Бесперспективный чемпион
ФЕХТОВАНИЕ
В 1973 году один известный специалист отозвался о нем весьма кратко: «Бесперспективен». А всего через год он стал чемпионом мира. Позже этот спортсмен становился многократным чемпионом СССР, завоевал главное в своей жизни золото – олимпийское. Полтора десятка лет он был флагманом советской рапиры. Это Александр Романьков.
ОБЪЯВЛЕНИЕ НА СОСНЕ
— Александр Анатольевич, расскажите, как вы пришли в фехтование.
— Я начал заниматься фехтованием в небольшом военном городке под Минском. Увидел, что на огромной сосне висит объявление о наборе в секцию фехтования, записался. Занимались в крошечном зале нашей школы. Правда, тогда он казался мне очень большим.
Я долго ходил в секцию. Но на одном из турниров среди школьников занял самое последнее место и бросил.
— Почему?
— Сыграли роль гордость и уязвленное самолюбие. Ах, я последний? Ну, все! И потом я начал заниматься волейболом, футболом, легкой атлетикой. В общем, за один год перебрал не один вид спорта. И все же я вернулся и больше фехтование не бросал. В Ереване на Спартакиаде школьников я стал первым, потом в Киеве на «Юном динамовце» — вторым.
— В юниорах ваши успехи были довольно скромные…
— За все четыре года я не показал практически ничего. Самый лучший результат: на юниорском чемпионате мира был шестым. И один из известных и уважаемых специалистов сказал про меня убийственные слова: «Бесперспективен». Это было в 1973 году. А через год я стал чемпионом мира среди взрослых.
— Можно об этом немного подробнее?
— У меня было просто огромное, колоссальное желание доказать всему миру и всем, что «бесперспективный» может стать чемпионом! Я работал как одержимый. Вставал в шесть утра, чтобы ехать на тренировку к девяти. Потом мчался в институт и опять — в зал! Приезжал домой в двенадцатом часу ночи. И так каждый день. Я и сейчас как вспомню, так вздрогну! Потому что теперь мне это кажется невозможным.
В АРГЕНТИНЕ МЫ МЕРЗЛИ
— Силы черпали именно в желании доказать всему миру?
— Да. Но, правда, в сборную я так и не попадал. Выиграл Кубок СССР и по очкам шел первым в стране. И уже перед чемпионатом СССР, где определялся состав сборной, ко мне подошел тренер и говорит: «Саша, ты попадешь в сборную, только если выиграешь чемпионат страны. Даже если будешь вторым, не поедешь».
В 1973 году команда стала чемпионом мира. Все пять человек были, что называется, проверенными. Значит, я должен был вытеснить из состава чемпиона. Я выиграл то первенство страны, а через месяц стал и чемпионом мира в личном первенстве.
Кстати, любопытный факт. Я до чемпионата мира ни разу не выезжал ни на один турнир среди взрослых! А ведь это совсем другое фехтование! Я не знал никого из соперников. В это трудно поверить, но так оно и было!
— С другой стороны, никто из ваших противников не знал Александра Романькова...
— Да. Но не подумайте, что я вдруг сразу стал таким сильным. Это скорее заслуга того уровня, на котором находилось фехтование в СССР. У нас было человек 8—9, которых смело можно было бы ставить выступать за команду, и они бы отработали по высшему разряду.
Когда я пришел в команду, Леонид Романов, Володя Денисов, Василий Станкович, все наши звезды, сразу приняли меня, как бы взяли шефство, обучили всему…
Мне рассказывали, что один весьма заслуженный специалист, который утверждал тогда, что, мол, это единственный раз, когда я стал чемпионом, и что больше меня никогда не увидят на этом уровне. Уже потом, когда мне было под 40 и я собирался уходить из спорта, он же подходил ко мне и просил остаться еще на годик, выступить за сборную.
— Но вы опровергли его слова…
— Да, в 1977-м, в Буэнос-Айресе, я снова стал чемпионом. Помню, мы соревновались, когда в Южном полушарии была зима. Холодно было. В зале стояли газовые горелки, мы ходили, завернувшись в одеяла.
НА ОЛИМПИАДЕ ЧУТЬ НЕ УБИЛИ
— За год до этого вы впервые приняли участие в Олимпийских играх…
— Любая Олимпиада незабываема. Это надо увидеть и пережить. Я тогда смотрел на всех широко раскрытыми глазами. Вокруг было столько звезд! Вообще же в моей спортивной жизни было три периода. Первый, когда меня никто не знал, а я знал всех. Второй — это когда меня все знали и я всех знал. И, наконец, третий, когда большинство тех, с кем я фехтовал, покинули большой спорт, и уже я никого не знал, зато меня знали все.
— На Олимпиаде-80 в Москве вы были уже признанным первым номером в нашей сборной, многократным чемпионом мира. Не обидно было остановиться в шаге от победы в турнире?
— Очень обидно. Тогда ранили одного из наших ребят — Володю Лапицкого. Спасли, как потом сказали врачи, крепкие ребра. Рапира скользнула по ним и вышла со стороны живота, не задев жизненно важных органов. А на замену у нас был шпажист — Ашот Карагян. Конечно, он не мог в полной мере заменить Лапицкого. И тем не менее он мог выиграть очень важный бой. Всего один укол отделял его от победы! Если бы Ашот победил, я думаю, что французы, наши соперники в решающем поединке, были бы полностью деморализованы. Потому что если уж шпажист выигрывает у рапириста бой, значит, надо сдаваться.
— Вернемся к вашим выступлениям. В 1988 году в Сеуле вы все же выиграли олимпийское золото...
— Тогда мы вообще сотворили чудо. Дело в том, что до этого на чемпионате мира мы были лишь седьмыми. И Госкомспорт сомневался, везти ли рапиристов на игры, ведь 6—7-е место нам было не нужно. Я тогда ходил по всем инстанциям и убеждал чиновников, что мы будем в призерах. В конце концов удалось уговорить, буквально подписавшись под тем, что у нас будет бронза.
— Выходит, обманули чиновников?
— Там вообще получилось очень интересно. За год до Игр и саблисты, и шпажисты были первыми. Они, собственно, и ехали за медалями. А выиграть тогда удалось лишь рапиристам.
— Какие вы испытывали чувства, ведь вам долгое время золото не давалось, хотя вы и были в одном шаге от него?
— Действительно, на Олимпиадах мне не везло. В Монреале я лишь в дополнительном бою уступил итальянцу Фабио даль Зотто. В Москве я выиграл у Володи Смирнова, но проиграл французу Паскалю Жолио. И только с третьей попытки, благодаря всем нашим ребятам, я все же получил золотую олимпийскую медаль, самую главную награду для спортсмена.
ПРОТИВОСТОЯНИЕ ДВУХ МИРОВ
— Некоторые спортсмены говорят, что они отрешаются от всего в момент своего выступления. Для них ничего нет, кроме соперника. А вы, получается, всегда обращали внимание на то, что творилось вокруг?
— Я, когда фехтовал, видел практически все. И соперника, и судью, следил и за реакцией зрителей.
— Это вам не мешало?
— Нет. Наверное, я научился, как компьютер, обрабатывать много информации.
— Как вы оцениваете современное фехтование?
— Современное фехтование, особенно на рапире, очень быстротечное, одномоментное. Фехтовальщик, идущий в атаку, не думает о защите. А раньше сражались по-другому. Это как партия в шахматы. Был розыгрыш, нужно заманить противника в ловушку, перехитрить его. Одним словом, это было Фехтование с большой буквы! Непредсказуемость, невероятность и красота! Сейчас, к сожалению, эта красота пропала.
— То есть сейчас первую скрипку играют скоростные и силовые качества спортсмена?
— Да, раньше побед добивались благодаря интеллекту, а не только за счет реакции. Иногда меня самого обыгрывали так, что было не обидно. Я придумываю какую-то комбинацию, соперник это видит, обрабатывает и меня на этом же и ловит. Вот чертяка, думаю, разобрался! Да и зрителям приятно было видеть такое противостояние двух миров.
— Чем вы занимались после окончания спортивной карьеры?
— Сначала уехал работать в Южную Корею. Потом тренировал в Австралии. Сейчас я помогаю сборной Белоруссии. Являюсь членом Национального олимпийского комитета.
