Михаил Пореченков: Не мог смотреть ребятам в спины…

СОБЫТИЕ ДНЯ. ВАНКУВЕР-2010
В ГОСТИНОЙ BOSCO

Даже в огромной, битком забитой народом чаше «Canada Hockey Place» фактурного любимца российских женщин не заметить было трудно. Ведущий актер Московского Художественного театра имени Чехова прилетел в Ванкувер вместе с друзьями-коллегами Константином Хабенским и Андреем Мерзликиным аккурат к матчу между Россией и Канадой.

Попав с корабля на бал, Михаил не стал тратить время попусту, облачился в одежды, соответствующие цветам российской национальной команды, и отправился на арену, дабы лично поддержать наших хоккеистов. Сделать ему это особого труда не составило, ибо Пореченков выбрал козырное место за спиной у запасных игроков сборной России. Так и возвышался над ними примерно полтора периода, а потом бесследно исчез с трибуны. Счет к тому моменту был 2:7, если не ошибаюсь…

Всплыл Михаил поздним вечером в BOSCO-баре, но интервью попросил отложить на сутки, пальцами показав на горло, мол, не могу сейчас говорить, слов нету, вилы…

УРОКИ ШТИРЛИЦА

— Правильно понял, Михаил, что хоккей закончился для тебя минуте к тридцатой? Потом ты предпочел уйти с трибуны, чтобы не смотреть на избиение младенцев?

— Наша игра с канадцами — не разговор о хоккее. Я же видел, как настраивались на матч Пашка Дацюк, Макс Афиногенов, другие ребята, как они выходили на площадку…

— Всегда запоминается последнее. Этому еще Штирлиц учил. «Красную машину» пустили под откос. На глазах у всего мира. Про выход под аплодисменты забудут, про исход с поникшими головами — нет.

— Правильно, но весь мир не знает о том, что ведомо россиянам: как не встретили прилетевшего в Ванкувер Серегу Федорова, как парням пришлось добиваться нормального питания…

— С голодухи ноги у них не двигались, что ли?

— Слушай, не надо ерничать! Я такого не понимаю.

— А я пока в толк не возьму, к чему ведешь.

— Сейчас объясню. Речь об отношении ко всем нам, не только к хоккеистам. Посмотри вокруг: «Русский дом» в центре Ванкувера, канадцы в очередь у дверей выстроились, внутрь ломятся, на чудо русское поглядеть хотят. Пожалуйста, смотрите. Мы самые красивые и яркие, мы пыль в глаза пускать умеем. Красота, ляпота! С фасада. А если с тылу заглянуть?

Положи руку на сердце и ответь: кому нужна была эта команда, кроме Быкова и Захаркина еще вчера и кто позаботится о ней завтра? У нас ведь как вопросы решаются? Денег тебе надо? На, бери! Но бабки — это еще не все. Люди должны чувствовать уважуху, с ними каждый день работать надо, в глаза смотреть и проблемы возникающие снимать. Каждый день, а не только по праздникам! Любить раз в четыре года на Олимпиаде — не самая трудная задача. Сидеть на трибуне и орать: «Ра-сси-я!» А ты подойди, когда у человека травма, помощь предложи. Не по указке, не по команде сверху, а от души, от чистого сердца. Веришь, что такое возможно? Я очень сомневаюсь. И знаешь, почему? Потому что на нас шмотки могут быть дорогими, а внутри все останется, как и прежде, дешевым. Русский человек по-прежнему самый доступный расходный товар.

— В смысле?

— У нас никогда не ценили людей. Ни в царское время, ни в советское, ни в нынешнее. Вот скажи, почему мы не дрались за Плющенко? Что, в России много таких чемпионов, которые надумали вернуться спустя три года в большой спорт, чтобы на уколах и силе воли, скрипя зубами от боли, попытаться выиграть Олимпиаду? Почему страна, за которую Плющ выступал, не добилась для него второго золота, как канадцы в 2002-м для своей пары? Они, значит, не постеснялись поднять бучу на весь мир, а мы поскромничали. Ишь, какие интеллигентные, мать ее. Как могло получиться, что в короткой программе три судьи поставили Женю на двадцатое место? Так не оценивают даже тех, кто катается в шоу «Ледниковый период», им выше баллы дают. А олимпийскому чемпиону Турина, победителю мировых первенств, что-то непонятное нарисовали, и все промолчали. Есть люди, отвечающие в России за спорт, или нет? Тогда прямо скажите. В таком случае я пойду. И Константина Юрьевича Хабенского с собой прихвачу. Мы их всех порвем. Только разрешите!

— Кто вас держит? Идите!

— Вот ты задумывался, почему Овечкин стал кумиром в Америке? Он же им чужой! Саша играет за «Вашингтон» так, словно родился в этом городе и вырос. А за Россию хочет, но не может. Почему? Ответной реакции не чувствует.

— Обидно?

— Это вопрос не к ним, а к нам. Мы их не любим так, как должны были бы. Вот в чем штука. Ты видел, как канадцы со своими звездами носятся. Весь Ванкувер нарядился в красно-белые цвета, национальный флаг с кленовым листом — самый большой дефицит, вещи с олимпийской символикой уходят влет, и не туристы их с прилавков сметают, а свои, местные. Люди болеют реально, от души.

А у нас вечно какие-то подпольные игры, тусовки-шмусовки для своих: этих пускаем, тех заворачиваем. Ничего не понимаю!

— И я тоже.

— В смысле?

— Запутал ты меня, Михаил, окончательно. Кто круче — Овечкин или Кросби?

— А хрен их знает! Но видишь, как формулируешь... А ты не спрашивай, люби наших, а канадцы пусть со своими носятся. Вот и вся история!

ТРУС НЕ ИГРАЕТ…

— Но ты все-таки объясни, куда подевался в середине второго периода?

— Ну не мог я больше видеть спины ребят, не мог усидеть спокойно. Никаких нервов не осталось! Выбрался из зала, досматривал матч в другом месте. Хорошо, что на Россию трансляция шла глубокой ночью. Часть народу спала, чтобы утром встать на работу. Уберегли себя от этого испытания. Лучше уж сразу узнать, чем резать хвост по кусочку. 3:7 — и сразу выпадаешь в осадок. Мой семилетний Мишка играет в хоккей, бредит игрой. Каково ему узнать, что случилось? Ужас!

— Разговаривал с сыном после матча?

— Не-а. Боюсь звонить домой, не знаю, что сказать.

— А вдруг Миша не спал, смотрел?

— Пойми ты, у него строгий режим, тренировки с утра, пять раз в неделю. Оленька, супруга моя, будит Мишку, завтраком кормит, клюшку в руки дает и — вперед. Уже год в таком ритме…

А я все равно настаиваю, что у нас самая лучшая сборная и игроки великие. Но у меня миллион вопросов к руководителям, которые отвечают за подготовку команды. Почему канадцы, которые в подметки не годятся нашим парням, оказались в тот день сильнее? Если разложить на составляющие, в каждом компоненте мы будем круче, но вместе пролетели со свистом. Кто в этом виноват?

Самое отвратительное, что в Сочи через четыре года история может повториться.

— Да?

— Ага! Попомни мое слово. Ведь парни наши психологически проиграли. Они клюшку в руках держать умеют не хуже, а то, наверное, лучше, чем канадцы, но оказались морально не готовы. Ты слышал, что Овечкин после игры сказал? Его первые слова: «Сейчас на нас помои польются». А Быков вообще предложил поставить гильотину на Красной площади, чтобы сразу всем головы отрубить. Зачем мелочиться-то? Ребята не забыли, в какой стране родились и выросли, понимали, что их ждет в случае поражения, и посыпались после первой же шайбы. Их возили мордами по площадке, как новичков в турнире «Золотая шайба». Извини, но такие комбинации даже я, хоккейный неуч, разыграть могу.

— А ты тоже играешь?

— Не как Мишка. Не каждый день. Но по четвергам и воскресеньям обязательно рублюсь. Так называемая ночная лига. После спектаклей и съемок. Приходят такие же парни, как я, только они на льду с шести лет, а я взял клюшку в сорок. Вот и вся разница между нами.

ПОЧЕМУ ПТИЦА ЛЕТАЕТ

— До прилета в Ванкувер смотрел Олимпиаду по «ящику»?

— Обязательно! Ничего старался не пропускать — биатлон, лыжные гонки, сани… Все прогнозы, которые делались, попали в «молоко». Из тех, на кого ставили, ни один не выиграл. Зато «темные лошадки» выстрелили. Это о чем говорит? О полном разрыве между теми, кто планирует, и теми, кто делает.

— Ты про кого сейчас? Про Мутко и Тягачева?

— Ч-ч-ч! Тихо-тихо-тихо! Обойдемся без фамилий. Кому положено, всех назовут. Но уже ясно, что так оставлять нельзя. Надо меняться, пытаться соответствовать, принимать новые правила, по которым живет весь мир. Почему Бьорндален — астматик и у него список из восемнадцати препаратов, которые он может безнаказанно принимать? А наших ребят хлопают за все, считай, пожизненные дисквалификации выписывают. Значит, явно чего-то не доделываем. Вечно так будет или все-таки постараемся исправиться?

— На мужскую биатлонную эстафету в Уистлер поедешь?

— Конечно. Хочу поддержать парней, не знаю, получится ли… Помнишь, как у Чехова: почему птица летает? Крылья, говорят, у нее есть. Неправда! Она летает потому, что гордая. Ну вот ребята наши не могут. Почему? Они ведь должны быть гордые, а не униженные и оскорбленные.

— Их тоже недолюбили, недоласкали?

— Всех, понимаешь, всех! Мы, как азиаты натуральные: «Или полюбить тебя, или золотом, брильянтами осыпать?» Да не в этом дело, не в цацках показушных! Чувство — оно внутри. Знаешь, как во мне бурлило, когда канадцы нам очередную детскую шайбу, как мат в три хода, закатывали? Казалось, сейчас выйду и порву весь этот стадион к чертовой бабушке! Но не вышел.

— Почему?

— Не полетел. И Константин Юрьевич тоже…

— Мне рассказывали, у вас был один билет на двоих.

— Глупости! Чего бы я мчался в такую даль без билетов-то? Все приобретал заранее, за каждым матчем нашим следил, ставки делал. Один раз даже угодил в «десятку», точно назвал счет матча с чехами. И что Пашка Дацюк гол забьет, правильно сказал.

— Вы знакомы?

— Конечно. И с хоккеистами, и с фигуристами. С Плющом с тем же. Как его можно с этим американским «перцем» сравнить? Женю порвали, отняли золото, а мы молчим. Почему? Надо было собрать вещички и уехать всей сборной с этих Олимпийских игр, объявить им локаут.

— Ну ты хватил! Обижаться глупо. Если водовозом стать не хочешь.

— А почему канадцам второе золото смогли присудить, а нам нет?

— Нужен хотя бы формальный повод, чтобы иск подать. А за что Плющенко цепляться?

— Стой-стой-стой! Почему из судей жребий выбрал именно тех, которые поставили Жене самые низкие оценки? Не верю в такие совпадения. Я же не ребенок малый. Может, надо кому-то из наших ответственных товарищей постоять рядом с компьютером, чтобы убедиться: никто в него не залезал. И «Дип Блю» не мог обыграть Каспарова, пока машине не помогли. Неужели это неясно? Пусть бы Гарри двигал фигурами, а вы его с тыла подстраховали. И Женю сейчас. И многих других.

НАША RUSSIA

— Виделся с хоккеистами после матча?

— Конечно. С теми, кто еще не разъехался из деревни.

— И чего?

— Плохо. Переживают, конечно, парни. И ведь не отмоешься теперь. Даже утешительного финала нет, чтобы доказать случайность случившегося. На четыре года заруба. Ребята старались сражаться за страну, как могли, а оказались брошенными.

— Неужели к тебе тоже после игры канадские фанаты подходили, на пальцах счет показывали и снисходительно похлопывали по плечу, мол, не огорчайтесь, русские?

— Ничего, у нас есть четыре года на подготовку ответного удара. Мы лупили этих канадцев два года подряд на чемпионатах мира и еще отымеем. Уверен! Не представляю, каких сил стоило Быку удержать ребят, собирать команду и вести на бой. На это способен только настоящий тренер! Парни ведь приезжают из уважухи к нему, я знаю. Но мы опять скатываемся на частности, дело не в отдельных историях поражений и побед, а в системе. Ее-то у нас по-прежнему и нет. Это видно.

— На хоккейный финал пойдешь?

— О чем ты говоришь? Какой финал? Мы его уже сыграли… Хватит, вырубай свою шарманку, не трави душу!