Южное солнце посреди зимы

null

ТЕННИС

Вытащив тяжелейший поединок против француза Поля-Анри Матье в финальном матче Кубка Дэвиса, 20-летний Михаил Южный в один миг из простого московского паренька превратился в героя, кумира многих и многих мальчишек и девчонок. Как несколько лет назад 7–8-летние ребята приходили записываться в секции, чтобы стать похожими на Чеснокова, Волкова, Кафельникова и Сафина, так теперь они будут брать ракетку в руки, потому что мечтают повторить спортивный подвиг Миши Южного, принесшего решающее очко в матче против французов.

— Как принималось решение о том, кто будет играть пятый матч и что вы, Миша, почувствовали, когда вам сказали о том, что именно вы решите судьбу всего матча?

Михаил Южный: Решение принималось без меня, я там был не нужен, и это правильно. Шамиль Анвярович еще до матча говорил Борису Собкину, моему тренеру, что, возможно, я буду играть пятую встречу. Но я до последнего в это не верил, потому что мне казалось, что Женя все-таки решит выйти на корт, чтобы поставить последнюю точку в Кубке Дэвиса. Но мои прогнозы не сбылись, и до последнего момента все было в тумане. Даже в субботу после парной встречи не было известно решение капитана, хотя журналисты, как французские, так и наши, увидев, что меня нет на скамейке запасных во время пары, сделали выводы, что я готовлюсь к воскресному матчу. Мне действительно сказали в субботу: тебе не надо здесь сидеть, иди в раздевалку. Но понял я о том, что именно мне придется выйти на корт в последнем поединке только тогда, когда в воскресенье утром Женя приехал в «Берси» без сумки.

Борис Собкин, тренер Михаила Южного: По приезде во Францию за несколько дней до матча ко мне подошли Сергей Леонюк и Шамиль Тарпищев и спросили, причем вопрос был задан конкретный: «Готов Миша играть? Выдержит психологически?» Я сказал, что он вполне готов и психологически, и физически, а дальше вам решать. Окончательное решение для нас было озвучено в воскресенье утром.

— Борис Львович, что вы сказали Мише перед игрой, чтобы у него не было никаких комплексов?

— Вы знаете, ничего сверхъестественного. Миша хоть и молодой, но он уже не мальчик. С 1999 года он в профессионалах, и то, что Миша готов играть, я знал и никаких слов «За Родину, за Сталина!» я ему не говорил. У нас был вполне конкретный разговор о том, что надо делать на корте.

Михаил: Я должен добавить, что на этот поединок мне еще помогла настроиться Татьяна Наумко — известнейший специалист по теннису, которая раньше работала с Андреем Чесноковым. Так вот, Татьяна Федоровна нашла правильные слова, и во время матча я все время это вспоминал, и во многом благодаря этому я смог успокоиться и настроиться на борьбу.

— Что конкретно она сказала?

— Во-первых, забудь обо всем, что здесь творится и что это за матч. Во-вторых, будь как робот, у тебя в голове есть компьютер, который запрограммирован на победу, и он отлично знает, что надо делать. Доверься ему.

— Если вспомнить сам матч с Матье… Что произошло в начале поединка и как потом удалось выкарабкаться из практически безнадежной ситуации?

— Начало было хорошее — я взял свою подачу с двумя эйсами, потом была равная игра, мы обменялись брейками и счет стал 3:3. Но потом я стал совершать много ошибок и при счете 3:4, дал совсем не вовремя двойную, и в итоге первый сет от меня ушел — 3:6. А вот во второй партии два гейма совсем не сложились, опять пошли ошибки, и в результате счет стал угрожающим — 0:4. Но мыслей о том, что все потеряно, у меня не было. Я пытался цепляться за каждое очко и поймать тот теннис, в который я умею играть. Сет спасти было тяжело, хотя в конце этой партии удалось завязать борьбу — шли долгие геймы, и после окончания партии мы решили, что надо уйти в раздевалку. Мой брат Андрей шел впереди, а супервайзер двигался рядом, следя за тем, чтобы мне никто ничего не подсказывал. Но все равно Андрею удалось мне кое-что шепнуть. Хорошо, что не бил (смеется). Хотя если бы ударил, может, заиграл бы еще лучше. После этого я вышел на корт, и все стало по-другому. Хотелось показать настоящий теннис. Люди столько ждали этого момента, а тут вдруг выходит Миша Южный и все портит. Поэтому надо было цепляться зубами за каждый мяч, не думая о счете. Спасибо Олегу Борисовичу Мосякову — тренеру по физподготовке, я чувствовал, что у меня сил гораздо больше осталось, чем у Матье. Был бы 6-й сет, я бы еще побегал.

— Андрей, если можно, откройте тайну, что вы тогда шепнули брату?

Андрей Южный, брат чемпиона: Пусть лучше это останется между нами, но предупреждение за подсказку я получил.

— Сейчас можно часто услышать, что этот матч с Матье сравнивают с полуфинальным поединком 1995 года Чеснокова со Штихом. Такая же драматичная игра получилась, такие же эмоции. А вы, Миша, не вспоминали до поединка или во время него моменты той встречи Андрея?

Михаил: Да, в какой-то момент вспомнил Чеснокова, который отыграл у Штиха девять матчболов. Подумал, если Андрей смог, то почему я не смогу? Тем более что у меня о том памятном матче остались кроссовки Чеснокова. Когда Андрей раздавал болельщикам атрибутику, так получилось, что я находился рядом и мне удалось стать обладателем его кроссовок.

— Не мешало то, что на трибунах сидело столько почетных гостей — Ельцин, Лужков, Фетисов?

— Нет, наоборот, это придавало какие-то новые силы. Вообще спасибо всем нашим болельщикам, которых по сравнению с французами было гораздо меньше в «Берси». То, как они болели, переживали, — это здорово. А Борис Николаевич, кстати, в отличие от многих, все три дня от начала до конца сидел на трибуне, практически не покидая корта.

— Миша, в конце матча, когда был матчбол, мелькала мысль: «Сейчас, через секунду, я стану национальным героем России?»

— Нет, ни о каком геройстве я не думал. Знаете, во время встречи я все время вспоминал папу. Я думаю, что это тот матч, которым я могу поставить ему памятник. Я думаю, он бы гордился этим поединком, он любил такие победы!