Бонусы букмекеров
Салават Юлаев — Ак Барс
Фрибет 3000₽ от Winline
UFC: Двалишвили — Ян
«В спорте королей и принцев победил русский». Сладкий Абсент Сергей Филатова
Олимпийский чемпион по конному спорту Сергей Филатов скончался от инсульта 3 октября 1997 года в 20-й городской больнице Москвы на 72-м году жизни. Его «верный друг и партнёр», знаменитый конь Абсент, на котором Филатов выиграл в 1960-м олимпийское золото, а через четыре года стал бронзовым призёром Олимпиады в Токио, прожил 23 года. Дал 68 голов приплода и пал в декабре 1974-го, за 23 года (это не случайное совпадение) до смерти своего самого знаменитого наездника.
С подачи Будённого…
Удивительно, но Сергей Филатов, выигравший золотую и бронзовую медали на двух Олимпиадах, был до 27 лет спортсменом третьего разряда. После Тамбовского кавалерийского училища служил в армии, был бесконечно влюблённым в лошадей и занимался исключительно кавалерийским спортом: рубкой лозы, прыжками через телеги, переправой вброд, конными пробегами и так далее. Судьбоносной для капитана одной из кавалерийских частей Забайкальского военного округа Сергея Филатова стала инспекторская проверка Даурии легендарным маршалом Семёном Будённым.
Увидев на показательных конных выступлениях работу Филатова, Семён Михайлович в приказном порядке перевёл его сначала под Новочеркасск, где в то время базировалась конноспортивная школа, а в 1954 году – в Москву, в ЦСКА. После сокрушительного поражения советских конников на Олимпиаде-1952 в Хельсинки, Будённый комплектовал новую команду, которой предстояло реабилитироваться через четыре года…
Коней на переправе меняют
Сергей Филатов стал одним из тех, на кого возлагались главные надежды в верховой езде, тем более что в 1955 году он выиграл серебряную медаль чемпионата СССР на лично выезженном коне Ингасе. Но дальше было лишь одиннадцатое место (лучшее, правда, среди советских конников) на Олимпийских играх – 1956 и громкий скандал, инициированный самим президентом Международной федерации конного спорта голландским принцем Бернгардом. Судьи, обслуживавшие соревнования по выездке, были безжалостно дисквалифицированы за грубые ошибки (не в пользу советской команды). Но от этого впечатление от первой поездки за границу у Сергея Филатова не стали лучше…
Всё изменилось через три года на крупнейших соревнованиях в Западной Германии, где Филатов на коне Ингасе занял второе место на одном из самых престижных турниров в мире. «Русский изумил прекрасным выступлением. Такого успеха советские конники ещё не добивались», – написали на следующий день немецкие газеты. Правда, как это ни удивительно, именно тогда, в Германии, Филатов понял, что настала пора поменять коня «на переправе» в столицу Олимпийских игр – 1960. Потому что Ингас начал уставать и его движения стали не такими энергичными, как хотелось бы всаднику. В то же время Сергей отдавал себе отчет в том, что если уж менять опытного Ингаса, то только на такого коня, как говорится, что «ни в сказке сказать, ни пером описать»…
Непродажный холстомер
Счастливая встреча Филатова с Абсентом состоялась в 1958 году на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке после долгих и мучительных поездок по конезаводам страны. «Передо мной стояло живое воплощение моего заветного желания, – вспоминал потом этот момент Филатов. – Лоснящийся вороной красавец, необыкновенно гармонично сложенный. Чудесная породистая голова с белой звездочкой на лбу. Горделивая лебединая шея. Стройные ноги в белых чулках. Длинный, «на отлете», с хорошим отделом хвост…» Действительно, было что-то величественное в фигуре этой лошади – сразу вспомнились слова Толстого о Холстомере…
Но как бы ни были красивы эти слова, все равно лучшей характеристикой Абсента служит тот факт, что на предолимпийских соревнованиях в Швейцарии, где Филатов уступил лишь один бал победителю, многие богатые зарубежные конники, плененные красотой лошади советского спортсмена, просили продать ее за очень большие деньги. «Абсент – не продажный!» – это был по-советски очень хороший ответ Филатова, но куда важнее вспомнить сегодня о словах принца Бернгарда, сказанных им при вручении награды Сергею: «В Швейцарии вы на Абсенте второй, но в Риме будете первым…»
Полёт в космос… на ахалтекинце
Как в воду глядел, понимающий толк в лошадях и наездниках принц. Филатов выиграл олимпийское золото в манеже «Пьянцца ди Сиена», даже несмотря на то, что перед самой поездкой в Рим, серьёзно переболел гриппом. «Абсент снова удивил ответственностью езды, – написал потом в своей книге «Рим рукоплещет» Сергей Филатов. – Мой верный друг и партнёр ходил безукоризненно, полностью подчиняясь моей воле, и ни разу не позволил себе сделать нечёткого рисунка фигуры или самовольничать. Все было настолько четко, красиво, изящно и грациозно, что и самым придирчивым судьям мы не дали повода снизить нам балл…»
Результаты, объявленные через два дня, после контрольного просмотра судьями киноплёнки, стали сенсационными: «В спорте королей и принцев победил русский. Леди и джентльмены, бароны и баронессы, весь высший свет посторонились и уступили пальму первенства в самом изысканном виде конного спорта Сергею Филатову. Он объехал всех на вороном ахалтекинце Абсенте. Это был фурор! Событие для конного спорта нашей страны так же значительно, как полет первого человека в космос…» Мало того, через четыре года Филатов выиграл на этом же коне бронзовую медаль токийской Олимпиады.
Плейчез до Мехико не доскакал
Не каждому в жизни суждено взойти на Олимп. Но каждому вошедшему туда предстоит спуск. О чём думает и чем живёт человек, который спускается с этой вершины?
Рассказывает Евгений Филатов, сын Сергея Ивановича, директор павильона «Коневодство» ВВЦ:
«После Олимпийских игр-64 в Токио у отца начались проблемы с руководством конного клуба ЦСКА. Появились они, впрочем, ещё до поездки в Японию, но после Олимпиады обострились до предела. Отца обвинили в постоянных нарушениях спортивного режима и стали целенаправленно травить. Цель была одна – забрать у него Абсента и отдать другому всаднику. Конечно, отец с его вспыльчивым и резким характером где-то и сам был виноват. Выпивать он действительно себе позволял, что греха таить. Но всё это было не до такой степени, как преподносилось его оппонентами. Партийная организация армейского клуба явно сгущала краски.
Тем не менее Абсента отец всё-таки потерял и сначала вынужден был перейти в учебный взвод, где обучал солдат ездить верхом на молодых лошадях (ему надо было дослужить еще полтора года, чтобы после демобилизации получать пенсию), а потом написал рапорт и ушёл в «Труд». Это был олимпийский 1968 год. Впрочем, ещё будучи в ЦСКА, он каждый вечер приезжал в «Труд», где занимался выездкой с моим старшим братом Валерием и параллельно… готовился к своей четвёртой Олимпиаде на коне по кличке Плейчез. Насколько хорошо это у него получалось, можно судить по появившейся незадолго до Олимпиады публикации: «Плейчез или Абсент?»
Другими словами, даже среди специалистов не было единого мнения, кого отправлять в Мехико – Ивана Калиту на Абсенте или Сергея Филатова на Плейчезе? В итоге руководители Спорткомитета СССР сделали выбор не в пользу отца, и это, наверное, было все-таки правильно, поскольку не имело смысла ломать сложившуюся к тому времени сильную команду в составе Калиты, Кизимова и Петушковой. Потом у отца было ещё несколько неплохих лошадей. Он не раз выигрывал на них чемпионаты CCCР, но мысли об очередной Олимпиаде заставляли его спешить с их подготовкой. Ведь в конном спорте не бывает так, чтобы спортсмен приехал на официальный международный турнир на незнакомой лошади и победил: она должна обязательно зарекомендовать себя в глазах судей на предварительных соревнованиях. Её надо заранее показывать, но в то же время это не так просто: взять молодую лошадь и через два сезона подготовить её к выступлениям на международном уровне.
«Вальпургиевская» история
В начале 70-х Филатов решил попробовать себя на тренерском поприще, приняв приглашение руководства института коневодства посёлка Рыбное Рязанской области. Причём будучи разносторонним спортсменом-конником, он остался и тренером таким же, специализируясь по всем видам классического конного спорта. Первое же выступление на Спартакиаде народов СССР под руководством Филатова принесло троеборцам Рязанской области третье командное место. Такого успеха рязанские конники доселе не знали.
Рассказывает Евгений Филатов:
«Накануне этих состязаний, прошедших в Костроме, отец предупредил своих подопечных: «Если вдруг у кого-то из вас появятся проблемы и возникнет мысль сойти с дистанции, взгляните на горку в середине трассы, на которой буду стоять я, и вам станет легче». Забираясь на обозначенную возвышенность, он для пущей убедительности прихватил с собой шест, на который надел свою шляпу. А во время соревнований случилось так, что после дисквалификации из-за травмы лошади одного из членов рязанской команды всё стало зависеть от того, сумеет ли дойти до финиша на трассе полевых испытаний последний зачётный участник – 16-летний Анатолий Сафронов.
Он выступал на кобыле Вальпургии, неплохой, но немножко трусливой лошади, которая перед трудными препятствиями иногда пасовала. И вот на сложной связке прыжков, после того как Вальпургия сделала две «закидки» (третья оказалась бы роковой), Толя вспомнил о тренерском напутствии, посмотрел на горку и, прежде чем «влить» строптивой лошади как следует хлыстом, в сердцах произнёс фразу, которая потом стала в школе исторической: «Врешь, сука, дойдёшь! Филатов ждёт!» И дошёл, заработав для команды решающие очки.
В семьдесят – на коне
Последним местом работы Филатова стала конноспортивная школа при павильоне «Коневодство» Всероссийского выставочного центра, штатным сотрудником которого стал после демобилизации из армии его младший сын Евгений. Рассказывает Евгений Филатов:
«Перспектива открытия на выставке конноспортивной школы с самого начала определяла каждый мой шаг на этой работе. В 1984 году руководство ВВЦ пошло навстречу нашей идее: было создано штатное расписание будущей школы, закуплены лошади. Мы пригласили талантливых ребят, и маховик, как говорится, закрутился. К тому времени ко мне присоединились отец и старший брат: эту школу мы создавали вместе. Задумки были грандиозными. Мечтали ни много ни мало о международном конном центре на базе выставки. Уже был готов проект манежа. Представлены все архитектурные разработки. Нисколько не сомневаюсь в том, что такой центр сегодня действовал бы на территории ВВЦ, если б в 1989 году депутаты не решили снять выставку с государственной дотации и перевести её на хозрасчет.
Конечно, мы тут же бросились искать инвесторов. Таковые нашлись даже в Германии (авторитет отца действовал будь здоров!). Беда была в том, что ВВЦ является федеральной собственностью. Долгосрочная аренда в связи с этим тут невозможна, а кто станет вкладывать деньги под годовую аренду, не зная, что будет завтра? В 1996 году здесь, в нашей школе, мы справили 70-летний юбилей отца. В его честь провели даже соревнования. Кстати, он сам участвовал с показательными выступлениями по выездке, после которых, не удержавшись, преодолел на этом же коне несколько препятствий конкура. А через 27 дней после этого в нашей семье случилась трагедия: ночью во сне умер от сердечного приступа Валерий, которому было всего 49 лет.
Сказать, что смерть старшего сына подкосила отца, значит, ничего не сказать. Я уже на поминках заметил, что он находится в полнейшей прострации. А когда через пару дней стало очевидно, что у него нарушилась координация движений, не без труда уговорил обследоваться в нашей больнице, настроив предварительно врачей на решительные действия. Впрочем, этого, может, и не надо было делать. Поскольку в первом же кабинете у отца обнаружили микроинсульт, и с диагнозом «предынсультное состояние» его увезли на каталке в реанимацию…
А буквально через неделю звонит мне главный врач и сообщает, что со мной хочет поговорить отец. Я сразу понял, что через несколько секунд услышу. Тем не менее попытался всё же уговорить его не торопиться с выпиской, но он поставил вопрос принципиально: «Я выздоровел, забери меня отсюда, а если не сделаешь этого, ты мне не сын!» Пришлось ехать – забирать. После больницы все, в общем-то, наладилось. Уже на следующий день он вышел на работу. А летом 1997-го опять ездил верхом и даже выступал с показательными выступлениями.
Смерть в конюшне
В тот злополучный воскресный день отец, как всегда, пришёл на работу (а для него не существовало таких понятий, как отпуск или выходные). Его коновод, девушка по имени Марина, пошла привычно чистить и седлать лошадь, а отец, как потом рассказала мне дежурная, выходя в конюшню из раздевалки в спортивных бриджах и сапогах, вдруг пошатнулся, ухватился рукой за стенку и сказал: «Ой, что-то мне плохо…». Через несколько минут тут же в конюшне его и парализовало.
Я в этот день был на даче. А когда, вернувшись вечером в Москву, заглянул по традиции на работу, мне сказали, что Сергея Ивановича увезли в больницу. «Скорая» приехала лишь через сорок минут после звонка. Отец, по словам Марины, находился еще в сознании, но у него уже начались проблемы с речью. Тем не менее, уложив его на кушетку, она сумела понять, что тот перестал чувствовать ноги… Это была, судя по всему, последняя здравая мысль отца. Когда я приехал в больницу, Марина, которая сопровождала его в «скорой», сказала, что Сергей Иванович потерял сознание в машине.
Поднявшись на указанный этаж, я обнаружил отца, лежащим без сознания и без всякого присмотра… в коридоре. Естественно, тут же нашёл дежурного врача, поднял шум. Объяснил, кто это и что это. И хотя он пытался всё-таки оправдаться, что таких заслуженных людей в их больнице хоть отбавляй, обслуживающий персонал всё-таки засуетился, и отца увезли в реанимацию… А через три дня, утром третьего октября, в среду, мне позвонили из больницы и сказали, что отец умер…
Похоронили мы его на Шереметьевском кладбище, рядом со старшим сыном. У меня потом многие спрашивали. Почему знаменитый спортсмен, олимпийский чемпион нашёл свой последний приют на мало кому известном кладбище. А дело в том, что мы ведь не москвичи, как были тамбовскими, так ими и остались…
Наша справка
Родился Абсент в 1952 году в Казахстане, на Джамбульском конном заводе. Его отцом был серый Араб, матерью – буланая Баккара. Участник трех Олимпийских игр – рекордное для лошадей достижение: Рим (1960) – 1-е место и Токио (1964) – 3-е место под седлом Сергея Филатова, Мехико(1968) – 4-е место под седлом Ивана Калиты. В 1969 году в возрасте 17 лет вернулся на Луговской конезавод, где двухлетним жеребцом прошел первую тренировку, и до 1974 года использовался как производитель ахалтекинской породы. На его счету 68 голов приплода, большинство из которых стали артистами цирка и спортивными лошадьми.
Постскриптум
В 1977 году на месте традиционного для знаменитых лошадей захоронения головы Абсента, близ конюшни Луговского конезавода (где он провёл первоначальный тренинг) установили памятную плиту. Через несколько месяцев на Центральной усадьбе конезавода Абсенту поставили памятник. Есть, правда, мнение, что это скульптурное произведение не отражает сущности замечательного коня: Абсент там якобы сам на себя не похож. Но дело не в этом. Когда, после установления памятника, газеты написали, что такого почёта до сих пор не заслужила ни одна лошадь мира, стало немножко обидно за всадника.
