«Глубокоуважаемый Леонид Ильич! Матч закончился нашей победой»
Йоги-террористы, кресло за 1300 долларов, «антисоветская пропаганда» – все о матче Карпов – Корчной.
Через неделю, 11 ноября, в Нью-Йорке стартует матч за шахматную корону между действующим чемпионом мира норвежцем Магнусом Карлсеном и претендентом, российским гроссмейстером Сергеем Карякиным. В преддверии этого поединка «Советский спорт» вспомнил перипетии одного из самых скандальных матчей за мировое первенство, в котором встретились Анатолий Карпов и Виктор Корчной. Матч в маленьком филиппинском городке Багио продолжался ровно три месяца.
ОТЩЕПЕНЕЦ ПРОТИВ СИСТЕМЫ
Матч не мог не иметь политического подтекста. Человек, сбежавший из СССР, навсегда оставался предателем, отщепенцем. Виктор Корчной для советской системы был именно таким. В 25 июля 1976 года после турнира в Амстердаме Корчной пришел в полицейский участок и попросил политического убежища на Западе. Утром 26 июля многие европейские газеты вышли с шапками на первых полосах: «Еще один, который выбрал свободу!»
Советские шахматисты (кроме Ботвинника и Спасского, которые не подписали письмо советских гроссмейстеров с осуждением «предателя») поддержали бойкот Корчного на международных турнирах, объявленный Шахматной федерацией СССР. Однако ФИДЕ потребовала, чтобы в официальных соревнованиях розыгрыша первенства мира наши шахматисты играли с Корчным, в противном случае им будет засчитываться поражение. И так получилось, по иронии судьбы, что Корчному на пути к матчу с Карповым попадались только советские гроссмейстеры. И Корчной последовательно обыграл в претендентских матчах Петросяна, Полугаевского и Спасского. Таким образом, преодолел своеобразный «тройной советский заслон». Хотя Спасского с натяжкой можно было назвать советским - к тому времени он больше времени проводил в Париже.
ПОЧЕМУ БАГИО?
Выбор города для проведения матча за корону был удивителен и стал итогом стечения различных обстоятельств. Корчной поместил Багио в своем списке вторым, а Карпов вообще назвал в качестве резервного города.
Большую лепту, чтобы матч прошел именно в Багио, внес деятельный филиппинец Флоренсио Кампоманес, он пользовался покровительством самого филиппинского диктатора Маркоса. Кампоманес уже метил в кресло президента ФИДЕ. И через четыре года в Люцерне был избран президентом ФИДЕ.
Багио расположен в 250 километрах от столицы Филиппин Манилы на высоте 1500 метров над уровнем моря. Здесь всегда повышенная влажность. Вдобавок время проведения матча пришлось на сезон дождей.
КРЕСЛО И ОЧКИ КОРЧНОГО
Матч постоянно сопровождали скандалы, первый из них разразился уже на церемонии открытия. Во время церемонии Корчной и руководитель его делегации Петра Лееверик, ставшая впоследствии его женой, не встали во время исполнения «Интернационала», который оркестр сыграл вместо гимна СССР.
Корчной хотел играть под флагом Швейцарии, но советская делегация была против, мотивируя это тем, что претендент не является гражданином этой страны. Организаторы не разрешили Корчному использовать швейцарский флаг. Тогда пришил к компромиссному решению – на игровом столике никаких флажков не было вообще.
Корчной привез с собой специальное кресло с высокой спинкой. Сделано было оно на заказ, и газеты то и дело упоминали его стоимость - 1300 долларов. Кресло, предоставленное Карпову организаторами, было низковатым. Тут и разгорелся очередной скандал - «кресельный». Во время одной из партий Корчной подозвал арбитра Лотара Шмида и сказал ему по-английски, что, мол, противник качает кресло и это его раздражает. Арбитр посмотрел на Карпова, тот тоже по-английски ответил: «Не понимаю, чего хочет партнер». Тогда Корчной в ярости на русском языке закричал Карпову: «Вы качаете своим креслом и мешаете мне думать». На что Карпов напомнил Шмиду, что Корчной нарушает регламент. Соперник не должен непосредственно обращаться к партнеру (кроме обращения с предложением ничьей) на русском языке, которого арбитр не понимает.
У Карпова была привычка периодически бросать пристальный взгляд на партнера. Корчной это прекрасно знал (столько партий провел с Анатолием Евгеньевичем) и подготовился заранее. Он приходил на партии в черных очках, но стекла в них были не обычные, а зеркальные. Рассмотреть глаза через них было невозможно, но они еще отражали свет от ламп. И, как только Корчной поднимал голову, световые блики направлялись в глаза Карпову.
Стоит еще отметить, что, начиная с 8-й партии, Карпов отказался пожимать руку сопернику. Это было нарушением правил, так как в соответствии с регламентом Карпов был обязан сообщить о своем намерении главному судье заранее, однако Шмид все равно пустил часы.
ПСИХОЛОГ ПРОТИВ СЕКТАНТОВ
Главным требованием Корчного на протяжении первой половины матча была пересадка с первых рядов зрительного зала советского психолога Владимира Зухаря, который, по словам претендента, во время партии неотрывно смотрел на него и гипнотизировал. После нескольких протестов, Зухаря все же пересадили в глубину зала.
Корчной и сам боролся психологически с Зухарем. Как потом вспоминал Виктор Львович, встречая Зухаря в фойе, он говорил ему пару слов на санскрите. Зухарь закрывал лицо и голову руками и быстро уходил.
Советская делегация обвиняла Корчного в неуважении к сопернику, в «антисоветской пропаганде», которую якобы вела Лееверик, а также в том, что в состав делегации Корчного в ходе матча были включены два члена секты «Ананда Марга» — йоги Стивен Двайер и Виктория Шеппард. Спустя время выяснилось, что они обвиняются филиппинской прокуратурой в покушении на индийского дипломата в Маниле, но были отпущены под залог.
В ответ на письмо-протест руководителя советской делегации организаторы матча выпустили заявление: «Мы решили запретить вход на партию Карпов - Корчной лицам, обвиненным в преступной деятельности... Мы сожалеем, что г-н Корчной имел несчастье избрать таких людей, имеющих такие обвинения».
Спустя какое-то время, йоги уехали из Багио. Кстати, впоследствии Двайер был осужден, а Шеппард — оправдана.
МАТЧ СССР – ЮГОСЛАВИЯ И РЕШАЮЩИЙ УДАР
После 27 партий счет был 5:2 в пользу Карпова, положение претендента казалось безнадежным. Но Корчной проявил потрясающую волю к победе.
Вот как вспоминал этот момент Карпов в своей книге «В далеком Багио».
«Проиграв до того две партии и позволив противнику вплотную приблизиться ко мне в счете, я переживал, честно говоря, все же еще не очень. Понимал: рано или поздно придет праздник и на мою улицу и, пересилив себя, сумею нанести решающий удар. Потерпев же поражение в 31-й партии, я расстроился не на шутку. И потому, что счет стал уже 5:5, и оттого, что совершен неимоверный просмотр в один ход. В окончательной победе я все равно не разуверился, но, сами понимаете, иметь возможность получить 5:1... добиться 5:2 и вот теперь «докатиться» до 5:5... Было от чего потерять голову».
Что же дальше произошло в Багио?
«...На помощь пришел Виталий Иванович Севастьянов (летчик-космонавт, председатель Шахматной федерации СССР) - пишет Карпов. - Человек живой, энергичный, заводила во всех компаниях... Виталий Иванович по собственной инициативе то садился играть со мною в нарды, то обучал новой форме раскладывания пасьянса, то заставлял выходить из машины и ночью идти пешком... И вот в решающий момент именно он настоял на необходимости взятия перерыва от шахмат, но не для того, чтобы проводить этот тайм-аут в привычных и набивших оскомину условиях за анализами на шахматной доске, а ради смены впечатлений, для поездки в Манилу, где завершался чемпионат мира по баскетболу. Это было смелое и рискованное решение - пятичасовой (это только в одну сторону) переезд на автомобиле по горной дороге вряд ли кто-нибудь ранее рекомендовал накануне самой ответственной партии. Но конкретная ситуация требовала и конкретного подхода. Творческая смелость решений исключительно важна в экстремальных обстоятельствах».
Карпов побывал на финале чемпионата мира по баскетболу СССР – Югославия. Это был потрясающий по своему накалу матч. Югославы вырвали победу в овертайме – 82:81. Главная цель поездки была достигнута: Анатолий Евгеньевич отвлекся от шахмат, сменил обстановку, выплеснул эмоции. И следующая, 32-я, партия стала последней.
Вот, как описывает в своей книге «Девятая вертикаль» 32-ю партию пресс-атташе советской делегации Александр Рошаль.
«На сцене вечером 17 октября, когда игралась 32-я партия, ставшая решающей, мы увидели за столиком чемпиона, которого привыкли видеть. Дававший интервью в свойственной ему саморекламной манере, претендент абсолютно ничего не понял в создавшейся ситуации, в изменениях, какие произошли. Он полагал, что досадные упущения последних партий сломили Карпова («Я буду его бить справа и слева!» - кричал он суетившимся вокруг него корреспондентам).
Корчной выбрал защиту Уфимцева, но постепенно Карпову удалось привести ее к построению, подобному испанской партии - а в ней Корчной разбирался хуже, поскольку обычно играл в этом дебюте только его открытый вариант. У Карпова появился большой выбор перспективных продолжений, и шаг за шагом ему удалось создать сильные угрозы черному королю, сочетая их с давлением по центру и хорошей позицией на ферзевом фланге. Не часто шахматисту случается установить контроль над всей доской. Хотя сцена довольно далеко от зрительного зала, многие после говорили, что ясно видели, как покраснел Корчной и как побледнел Карпов. В тот миг Карпов мысленно говорил себе: не торопись, не комбинируй, позиция выигрышная, главное сейчас - не упустить победу».
Партия была отложена в позиции с хорошими шансами на победу Карпова. Некоторые уничижительные оценки Рошаля, типа, «суетившимся вокруг него корреспондентам» надо списать на то, что книга вышла еще в СССР.
На следующий день арбитр матча чехословацкий гроссмейстер Мирослав Филип сообщил, что Корчной сдает 32-ю партию без доигрывания.
Руководители советской делегации сразу же отправили в Москву телеграмму, и вскоре получили на нее ответ.
