Тренер Лекс Кэррингтон: Для меня она - прекрасная стерва с востока

ТЕННИС
ЧЕМПИОНАТ ВТА

Есть люди, которых все знают, – например, Ник Боллeтьери. А есть те, кто делает теннис, – это Лекс Кэррингтон. Он тренирует Веру Звонареву. В последний момент она прошла отбор на итоговый чемпионат ВТА. О работе с нашей теннисисткой и об успехах других россиянок американский тренер рассказал в интервью корреспонденту «СС».

– Вера Звонарева выиграла в Филадельфии у Каприати и благодаря этому попала в восьмерку сильнейших по итогам года. Но, насколько я знаю, Вера была готова еще неделю назад закончить сезон и вообще не собиралась ехать в Филадельфию. Как же она там оказалась?

– В четвертьфинале турнира в Линце она проиграла молодой Янкович. Казалось, сил у нее не осталось совсем. Она еле двигалась. Мы с агентом решили: не будем ничего советовать. И вдруг Вера сдает билеты до Москвы и берет другие – в США. Кажется, я удивился.

– Лекс, вы давно в теннисе. Что еще может вас удивить?

– Удивляет то, как хорошие игроки способны негативно относиться к тому, что с ними происходит. Это я о русских девушках. Они отличаются от американских теннисисток совершеннейшей нетерпимостью к малейшим своим погрешностям. По-моему, психология спортсмена должна быть совершенно другой: ты делаешь ошибки, но при этом идешь вперед… Однако даже в таком состоянии русские продолжают бороться.

– За счет чего наши теннисистки достигли такого прогресса в последний год?

– Это похоже на ту ситуацию, в которой живет негритянское население США. Они считают американский футбол или баскетбол своим единственным шансом – и родители, и дети. Кроме того, большинство ваших теннисисток из Москвы. Значит, в одном месте есть концентрация талантов и высокий уровень состязательности. Кстати, подобная ситуация была создана в 80-е годы в Академии Боллeтьери. И там появилось много звезд.

ЧТО ОБЩЕГО У ЗВОНАРЕВОЙ С ТЕМНОКОЖИМИ ИЗ США?

– Вера Звонарева – ваша первая российская ученица?

– Прежде у меня были более молодые теннисистки. Такого уровня – да, первая.

– Как складывались ваши отношения?

– Я познакомился с Верой за полтора года до того, как мы стали работать вместе, и уже тогда активно участвовал в ее тренировочном процессе. Вера прекрасно понимала, что я готов ей помогать, но не готов принимать ее капризы.

Перед началом совместной работы, а это было накануне Уимблдона-2004, мы сели и обсудили, как мы будем это делать. Ее ментальность, кстати, очень похожа на ментальность чернокожих в Америке. В том смысле, что она не любит формальных заседаний, бумажек, обсуждений. Ей близко нормальное человеческое общение.

У меня, помню, был разговор с моим отцом. Он сказал: «Суть в том, чтобы она знала: она должна показывать результат, если хочет работать с тобой. Ты можешь ее и поддавливать. Но она должна понимать, что это не попытка установить контроль над ней. Это нужно для достижения результата».

– Контракт с Верой рассчитан на определенный срок?

– Мы прошли много разных периодов. Она называет меня иногда «сумасшедший папа». Что ж, может, я действительно сумасшедший, но я делаю все, что в ее интересах. Для меня она – прекрасная стерва с Востока. И этот характер должен быть сохранен. Продолжительность наших отношений не зависит от контракта – только от желания.

ТЕННИСИСТ ПОХОЖ НА КОВБОЯ

– В чем суть вашей тренировочной методики и насколько она отличается от других, принятых в теннисном мире?

– Я сам из простой семьи. И я привык к тому, что когда ты выходишь на улицу, то должен быть готов постоять за себя и все время добиваться нового, нового, нового. Жизнь в теннисе я сравниваю с поведением ковбоев: на корте ты должен стрелять до тех пор, пока в револьвере не закончатся патроны. А потом смотри: если нужно пострелять еще, то перезаряжай револьвер и продолжай. Или иди немного отдохнуть.

Я верю в своих игроков. Иногда Вера жалуется: «Ты мне недостаточно много подсказываешь». Но я делаю это умышленно. У игрока должен быть определенный резерв, чтобы он мыслил самостоятельно.

– У вас очень интересная философия, но, пожалуйста, расскажите уже: как вы занимаетесь собственно теннисом?

– У Звонаревой уже есть достаточно сильных качеств. Поэтому на тренировках мы отрабатываем схемы, которые могут возникать в матчах. Ее реакция должна быть доведена до автоматизма. Одного удара для победы не хватит.

В Лос-Анджелесе она играла против Серены Уильямс и проиграла этот матч (июль 2004 г., четвертьфинал, 6:4, 3:6, 3:6. – Прим. Н.К.). В то время она еще не осознавала, как играет. Я принес видеозапись встречи. И когда она смотрела пленку, пришло осознание того, что некоторые элементы, например, удар справа – теперь ее сильное оружие. И об этом знают все. Что касается ее удара слева, то я считаю, что он один из лучших в мире, если не лучший. Здесь осознания и не требовалось. На следующем турнире Вера обыграла Кузнецову и ту же Уильямс, уступив только в полуфинале Мыскиной.

– Как вы считаете: кто из россиянок пришел в элиту надолго?

– Кузнецова. Она тоже может расстраиваться. Но она от пят до волос – абсолютный атлет с подходящей психологией. В таких игроков, как Звонарева, я тоже верю. На мой взгляд, она очень талантлива и умеет думать на корте. Она может и выйти из десятки. Однако я уверен, что в следующий момент она сделает все возможное, чтобы войти туда еще более уверенно.

– Оцените, пожалуйста, возможности участниц чемпионата ВТА.

– О Звонаревой я уже сказал. Серена Уильямс и Дэвенпорт имеют свое оружие. Смотрите, как они действуют: эйсы, активно выигранные очки. Психология типа «я не могу играть» отсутствует. Мыскина – гений на корте. И может оставаться наверху очень долго. Ее трудно обыграть. Она выскальзывает, как уж. Очень хитрая.

В СПОРТЕ – КАК В МИРЕ ЖИВОТНЫХ

– Что вас заставило стать тренером?

– Я всю жизнь занимался спортом – теннисом и боксом. Мой отец – тренер по теннису. Мне нравится сам процесс.

– Мне показалось, что вы много читаете. Кто ваш любимый автор?

– Ницше. Все, что он написал, я прочитал.

– Вы много времени проводите в России?

– Работать в России сложно потому, что здесь родители пытаются вмешиваться в процесс. Мне это не очень нравится. Я привык работать с игроком один на один. Я воспринимаю спортивный мир как своего рода мир животных и совершенно согласен с Дарвином. В том смысле, что если животное хорошо приспособлено для жизни, оно выживает. Суть тренерской работы, наверное, состоит в том, чтобы сохранить то, что годится для этой жизни, и отсечь, что не годится. Я не уверен, что родители всегда воспитывают нужное.

– Есть простоватый вопрос, который русские журналисты традиционно задают иностранцам. Не хотелось бы нарушать традицию: какие слова по-русски вы можете произнести?

– За-чем. Я знаю слово «зачем».