Прыгун с трамплина Денис Корнилов: Это мучительная процедура!
ТУРИН-2006
ТОЛЬКО У НАС
После каждого соревнования проверке на допинг подвергаются три медалиста плюс три спортсмена, выбранных по жребию. О том, как берут допинг-пробу, подробно рассказал российский прыгун с трамплина Денис Корнилов.
– В тот день мы прыгали с 90-метрового трамплина, – говорит Денис. – С соревнований я уехал раньше, потому что не попал на вторую попытку. Поел и спустился в игровую комнату (для проведения досуга олимпийцам предоставлены бильярд и несколько игровых автоматов. – Прим. ред.). Сижу, и тут приходят знакомые двоеборцы: «Тебя, – говорят, – ищут. Допинг-контроль!» Я вернулся в свой номер. А там меня уже ждал человек.
– Итальянец?
– Да. Я подписал бумагу, где было указано, в какое время меня официально уведомили о проверке на допинг. Как сейчас помню: 8 часов 40 минут. Вместе с ним поехали обратно в Праджелато, где мы прыгали днем (примерно полчаса езды. – Прим. ред.). Ехали на легковой машине. Только ее ждать пришлось минут 15. Водителя никак не могли найти.
– Вас сопровождал представитель сборной?
– Нет, я был один. Да, на меня еще сразу надели бирочку. Вот как у вас (Корнилов показывает на аккредитацию: большой картонный прямоугольник, на шнурке висящий на шее. – Прим. ред.). Только написано на ней было «допинг-контроль». Приехал я туда и опять расписался: зафиксировал время приезда. Потом пришлось еще в очереди постоять…
– Долго?
– Минут двадцать. Сначала анализы сдавала тройка, которая медали завоевала. А потом мы – трое человек, которых вытянули по жребию. Наконец и меня позвали. Вижу, стоят три пенопластовые коробочки. Внутри каждой – две маленьких баночки. Предложили выбрать одну коробку. Вскрывал я ее своими руками. Потом мне дали мензурку, и я отправился в… туалет.
– Один?
– В том-то и дело, что нет! Мало того, что зеркала со всех сторон, еще и специальный человек за тобой постоянно подсматривает. Все под контролем.
– Не слишком удобно…
– Да уж… Из-за этого долго мучился. Но куда деваться-то? Вернулся уже с полной мензуркой. И опять же своими руками разлил содержимое по баночкам. В одну 40 миллилитров, а в другую – 60. Там черточки специальные есть. Затем каждую банку запечатали в пакет – и обратно, в коробку. Коробки тоже заклеили и прикрепили мой номер. А одну капельку в специальный электронный прибор кладут и смотрят. Мне тоже дали взглянуть.
– И что там?
– Две полоски – белая и голубая. Не знаю, что они означают. Но мне сказали, что это хорошо. В конце я еще расписался, что со всем согласен и никаких нарушений в сдаче допинг-теста не было. Меня посадили в автобус, и я вернулся в деревню.
– Когда будут известны результаты?
– Не сказали.
– А вопросов на засыпку не задавали?
– Спрашивали, принимаю ли я наркотики. И какие вообще препараты употреблял в последние три дня. Еще выяснили имя моего тренера и врача.
– Общались через переводчика?
– Нет, по-английски. Я его неплохо знаю. Да там большой словарный запас и не нужен.
КСТАТИ
Иногда в вопросах взятия допинг-проб ВАДА ведет себя непоследовательно. Так, например, после командного спринта, состоявшегося во вторник, в котором россияне Иван Алыпов и Василий Рочев завоевали бронзовые медали, допинг-пробу взяли только у последнего, хотя призерами стали оба.
