Забытые чемпионы. Герои Олимпиады живут по 11 человек в комнате и ждут выселения во взрослую беспросветную жизнь
ИНВАЛИДНЫЙ СПОРТ
РАССЛЕДОВАНИЕ «СОВЕТСКОГО СПОРТА»
В Павловском детском доме-интернате под Питером живут два олимпийских чемпиона, десять чемпионов мира и Европы. По одиннадцать человек в комнате. Под протекающими крышами. Как такое стало возможным?
ПРЕДЛОЖЕНИЕ ОМБУДСМЕНА
Маша Иовлева родилась инвалидом, и от нее отказались родители. Ее воспитал Кочпонский дом-интернат для умственно отсталых детей под Сыктывкаром, в котором ее поставили… на лыжи. Да так крепко, что в 2010-м она стала двукратной паралимпийской чемпионкой. Сразу после Ванкувера для нее началась новая жизнь: в аэропорту ее встречали телекамеры, в Кремле – президент, а дома – 65 тысяч долларов призовых, на которые она тут же купила квартиру по социальной цене.
Светлану Лебедеву оставили в детском доме сразу после рождения. В 2007-м она, воспитанница Павловского ДДИ, стала в Шанхае четырехкратной чемпионкой Специальных олимпийских игр (см. справку на этой странице. – Прим. ред.) по спортивной гимнастике. По возвращении в аэропорту ее не встречали ни журналисты, ни представители власти. Никто не подарил ей даже букета цветов. За победу чемпионке заплатили 2000 рублей – чуть меньше 70 долларов.
Разница в призовых вполне отражает пропасть в отношении к паралимпийцам и спортсменам с отклонениями умственного развития. О существовании последних не знает практически никто. Я узнала по чистой случайности – благодаря скандалу, разгоревшемуся в Павловском ДДИ еще в ноябре. Письмо 20-летнего воспитанника Вовы Федорова Президенту Дмитрию Медведеву с жалобами на жестокое обращение с детьми привело в Павловск уполномоченного по правам детей при Президенте РФ Павла Астахова. Он и поведал мне о целой команде специальных олимпийцев, проживающих в детском доме:
— Там много чемпионов – невероятные ребята! Поезжайте и убедитесь сами.
«САМОЕ ТРУДНОЕ В СПОРТЕ – ЭТО ЗАПОМНИТЬ»
За железным забором Павловского ДДИ уныло расположились четыре корпуса для 550 воспитанников. Диагнозы: церебральный паралич, аутизм, полиневропатия, заторможенность, эпилепсия, шизофрения. Есть лежачие дети.
Корреспондента из Москвы, как водится, встречают при параде. В холле в два ряда послушно и неподвижно сидят чемпионы – те самые. Поношенная спортивная одежда, у каждого на груди как минимум по десять медалей. Все улыбаются. Естественно и искренне. Неожиданно для себя начинаю давиться слезами…
– Ребята, как вам здесь живется? – наконец смогла вымолвить.
– У нас все хорошо, мы каждый день на тренировки ездим – горные лыжи, конный спорт, спортивная гимнастика, пауэрлифтинг, по выходным в боулинг играем, даже иногда на матчи «Зенита» попадаем, каждое лето дети отправляются в лагерь, – развернуто отвечает за всех тренер команды Татьяна Михайловна Бурова. Она уже 16 лет работает с воспитанниками детского дома. – Дети просят: «Татьяна Михайловна, а можно я еще одним видом спорта займусь?». Глаза горят, все хотят быть спортсменами. Но по правилам Специальной олимпиады дети имеют право заниматься только одним летним и одним зимним видом спорта.
– Соблюдаете правила? – снова пытаюсь обратиться к воспитанникам.
Тренер привыкла отвечать за всех, поскольку многие из ее подопечных страдают нарушениями речевого аппарата. Однако я вижу, что они начинают реагировать на речи наставницы: краснеют от смущения, кто-то закрывает глаза руками.
– Например, Сережа Смолко у нас олимпийский чемпион по легкой атлетике, сейчас начал активно заниматься пауэрлифтингом. Выжимает уже пятьдесят килограммов, — продолжает Бурова. — Витя Смирнов взял две серебряные, две бронзовые медали на Специграх в Шанхае по спортивной гимнастике. Витя у нас совершенно здоровый мальчик. Валентина Малакай – чемпионка Европы по легкой атлетике. У Вали одна ножка короче другой (девочка имеет диагноз ПОДП – первичная острая демиелинизирующая полиневропатия). Поэтому она хромает. Светочка Лебедева у нас самая заслуженная – в Шанхае выиграла четыре золотые медали по спортивной гимнастике. Александр Милещеня и Марина Васильева выиграли чемпионат мира по спортивной гимнастике в 2003 году в Дублине. У Марины еще и серебряная медаль из Шанхая.
– Ребята, а где вы храните столько медалей? – пытаюсь разрушить стену детского молчания.
– В спальне. А кубки у нас на выставке в холле, – реагируют самые смелые.
– А как вы тренируетесь?
– Почти каждый день! – бойко выговаривает Сережа Смолко. – После обеда садимся на маршрутку, всегда с тренером, — и в Пушкино на тренировку.
– А что тяжелее всего дается в спорте?
– Запомнить… Да, запомнить программу – какие упражнения за какими следуют, – улыбается мне Сережа.
МАЛЕНЬКИЙ АРШАВИН
– Чем занимаетесь, помимо спорта? – контакт, кажется, налажен.
– Учимся, работаем, – доносится с разных концов стола.
– Кем?
– Я – посудомойкой, – стеснительно произносит чемпионка мира Марина Васильева.
– Я – швеей! – гордо заявляет чемпионка России по конному спорту Вика Гонецкая. – Ремонтирую белье.
– А я уборщица, – добавляет четырехкратная олимпийская чемпионка Света Лебедева. – Полы мою в четвертом корпусе.
– Сколько зарабатываете?
– От 1000 до 1800 рублей в месяц. Все по-разному.
– Денежка же каждому нужна, – объясняет завуч Татьяна Геннадиевна Дадонова. – Они работают у нас всего по два часа в день, пять дней в неделю. Зато могут что-нибудь отложить на покупки.
– Какие призовые вы получили за ваши победы? – указываю на увесистые медали, украшающие шеи олимпийцев.
– По две тысячи рублей за медаль, – говорит Смолко. – Точнее, нам дают подарочные карты, которые мы можем потратить, на что захотим.
– На что потратили?
– Девчонки все на одежду спускают! – весело рассказывает Сережа. – А мы с ребятами скинулись и купили хорошенький музыкальный центр.
– И какую музыку слушаете?
– Русскую в основном. Ту, которой можем подпевать.
– Ребята, а кто вас поздравил после победы?
– Однажды к нам даже Аршавин приезжал, – вспоминает тренер.
– Понравился Андрей? – спрашиваю спортсменов.
– Нормальный такой, маленький, – смеется Витя Смирнов. – Еще нас ребята поздравили, с кем живем, и воспитательницы. Мы вообще нашим воспитателям и санитаркам очень благодарны. Они целые сутки дежурят и всегда помогают.
– А по скольку человек в комнате живете?
– По одиннадцать, – Сережа Смолко приглашает пройти в спальню. – Ну или по восемь.
– Получается, на одного ребенка приходится по 2,5 квадратного метра жилой площади. А по нормам положено 6—10… — перевожу взгляд на завуча.
– Зато у нас коты есть! В нашей комнате живут Снежок и Снежинка, – Сережа берет на руки ослепительно пушистое создание. — Мы о них заботимся.
Снова к горлу подступает комок: в углу замечаю деревянную полку с бумажными полотенцами. На каждом кривые, выписанные нетвердой детской рукой инициалы. У всех одинаковые паста, зубные щетки – детдомовские.
КАК САША КОМНАТУ ОТСУДИЛ
– Ребята, а за территорией детского дома вы когда-нибудь гуляете?
– Нет, – шумят, мотают головами из стороны в сторону.
– А хотели бы?
– Да, – опять чуть ли не хором. – Хотели бы сами пойти куда-нибудь потренироваться, посмотреть что-нибудь.
– Вообще-то это не рекомендуется. Некоторые даже сами побаиваются, – шепчет мне завуч. – Они же больные, с нарушением интеллекта. Вся ответственность за них – на нас. Вот надо перейти дорогу, а они даже правил не знают. Не дай бог что случится!
– Для свободного выхода в город надо сдать экзамен на знание правил дорожного движения, – дополняет чемпион мира Александр Милещеня.
– И ты эти правила знаешь?
– Конечно! Я же ходил как-то два года сам?! – обижается.
– И куда ходил?
– На судебные заседания. Я отсуживал себе комнату в квартире. Моя мать, алкоголичка, умирала и хотела оставить квартиру своему ухажеру.
– Как узнал, что тебе полагается часть квартиры?
– Я читаю книжки по праву, социальным законам РФ. У нас в библиотеке есть на третьем этаже.
– Саша, а о чем ты мечтаешь?
– Я мечтаю накопить два миллиона, расширить жилплощадь и работать в комитете по социальной политике. А жареную картошку нам есть нельзя. Врачи не разрешают, – Саша внезапно сруливает на другую тему.
Значит, время идти в столовую.
ОДНА ДОРОГА – В ПНИ
На обед куриный суп, картофельное рагу. Все подают в алюминиевой посуде. Бывали случаи, когда дети били друг друга по голове тарелками – после этого обычную посуду запретили. Самое время поговорить о жалобах Вовы Федорова.
– А, это письмо… – нехотя вспоминает завуч. – Да настроили просто мальчика, вот он под диктовку и написал.
– Под чью?
– Одного из волонтеров, разве непонятно?
– Волонтеры – это кто?
— Те, кто пришел помогать по зову души. Большой плюс в том, что они выгуливали лежачих детей. У нас для этого просто не хватало нянечек. Но попался один, недоволен был нашими требованиями…
— И что было потом? После письма?
— Директора интерната уволили. Если бы все зависело от директора… Поверьте, наш административно-преподавательский состав делает все возможное и невозможное, чтобы дети развивались. Они и на спорт ездят, и в лицее учатся, и в мастерских занимаются.
И впрямь занимаются. Кто-то бисером вышивает, другие гладью, третьи аппликации делают. А еще – поют! Для меня была выбрана песня о солнце. Мои подбадривающие аплодисменты выводят Валю Малакай на нечаянную откровенность: «У нас были еще лучше певцы! Пока их не отправили…»
– А куда отправляют детдомовцев?
– В ПНИ. Психоневрологический интернат.
ПОЛЕТ НАД ГНЕЗДОМ КУКУШКИ
– Можно сказать, все чемпионы в ДДИ № 4 уже «пересидели», – поясняет воспитанник Павловского интерната Юрий Кузнецов, работающий ныне советником председателя комитета по социальной политике Санкт-Петербурга. – Средний возраст спортсменов – 20–25 лет. И они первые кандидаты на выселение: ведь в детском доме можно оставаться только до 18. Но, попав в ПНИ, ребята автоматически лишаются тренерского внимания и, как следствие, возможности тренироваться. Скажу больше – они больше не захотят ходить на тренировки.
– Почему?
– В ПНИ обстановка, как в фильме «Полет над гнездом кукушки». В таких учреждениях умственные болезни прогрессируют. В ПНИ у ребят больше не будет значимого человека.
– Поясните.
– Таким детям больше всего не таблетки нужны, а значимый человек. Он может быть любимым или ненавистным, это неважно. Но ради него мозг ребенка борется и сражается за жизнь. А в ПНИ дети становятся самостоятельными. Многие теряются, не зная, что делать с этой свободой. Рядом нет тренера или воспитателя, который может их мотивировать.
– Выход?
– Нужны социальные дома рядом со спортивными комплексами, где тренируются павловские ребята. Чтобы по два человека в комнате, чтобы было чисто и крыша не протекала. Но таких домов очень мало. А построить новые планируют только к 2025 году…
«КАНДИДАТОВ В ЧЕМПИОНЫ СЛИШКОМ МНОГО…»
Есть ли шанс спасти потерянное павловское поколение, которое до 2025 года попросту не доживет в спорте? Почему на этих ребят и девчонок не распространяется колоссальное внимание государства, обращенное на паралимпийцев?
– Понятно, павловцы мечтают выступать на Паралимпиаде, – объясняет президент Федерации физической культуры и спорта инвалидов Санкт-Петербурга Сергей Гутников. – И такой прецедент был: в 2000 году в Сиднее вместе с паралимпийцами выступали и спецолимпийцы. Наша команда показала тогда прекрасный результат: 3-е место в эстафетном плавании. Сейчас благодаря стараниям Специального олимпийского комитета окно в паралимпийское движение открылось пошире. Если спецолимпиец показывает высокий результат, он может выступить на Паралимпиаде в Лондоне.
– Есть кандидаты?
– Конечно! Воспитанники Павловского ДДИ – очень талантливые дети. Американские зрители стоя смотрят выступления павловских гимнастов. Проблема в том, что таких больных в мире в десятки раз больше, чем опорников, ампутантов, а Паралимпиада – не резиновая…
Санкт-Петербург – Москва
ЛИКБЕЗ
ЧТО ТАКОЕ СПЕЦИАЛЬНАЯ ОЛИМПИАДА?
Специальная олимпиада (Special Olympics World Games) проводится каждые четыре года для лиц с умственными отклонениями. Специальное олимпийское движение возникло 47 лет назад по инициативе Юнис Кеннеди Шрайвер, сестры президента США Дж. Кеннеди, у которой родился ребенок с нарушением интеллекта.
ДОСЛОВНО
ЧТО НАПИСАЛ ВОВА ФЕДОРОВ?
Приводим цитату из письма 20-летнего воспитанника Павловского ДДИ к Президенту РФ.
«Нас плохо кормят. Повара, замдиректора Дадонова Т.Г. и директор Племянникова Г.И. воруют продукты. В еду идут пищевые отходы. У нас в детском доме всего 4 корпуса на 553 ребенка.
Мы (взрослые ребята) находимся в реабилитационном отделении в первом корпусе. Реабилитация закрытого типа. Дети работают дворниками, на кухне, стирают. Платят за это 500 рублей. Когда мы хотим сходить в магазин с воспитателем, пишем заявление – что мы хотим себе купить. Это заявление рассматривается администрацией. Покупка личных вещей запрещается. Паспорта и деньги нам на руки не выдают. В город самостоятельно не выходим. Хотя нам 20–24 года. В реабилитационном отделении нас собираются держать до 40 лет. Администрация питается за наши деньги. Дети работают без выходных, таскают тяжелые баки с едой. Дети практически никуда не выезжают».
ЗВОНОК В ПАРАЛИМПИЙСКИЙ КОМИТЕТ
Михаил ТЕРЕНТЬЕВ, генеральный секретарь Паралимпийского комитета России:
ПООЩРЯТЬ ВСЕХ, КТО ДЕЛАЕТ МИР ЛУЧШЕ
– Знаете ли вы о существовании специального олимпийского движения?
– Конечно.
– Возможна ли интеграция специального движения в паралимпийское?
– Дело в том, что у них разные цели. У Паралимпийского комитета это в том числе достижение высоких результатов. У Специального олимпийского такой пункт отсутствует.
– И там, и там соревнуются инвалиды. Чем одни хуже других?
– Ничем. Просто каждая категория инвалидов соревнуется среди равных себе. Инвалиды по слуху – в рамках сурдлимпийского движения. Инвалиды по зрению, с поражением опорно-двигательного аппарата – в рамках паралимпийского. Инвалиды с особыми потребностями развития занимаются спортом в рамках движения спешелолимпик.
– Но между оценкой их усилий – пропасть…
– Тут двух мнений быть не может: инвалидный спорт делает общество гуманнее. Необходимо, чтобы государство поощряло всех спортсменов, которые делают наш мир лучше.
