

— Да. И обязательно в костюмах. Видишь, я уже приоделся, — Овечкин поправляет галстук. — У каждого игрока в самолете свое место. У меня второе – самое козырное!

— В автобусе тоже на втором сидишь?

— Нет, в автобусе третий ряд справа. А после игр я всегда назад сажусь. Там пиво.

— Как живется в Вашингтоне?

— Хорошо. Спокойный город.

— А в Москве часто бываешь?

— Во время отпуска. Если не вышли в плей-офф, то отпуск целых пять месяцев. Если вышли, то три. Но обычно после плей-офф все игроки переломанные. Весь отпуск приходится лечиться. А ты сама москвичка?

— Да. Ты где живешь в столице?

— Водный стадион. Самый зеленый район Москвы. Вышел на балкончик. Глотнул пива. Потянулся и пошел спать. Благодать. Вот так и отдыхаю.

К Овечкину подходит девушка за автографом.

— Ты, наверное, уже ни в одном уголке мира спокойно посидеть не можешь?

— Да брось! Где-то узнают, где-то нет. Мне не тяжело расписаться и сфотографироваться. А вообще я пофигист по жизни. Мне как-то эта популярность не особо важна, — говорит Овечкин, небрежно расписываясь в блокноте.

— Значит, звезд никогда не ловишь?

— Звездная болезнь, она как найдет, так же и сойдет.

— А мне кажется, что репутация «пещерного человека» тебе льстит.

— «Пещерный человек» я оттого, что мне все равно, что обо мне подумают другие. Мне на все и на всех по барабану.

— Было бы по барабану, никогда бы так не играл.

— А может, я потому только так и играю, что мне все равно.

— Ты хочешь сказать, что мужественная небритость, небрежность, выбитый зуб и желтые шнурки – не часть твоего образа?

— Вина хочешь? – Овечкин резко переводит тему, делая глоток красного калифорнийского.

— Нет, спасибо. Вам кто-нибудь создает образ в НХЛ? Там должна быть целая индустрия имиджмейкеров, — продолжаю атаковать на грани фола.

— Я сам себе имиджмейкер.

— А драки — неотъемлемая часть игры?

— Я не дерусь. Я бью. Если не я, то меня. Ты ведь была в Пекине? – опять переводит тему Овечкин.

— Была.

— Здорово?

— Не то слово. Лучшее, что со мной случалось в жизни.

— Я тоже был в Пекине, когда фехтовальщицы первое женское золото выиграли. Сейчас я жду не дождусь Ванкувера. Чемпионат мира – одно. А вот Олимпиада – совсем другое. В Турине только четвертые были. Сейчас надо как следует поднажать.

— Что важнее, Олимпиада или Кубок Стэнли?

— Сейчас Олимпиада. Я хочу стать олимпийским чемпионом. А ты ведь, если синхронистка, должна быть очень растянута? – неожиданно спрашивает Овечкин.

— Конечно, растянута.

— Мне вот растяжки не хватает. Я ведь нападающий. Нужно быть гибким, чтобы между защитниками проскальзывать. В зал каждый раз захожу с мыслью, что надо растянуться, но плохо выходит. И еще руки маленькие. Я даже свое запястье обхватить не могу. Только твое.

Саша берет мое запястье в свою руку.

— Это ты уже преувеличиваешь, клюшка ведь в руке помещается, — приходит мой черед менять тему. — Недавно видела твою фотографию на обложке одного журнала. Классно ты получился!

— Хорошо, хоть там понравился, — говорит Овечкин и улыбается совсем не пофигистской улыбкой.

— Только не жалуйся, что ты никому не нравишься!

— А мне все равно, — вновь Овечкин надевает маску безразличия. – Мне 24 всего лишь. Я пока не нагулялся. А ты?

КОГДА ВЕРСТАЛСЯ НОМЕР

За неделю, которая прошла с момента встречи Овечкина с корреспондентом «Советского спорта» Анной НАСЕКИНОЙ, Александр Великий успел получить травму, удалиться до конца матча с «Каролиной», быстро поправиться, получить дисквалификацию на две игры...

На последних тренировках Александр Великий занимался в оранжевом свитере, чтобы его случайно не задели партнеры. Овечкин пока не знает, сможет ли он сыграть за «Вашингтон» в понедельник, в матче против «Тампы». Но заметил, что с его правым коленом уже все в порядке.