Запомни, Ваня, нашу баню!
Накануне праздника «Советский спорт» собрал в легендарных Сандунах теплую компанию: проводить год старый, посудачить, а заодно и помыться-попариться. Чтоб в год олимпийский вступить чистым телом и душой. Тем более что душой компании был будущий олимпиец конькобежец Иван Скобрев.
БАНЯ В САППОРО
Зимнюю Москву накануне Нового года по старой столичной традиции накрыло пробками. Не из-под шампанского, естественно. Но никакие заторы не помешали Александру Ивановичу Тихонову оказаться в нужное время в нужном месте. Вот он уже стоит перед гардеробом – стройный, молодцеватый в свои шестьдесят шесть… И гардеробщик, принимая одежку, узнает старого клиента и встает во фронт.
– Иваныч, вы как будто вчера здесь были!
– Первый раз в Сандунах появился в 1966‑м, когда меня взяли в сборную. Часто было так: прилетаем в Москву – и сразу из аэропорта в Сандуны! Лыжи, винтовки оставляли у таксиста, платили – он стоял, ждал.
Егор Титов и его друг Николай Трубач вливаются в коллектив тоже без опозданий, благо Черкизово, где они тренировались с футбольной командой «Артист», не так далеко.
Останавливаются у банной доски почета – фото знаменитых клиентов.
Титов удивленно:
– Смотри, все здесь! ЦСКА, «Спартак», «Динамо»… Но «коней» больше…
А вот Ивану Скобреву после тренировки в Подмосковье добраться сложнее. Так же, как и Евгению Серафимовичу Ловчеву, который загодя выехал с дачи.
Пока ждем опоздавших, мэтр биатлона так и сыплет банными историями:
– В Саппоро вечером после хоккейного финала я с нашими хоккеистами отправился в баню. Там несколько дверей. Давай в эту! Оказалось – женская. Выбегает япончонок, что-то лепечет. Женя Мишаков: «Сейчас я с ним поговорю!» Из кармана горсть иен достает: «Бир, две минуты! Понял?». Тот исчез. Прибегает с тремя коробками пива. Напарились, пива надулись. Можно было – конец Олимпиады!
А до этого была решающая игра против чехов. Перед ней я встретил наших: «Ребята, можно я с вами в раздевалку?». Они: «Тарасов убьет!» – «Да он у меня пельмени много раз ел – может, и не убьет!» (Когда Тарасов в Новосибирск приезжал, мне заранее звонили. Я же охотился всю жизнь. Лосятина, оленина, косулька – на лоджии с центнер было всегда!) Забился я в угол в раздевалке, меня формой завалили. А на мне шуба бельковая, сапоги зимние, думал – сварюсь! Заходит Тарасов: «Начали!». И пошли они гусиным шагом… С них течет, а с меня подавно. Нет мочи! Вскочил я, Тарасов уставился, напрягся, но узнал: «Хрен с тобой – сиди!». А в матче некому было встать на запасные клюшки. Он: «Встанешь?» – «Встану!» На каждой клюшке номер написан. Вдруг Женька Мишаков ломает палку. Я крайнюю хватаю – и ему. Он забивает – ура! – смотрит: палка не его, крюк в другую сторону загнут! Летит к борту: «Убью, студент!». Тарасов меня убрал…
«ФЕДЯ, ПРИБАВЬ ТРОЕЧКУ!»
А вот и Скобрев – стройный, как танцор, с неизменной голливудской улыбкой:
– Извините, друзья, но сначала, как говорится, самолеты, то есть тренировки, а баня – потом. Ивана все дружно прощают, как и появившегося уже после групповой съемки Ловчева.
Наконец – в парилку.
– Ловчев! «Спартак» – чемпион! – встречают мужики в парной Серафимыча.
– Четырнадцать лет уже жду! – хмыкает Ловчев. – Но! Не на того внимание обращаете. Вот, – показывает на Скобрева, – может быть, Иван в Сочи раньше им станет…
Сразу несколько человек впиваются глазами в исходящего потом конькобежца и весьма благоразумно одергивают футбольного эксперта:
– Тс-с-с! По дереву постучите!
– Просьба помолчать пять минут! – это уже грозно рявкает банщик. – Баня не любит суеты.
Банщик в набедренной повязке с опахалом, похожим то ли на огромный веер, то ли на лопату дворника, крутится аки шаман или вентилятор. «Федя, прибавь троечку!» – через три минуты кричит он, и кто-то там внизу кидает в пасть печки «троечку» воды. «А теперь – пятерочку!» На лавках охают и стонут. Через пять минут стоны продолжились в обжигающе холодном бассейне. Олимпийцу в студеную воду нельзя, поэтому Ловчев окатывает Скобрева из шайки.
– С 70‑х парилка не изменилась, Серафимыч?
– Тогда сами себя парили. Главным тут был Гиля Хусаинов. Заходит – парная битком. Накидает воды на камни – так, что уши в трубочку сворачиваются: «Татарин, ты что делаешь!». Половина скатывается вниз. А они сядут там и парятся.
– А как тебе баня, Вань? Ты в Америке часто бываешь, там другая?
– Конечно! Там так… погреться, газетку почитать.
– Сейчас в парилке «троечка», «пятерочка» как будто специально для тебя – твои дистанции. За матч футболист скидывает килограмма три… А ты?
– За дистанцию ничего, наверное. А вот в многоборье за два дня скинешь как раз «пятерку». Потому что режим жесткий.
НОЧЬЮ – ШАМПАНСКОЕ, УТРОМ – ПОБЕДА?
После жара кому чай, кому пиво.
– Мы же не хотим отсюда сухими уйти, – прозорливо замечает Трубач, намекая на известный киносюжет.
Тут же от него байка про пивко:
– Блохин рассказывал. Перед чемпионатом мира в Мексике тренировочный матч с Германией. После него немцы пиво пьют, а советские – чай. Ребята Блохину: «Ты же у нас комсорг, сходи к Лобановскому, скажи: чемпионы мира пиво пьют, а мы чаи гоняем!». А сам Лобан стоит и с тренером немцев Берти Фогтсом тоже пиво пьет. Блохин подходит, говорит. Лобановский: «Понимаешь, Олег, видимо, Берти что-то в футболе недопонимает».
– В книжке Брумеля как-то вычитали: не мог он уснуть перед стартом на Олимпиаде, но стакан водки хлопнул, а утром – победа…
Тихонов: – Мы с Колей Пузановым (биатлонист, олимпийский чемпион Гренобля. – Прим. ред.) в одном номере жили. Он здоровый такой! Лежит – храпит! Ворочался, ворочался я – не могу уснуть! Достаю шампанское – выпил всю бутылку. А утром меня трясут – не могу проснуться. Такой здоровый сон. И вот тогда я первый раз стал чемпионом.
Скобрев: – А я всегда сплю хорошо. Перед стартом почитаешь что-нибудь, телек посмотришь – и на боковую. Никаких ритуалов…
Титов: – И я, будь хоть какой финал, всегда спал как убитый.
Воспоминания прерываются внезапным появлением Николая Гуляева. Он сейчас большой начальник. Николай Алексеевич хотел тоже влиться в коллектив с самого начала, но дел по горло. Но коли обещал – заскочил на минутку: из мэрии, прямо в галстуке. Его тут же берут в оборот:
– В Калгари вы завоевали золото, говорят, что-то скандальное сотворили…
– На переполненном стадионе проехал и вот так сделал! – он сгибает руку в локте – жест сродни тому, что показал Евсеев уэльсцам…
– Смело!
Ловчев проявляет неподдельный интерес к конькобежному спорту:
– Я – древний человек, Косичкина видел в «Лужниках» в 62‑м… Почему в Медео одни скорости, а на крытых стадионах – другие?
– Высокогорье: другой лед, другая вода плюс разряженный воздух.
– Значит, в Сочи нам ждать рекордов не придется?
– Да фиг с ними, с рекордами! Медали дайте! – в Гуляеве не дремлют ни начальник, ни болельщик.
ГЛАВНОЕ – МАМУ ОБОГНАТЬ!
– Иваныч, вы ведь еще и коньками занимались? – обращаемся к Тихонову.
– Чемпион Челябинска на 500 и 1000 метров! – Тихонов пускается в воспоминания. – Мы их звали «ножи». У меня коньков не было, а у отца – 44‑й размер. Я – ноги в валенки, а потом – в эти «ножи». И вот так играл в хоккей! Чтобы повернуть, останавливался, подпрыгивал и разворачивался…
Тут срабатывает домашняя заготовка. Достаем из пакета коньки – кожаные, фабрика «Искра». В таких мама Димы Туманова бегала в 1953‑м – нашлись на антресолях. Появление «ножей» вызывает у компании такой же ажиотаж, как Ловчева – в парилке.
– Вань, наверное, в таких и твоя мама бегала?
– Она была замдиректора в спортивной школе, тренировала старшие группы. И я с ними гонял. Но первая задача у меня была – маму обогнать. Она – чемпионка края…
– Когда же ты ее обогнал?
Ловчев вставляет:
– На прошлой неделе!
– Нет, – смеется Скобрев. – Лет в четырнадцать… Но не ее, а ее результат.
Серафимыч не унимается:
– А у меня была тема – обогнать Пеле: он тысячу голов забил. Я пацан из Крюкова. Но так пока и не обогнал.
– Иван, как тебе каток в Сочи? У каждого – своя особенность?
– Да, дистанция-то одна – 400 метров, но где-то, допустим, 110 м – прямая, 90 м – поворот. Или наоборот. В Сочи – мой каток! Там поворот не такой крутой.
– Ты хоть раз соглашался с девизом: главное не победа, а участие?
– Ха-ха. Это если только в шоу выступаешь. И еще так можно говорить, когда уже знаешь, что нет победы. Но если с этим лозунгом выходить на важные старты – никто тебя и поддерживать не будет.
…Пьется под байки и легкий пар хорошо. Но когда официант заносит очередные чайники и пивные кружки, кто-то пораженчески хмыкает: нам столько не выпить!
Оптимист Трубач отвечает по классике:
– Люди, не волнуйтесь, всем надо быть в форме, всем надо Олимпиаду встречать!
И тут завзятый трезвенник Ловчев поддерживает товарища и поднимает стакан с морсом:
– Друзья, родился лирический нежный тост. В нашей компании витает чемпионская аура. Если Ване это поможет – будем счастливы. Всех с легким паром, а Ивану – легкого года!
