Спорт не бывает вне политики. И никогда, наверное, не был
«За последние недели я примерно миллион раз слышал фразу, что «спорт вне политики» или что он раньше был «вне политики», а вот теперь банят без суда и следствия российский спорт и спортсменов, – пишет Станислав Гридасов в своем канале «Гридасов с бородой». – Я не берусь судить, что там было в ранние кубертеновские времена, в начале XX века (я не специалист по данному периоду), но потом, после Первой мировой войны, профессиональный спорт (назовем его для общего удобства так) никогда не был вне политики.
Ни в 1920-е годы, когда спортивное движение в мире раскололось на олимпийское («буржуазное») и усл. «спартакиадное» (рабоче-пролетарское), а рабочее, в свою очередь, раскололось на коммунистическое про-советское (Красный спортинтерн) и социал-демократическое (Социнтерн), и одни запрещали другим соревноваться друг с другом, а вместе не дружили с третьими. А ФИФА, например, запрещала всем играть в футбол со сборной СССР, поэтому туркам, дружившим с Советским Союзом, приходилось постоянно переименовать сборную Турции в «сборную клубов Турции» или в «сборную Стамбула», чтобы не подпасть под санкции ФИФА.
Ни тем более в середине 1930-х, когда после прихода Гитлера к власти в Германии, разные силы (и коммунисты, и социал-демократы, и еще какие-нибудь просто демократы из СССР, США, Великобритании, Франции, Чехословакии и т.д.) объединились в общей идее бойкота фашистских Олимпиад 1936 года, зимней (в Гармиш-Партенкирхене) и летней (в Берлине), а, например, основатель баскетбола Джеймс Нейсмит из молодежной христианской организации YMCA, штат Массачусетс, США, вполне себе приехал и приветствовал товарища Гитлера, а норвежский чудо-ребенок фигуристка Соня Хени вполне себе для Гитлера плясала.
Ни, конечно же, в 1939-1945 годах, когда, например, французские футбольные команды из «оккупированной» и «неокупированной» зон играли друг с дружкой в футбол (или такой подход называется «спортом вне политики»?), а чешские хоккеисты (будущие учителя советского хоккея) разыгрывали чемпионат нацистского протектората Богемии и Моравии и гоняли товарняки с немецкими командами.
Ни даже в 1951-1952 годах, когда МОК, сделав вид, что олимпийская хартия никак не нарушается, допустили к Олимпиадам советских спортсменов-«любителей», которые, конечно же, были никакими не любителями, а самыми настоящими профессионалами, получая зарплаты и премиальные только за то, что они занимаются спортом высших достижений.
Ни, например, в 1979 году, когда государственные органы США не только продавили официально-общественные организации США на бойкот московской Олимпиады-80, но и по сути вынудили американские коммерческие компании (спонсоров Олимпиады) разорвать уже подписанные контракты.
Так когда же, когда спорт был «вне политики»? Да никогда. (Возможно только кроме детских, кубертеновских времен – но я их плохо знаю). Вне политики только физкультура во дворе, воркаут и бег трусцой в парке, да и то там можно получить по морде, затеяв неправильно-политический разговор», - резюмирует Станислав Гридасов.
Алексей Дурново публикует «короткий приквел к истории, рассказанной Станиславом Гридасовым. Про «спорт вне политики» в ранние кубертеновские времена.
История олимпийского движения началась с фразы барона де Кубертена: «Одной из причин поражения во Франко-прусской войне стала плохая физическая готовность наших солдат».
Франко-прусская война (1870-1871) – одна из главных катастроф в истории Франции. Унизительное поражение от объединенной прусским кулаком Германии, которую Франция традиционно рассматривала как арену для выяснения отношений с Австрией, Великобританией, а иногда и с Россией. И вот, попытка Наполеона III (бывший президент, который сверг сам себя, чтобы стать Императором) дипломатически унизить Пруссию, вылилась в военный конфликт, в котором Франция очень жестко огребла, а сам Император сначала угодил в плен, а затем потерял власть. Это было крушение, коснувшееся абсолютно всех сфер жизни Франции, от внутренней политики до культуры. И в следующие сорок лет французское общество ни о чем ином, кроме как о реванше, даже и не помышляло. Мечты о реванше законспектировали и увековечили в литературе Ги де Мопассан и Эмиль Золя.
И если Пруссия в 1871-м трансформировалась в Германскую империю, то Французская империя тогда же стала Третьей республикой.
Кубертену в 1871 году было восемь лет. Крах Империи стал еще и крахом аристократии, которая где-то в глубине души еще мечтала о возвращении во времена последних Бурбонов. Аристократия начала стремительно ореспубликаниваться, что конкретно для семьи Кубертена обернулось большими убытками. И вот в начале 90-х Кубертен заговорил о возрождении Олимпиад по образу и подобию Античности. Но подобный проект немыслим без государственной поддержки, и фраза про плохую физическую готовность солдат была адресована как раз властям Третьей республики. Мол, ребята, мы вам тут сейчас мышцы страны подкачаем.
Но мало того, что кубертеновский олимпизм основан на реваншизме, то есть на политике, позже барон стал активно продвигать идею соревнования флагов. Потому что Олимпиады проводились одновременно со Всемирными выставками и заметно проигрывали последним во внимании. Идея спортивной борьбы флагов помогла выиграть конкуренцию. И в таком виде олимпизм уже приглянулся многим мировым лидерам. То бишь, что у нас получается? Получается, что спорт – продолжение политики другими средствами.
Это, правда, касается только олимпийского движения. Футбол, например, всегда был куда менее политизирован, хотя и его, разумеется, политика тоже изрядно трепала.
И да, я намеренно опускаю здесь историю про Кубертена и последние четыре года его жизни (он умер в 1937 году). Сами можете догадаться, чьим поклонником барон стал на старости лет и чью деятельность всячески одобрял», - резюмирует автор.
