За что мы клюшку с шайбой полюбили. Юбилейные заметки Юрия Цыбанева

Есть предложение поговорить начистоту. Ведь канадский хоккей завели у нас директивой сверху. Можно сказать – навязали Отечеству весьма странную заморскую забаву. В 1946-м. А спустя восемь лет мы – чемпионы мира. А еще через два года – олимпийские чемпионы. Беспримерный взлет. Феномен. И загадка.

Остерегаюсь рассматривать фото, где наш хоккей запечатлен в младенчестве. Ледовый люд одет кое-как. Словно осерчавшие жены выгнали своих мужиков из дома,  те наспех облачились в первое попавшееся и вот кучкуются бедово в ледовом прямоугольнике-загончике. А потом начиналась игра, а с ней сплошное мучение по укрощению   холодного, неподатливого, одним словом – дурного снаряда… И только через десятилетия хоккей укроют от непогоды под крышей, и только очень постепенно будут украшать глянцевой оберткой.

С русским-то хоккеем понятней. Там мячишко-колобок. Там простор, удаль и воля. Все то, о чем грезится в зимней стране России. Но канадский-то к чему нам был? Разве что, как молвил, рассказывали,  маршал  Ворошилов, глянув на диво заморское: «О, да тут и подраться можно!».

Словом: когда обнаруживаешь, что канадскую игру мы превратили в сбывшуюся русскую мечту, - сия загадка буравит мозг. А ведь и правда – превратили. Россия в хоккее – это Бразилия в футболе. И та и другая выразили себя в этих занятиях, как никто больше.

Вот явите-ка мысленному взору канадских хоккейных классиков, когда-либо нами виденных. Допустим, такой ряд: Халл, Орр, Лафлер, Гретцки, Лемье. У Гретцки вы обнаружите чувство момента и редкостное владение пасом. У его соседей на звездном хоккейном небе – совершенство технических приемов, или катания, или того и другого.

Но у наших-то самых-самых – Боброва, Харламова, Третьяка, Мальцева – было кое-что повыше мастерства! Тайное. Музыкальное. Словами невыразимое. Хоккей   по приказу ввели – а мы в него душу вложили.

С футбольным мячом можно дружить, малыш может взять его с собой в кроватку и посапывать, счастливо в него уткнувшись. Любить клюшку с шайбой?!

Но Россия ни в какой другой контактной игре – ни в футболе, ни в баскетболе – не выдвинула столько мастеров высочайшего класса. Только в этой  насквозь искусственной игре. Удумали же двойное, так сказать, дополнение – и ногам,  и рукам, в виде клюшки с шайбой. Ничего природного, ничего натурального…

И в таком вот изощренном деле мы блеснули, освоив его экстерном и дерзко переложив  на свой  прихотливый лад!

Как  сумели-то?!

Да потому и сумели, что задача была несусветной, изощренной сложности. Как прорыв в космос. Как строительство коммунизма, который мы, во-первых, тоже у западных умов позаимствовали, а потом, хоть и не построили, но, было время, к решению совсем уж фантастической задачи приближались.

Ну и, конечно, лед помог. Американцам вот вода – мать родна, а нам ледок – отец-направитель. Ибо одаривает импульсом. Подчеркивает  взрывные русские свойства  и устраняет столь же характерные для нас неторопкость-заторможенность.

Короче: хоккей просто увеличивает настроение! И не в этом ли разгадка нашего с ним парадоксального романа, празднующего 70-летний юбилей?