Елена Вяльбе: В эстафете ты должен умереть, но показать результат!
«ОЖИДАТЬ ОТ НАШИХ ДЕВУШЕК СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОГО НЕ ВПРАВЕ»
– Тренер олимпийской чемпионки Юстины Ковальчик Александр Веретельный сказал, что Юстина тренируется так, как могли лишь Вяльбе да Лазутина с Егоровой. Кто-то в сегодняшней сборной России тренируется так, как вы?
– В какой-то мере они пытаются так тренироваться. Но не думаю, что у них есть силы для этого. Вряд ли им будет правильно давать такие нагрузки. Они, что называется, так и до старта не доживут.
– У нас ни в команде, ни на подходе к ней нет никого и близко по таланту, сравнимого с Ковальчик?
– Нет никого. И не видно, к сожалению
– Но вы говорили, что на бронзу в эстафете женщины по крайней мере способны.
– Прошлогодний чемпионат мира показал – могут. Но сегодня женская команда не в той форме, какую я хотела видеть. Не хочу их обидеть, но в женской команде пока нет того алмаза, из которого легко можно сделать бриллиант.
– Когда спрашивал Чекалеву, в какой она форме по сравнению с чемпионатом мира-2013, Юля говорила, что чувствует себя хуже, чем тогда.
– Согласна. Нет той формы, которая могла бы быть. Она в команде одна из самых талантливых. Что касается остальных... Матвеева не показывала тех результатов, которые позволяли бы ей попасть в команду. Выбирали между ней и Иксановой, выбрали Наташу. Она талантливая спортсменка, но старая травма и неудачная операция не позволили ей в полной мере подготовиться.
Юля Иванова порадовала в эстафете, достойно прошла свой этап. Что касается молодой Жуковой, то она находится, наверное, в своей лучшей форме.
– В первых двух гонках это было видно, но в эстафете Наташа наелась, похоже...
– Эстафета накладывает определенный груз ответственности. Она просто не имеет такого опыта. У Наташи большое будущее. А вот Мария Гущина и Полина Медведева в этом году просто развалились. А другого варианта на эстафету у нас нет. Но я уверена, что, выходя на старт эстафеты, женщины были настроены бороться за медали.
– Можно ли сравнить эту ситуацию с положением дел в команде биатлонисток, у которых тоже нет выбора на эстафету?
– Нет ведущих лыжниц – нет и сильных биатлонисток. Лыжницы в раннем возрасте переходят в биатлон. Когда мы бегали, и биатлонистки тоже были сильные.
– Самый яркий пример – Анфиса Резцова, чемпионка в лыжных гонках, ставшая чемпионкой и в биатлоне.
– В то время ногами можно было отыграть плохую стрельбу. Сейчас это практически невозможно. Сегодня у экс-лыжницы шансов выиграть олимпийскую биатлонную гонку немного. Женский биатлон стал быстрее. В наши времена, насколько я помню, такой конкуренции у биатлонисток не было.
– Если у нас так плохо с национальными лыжными кадрами, может, натурализовать ту же Ковальчик? Вы это однажды в Рыбинске предлагали. Но, кажется, в шутку?
– Конечно, в шутку! Я над этим никогда не задумывалась. Она тренируется одна, ну и зачем ей наша команда? Юстина и там себя прекрасно чувствует. Она уникальна. Тренироваться в лыжных гонках в одиночку и столько лет показывать результаты?
Приводят пример Виктора Ана, но у него же совсем другая ситуация – его после травмы не взяли в корейскую сборную! Гипотетически я бы и от Бьорген не отказалась, и от Калла (смеется). В женских лыжах есть несколько человек, которые между собой конкурируют. А дальше – пропасть. Все остальные. И мы в этой пропасти в том числе. И ожидать от наших девушек сверхъестественного я не имею права.
– Чекалева – лидер команды, с характером ведущей за собой?
– У Юли нет характера лидера, как, например, у Натальи Матвеевой. Вот за той идут. Прошлый сезон Чекалевой был лучшим, в этом она, как все. Возможно, причина в том, что Юля достаточно долго болела.
ВЫЛЕГЖАНИНА БУДЕМ ОТСТАИВАТЬ В ЛОЗАННЕ
– До воскресной медали в эстафете вы ходили мрачнее тучи...
– Но если вы думаете, что после этого серебра я пребываю в эйфории, то ошибаетесь. Мы проиграли основные гонки у мужчин.
– По результатам первой вы подавали протест, но FIS его отклонил. Пойдете теперь в Лозанну?
– Да, пойдем.
– Но в этом решении FIS есть некая тенденция...
– Тенденция есть. Будь там не норвежский спортсмен, я уверена, что наказание было бы более жестким.
Что касается финишного коридора – даже детям в спортшколах говорят: как только вошел в финишный коридор и рядом с тобой спортсмен, ты не имеешь права переходить в его коридор, создавая ему помеху. Каждый раз члены жюри нам об этом говорят на собрании капитанов – зачем?
– Когда подадите документы в Лозанну?
– Надеюсь, успеем до конца Игр.
– Когда я спросил Максима, завела ли его эта ситуация с норвежцем, он сказал, что да. Как он ее переживал, помогал ли ему психолог?
– Психолог в сборной есть. Но Максима не надо успокаивать, как кого-то другого, приводить в чувство. У него все в порядке с психикой.
– В той первой мужской гонке Максим остался четвертым, Легков вообще за пределами первой десятки...
– Ту гонку мы тактически проиграли. Так же, как тактически проиграли и спринт. Я постоянно говорю: хотите быть на пьедестале – не оставляйте все на последний подъем и не оставляйте все на финиш. Есть спортсмены, которым мы реально проигрываем на финише, – и это все знают. Хочешь быть в медалях – идти четвертым–шестым нельзя. Надо идти вторым, максимум третьим. Это касается спринта и массовых гонок.
«СПРИНТЫ – ЭТО КАТАСТРОФА!»
– В числе неудач первых дней вы назвали и мужские спринты...
– Это катастрофа. Да, коньковый спринт – это не стопроцентно для Никиты Крюкова. Но в прошлом году он сделал рывок в этом виде. И Никита, и Алексей Петухов должны были быть в финале и бороться за медали.
– То есть ваш расчет был на двух человек в финале, один из которых непременно возьмет медаль?
– При оптимистичном раскладе рассчитывали на троих. При плохом раскладе – на двух, и они помогают друг другу. В итоге оказался один Устюгов. И самая досадная ситуация, когда на старте проваливается палка и Сергей не может на первом подъеме обогнать соперников, чтобы занять одну из лидирующих позиций. А потом это досадное падение...
– В среду Крюкову бежать командный спринт...
– Они работают с Каминским. Я разговариваю с Никитой и тренером (Юрием Каминским. – Прим. ред.) каждый день, спрашиваю, как состояние? Говорят – все хорошо. Ну и слава богу.
– Когда Антон Гафаров жестко упал и сломал лыжу, а потом на ней несколько сот метров шел в подъем – это, по-вашему, не героизм?
– А что тут такого? Он приехал на Олимпийские игры. Если б он сошел – вот это был бы позор. И мы ему все кричали: надо дойти! Когда Сергей Ширяев в гонке на 50 километров на Олимпиаде в Ванкувере сошел с дистанции – вот это накладывает отпечаток на всю спортивную карьеру. Не понимаю, как можно сойти с соревнований, если у тебя целы руки и ноги.
«МНЕ СТЫДНО ЗА РЕЗУЛЬТАТ»
– Пару лет назад вы обмолвились, что простите Легкова, если он выиграет олимпийское золото.
– У нас нормальные рабочие отношения. Может быть, иногда журналисты неправильно трактуют некоторые высказывания. Если бы я не знала, что он может, и не верила в него – никогда в жизни ему не пеняла бы. Это чаще всего происходит в каких-то воспитательных целях.
– Вы, кажется, жестко говорили с ним накануне эстафеты?
– Это не был разговор один на один. Мы были в команде, на собрании. Я всех просила смотреть мне в глаза: «Если ты не можешь бежать завтра, лучше скажи честно сегодня, пока еще есть время кого-то заменить». Таких не нашлось.
– А была возможность кого-то заменить?
– Да, это возможно. Как раз в эстафете и не надо кривить душой. В эстафете ты должен умереть, но показать результат, который от тебя ждут.
– В воскресенье вы сказали, что Легков – боец...
– Так ведь он же может! Реально может.
– Легков – телезвезда, он раскручен. Должны быть в лыжных гонках еще такие медийные персоны для большей популяризации вашего вида спорта?
– Никогда не задумывалась об этом. К Легкову вся страна относится по-доброму, несмотря на то что он то четвертый придет, то палку сломает. Наверное, надо больше таких. Но главная популяризация – это высокий результат на Олимпийских играх.
– Вы вообще не накачиваете лыжников?
– Что бы обо мне ни говорили, я вообще добрая. Ребятам накануне стартов всегда желаю удачи. Для их подготовки в организационном плане мы сделали все возможное. И даже больше, чем все.
– Это благополучие – явление временное?
– Я говорила команде, что сегодня они катаются как сыр в масле, а после Олимпиады такого не будет. Таких денег нам уже никто не даст. Тем более с таким результатом на Играх. Мне стыдно. Мне реально стыдно за такой результат. Пытаюсь найти какие-то оправдания такому выступлению. Но это никому не интересно.
– В оставшихся четырех гонках надеемся на три медали?
– Я до финиша последней гонки буду верить в нашу команду и надеяться на медали во всех оставшихся видах.
«ЭТО САМАЯ ТЯЖЕЛАЯ ТРАССА»
– У вас были претензии к профилю этой трассы. В «Росинжиниринге», который занимался проектированием, говорят, что прислушивались к пожеланиям и биатлонистов, и лыжников.
– Они строили, а проект трассы был норвежского архитектора.
– На санно-бобслейной трассе все наши в голос говорят, что медали пришли в том числе благодаря большому накату. То есть они изучили этот желоб до тончайших нюансов. А вам наката на лыжне «Лауры» хватило?
– Мы были здесь в течение трех лет. И на сборах, и на соревнованиях. У каждого из тех, кто сейчас на Олимпиаде, есть соревновательный опыт на этих трассах. Та же Наташа Жукова была здесь на этапе Кубка мира и показала 10‑й результат. Здесь, возможно, самая тяжелая трасса из всех. Некоторые тут просто встают, умирают. Она сделана для всех, но наши ее знают лучше. Однако пока это не сильно помогает. В прошлом году Ковальчик на этой трассе сошла с дистанции скиатлона, а спринт пропустила. Но в этом году Юстина показала здесь блестящий результат.
– Здесь, в Красной Поляне, поражает швейцарец Дарио Колонья. Два золота, рвет всех, а ведь три месяца назад вроде бы порвал связки на ноге?
– Он суперталантливый человек. Но приход после такой травмы и через один-единственный старт в такой форме?! Это просто невероятно.
– А провалы норвежцев в обеих эстафетах?
– Да они все не в той форме. И так как это вся команда – значит, с пиком они промахнулись все вместе. Также я слышала, что они жалуются на плохую работу лыж. Но посмотрите, в какой прекрасной форме шведы! Вот они с пиком – попали.
– Сейчас вы говорите, что стыдно за результат, а с каким чувством хотели бы проснуться 24 февраля?
– Абстрагируюсь от всего и полечу домой к ребенку. Я в том возрасте, когда хочется быть с ребенком рядом. Мне не 19 лет, когда я не понимаю, что это такое.
– Как поживает Варвара Максимовна?
– Общаемся с ней каждый день по скайпу. Няня говорит, что все в порядке. Что касается чувств 24 февраля, хотелось бы, чтобы не было такого стыда, как сейчас.