Екатерина Боброва и Дмитрий Соловьев: Везем в Пхенчхан по три чемодана
В первой части большого интервью они подвели итоги чемпионата Европы, рассказали о нейтральной форме для Пхенчхана, своем отношении к фильму «Движение вверх», методах работы Александра Жулина, а также о том, почему ни за что не хотят становиться судьями.
«НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ ВОЗЬМУ В КОРЕЮ НЕПРОЗНАЧНЫЙ СКОТЧ»
– Вы только что приехали с экипировки. Вам понравилась олимпийская форма?
– Екатерина Боброва (ЕБ): Не знаю, как ответить на этот вопрос, потому что в сложившейся ситуации было очень трудно что-то придумать. Я думала, что цвета будут ярче, чтобы в Пхенчхане мы выглядели заметнее. Все-таки сборная едет без флага и никаких сине-бело-красных элементов на форме быть не должно. Но за основу был выбран серый цвет, и лично у меня он вызывает вопросы. Впрочем, форма есть форма, мы все равно будем носить ее с достоинством.
– Дмитрий Соловьев (ДС): Я поясню. У Кати любимый цвет – фиолетовый.
– ЕБ: После того, как я узнала, что на форме сборной не должно быть цветов национального флага, сразу сказала, что ее надо делать фиолетовой. Ни у одной страны на флаге нет такого цвета, он очень яркий и красивый.
– Вам дали два чемодана, в одном из которых комплект формы, которая разрабатывалась для сборной изначально. Но его запретили открывать.
– ЕБ: Да, нам сказали, что его нельзя будет открывать до 25-26 февраля, когда станет понятно, сможет ли сборная выйти в своей форме на церемонию закрытия Олимпиады. Так и получается, что везем два комплекта одежды.
– ДС: Можно сказать, что три комплекта, потому что везем еще и свои вещи, в которых будем разминаться – то, в чем нам комфортно. Но никакой символики на них нет.
– ЕБ: Да, мы прекрасно знаем, что разрешены только вещи с нашивкой «Олимпийский атлет из России» и больше ничего. Нас подробно по этой теме консультировали, мы много раз обсуждали все аспекты. Сейчас мы поедем на сбор в Японию перед Играми и были уверены, что там сможем ходить в обычной форме с национальной символикой. Нам сказали, что этого делать нельзя – на всякий случай, мало ли, не так поймут, где-то сфотографируют, а потом выложат в интернет и кто-то подумает, что это фото сделано не во время сборов, а на Олимпиаде. Лучше все делать на 100 процентов правильно, чтобы нельзя было придраться. Я, например, взяла с собой непрозрачный скотч, чтобы в случае чего заклеить какие-то элементы одежды.
– Федор Климов в интервью сказал, на домашнем чемпионате Европы у него не было ощущения серьезного соревнования. Близость дома несколько расхолаживала. У вас такого не было?
– ДС: Я всегда настраиваюсь на любой старт, как на серьезное соревнование. Безусловно, из-за того, что чемпионат Европы проходил в Москве, была совершенно другая атмосфера. Ты чувствуешь себя очень комфортно – после тренировки или соревновательного проката можно поехать домой, если что-то забыл, или просто взять другую одежду. Но все равно, настрой у нас был очень серьезный. При этом эмоционально в родных стенах выступать проще, потому что чувствуешь великолепную поддержку, теплое отношение публики. Атмосфера, с одной стороны, вроде бы напряженная, потому что все настраиваются на борьбу, стремятся показать лучшие результаты, с другой – немного разряженная.
– ЕБ: Дома мне выступать гораздо легче – это 100 процентов. Для меня, как девушки, очень важен психологический фактор: если я что-то забыла дома, или нужно решить какую-то бытовую проблему, я знаю, что могу без проблем заехать в ближайший магазин, если надо, могу попросить что-то привезти мне на каток. Колоссальное значение для меня играет поддержка, которую оказывают мои близкие: родители, сестра, муж. Они со мной часто ездят на соревнования. Но те люди, которые не имеют возможности приезжать на международное старты, в этом году получили шанс прийти на трибуны и посмотреть на нас на чемпионате Европы. Кстати, в итоге пришло очень много наших знакомых, хотя билеты было очень сложно купить: либо оставались очень дорогие, которые не каждый человек может себе позволить, либо уже на самые верхние сектора. Я очень рада, что на трибунах было столько наших друзей и так много людей увидело нас перед Олимпиадой, когда мы близки к пику формы и готовы показывать свое лучшее катание.
– Что можете сказать про короткий танец? После него вы были четвертыми.
– ДС: Я могу сказать, что есть судьи, есть человеческий фактор и всем угодить очень сложно. Особенно если брать техническую сторону – у каждого свой взгляд на правильность исполнения элемента. Все должно быть выверено чрезвычайно тонко, чтобы ни один из судей не смог придраться. На тренировках и соревнованиях мы сделали то, на что были готовы, но, тем не менее, были определенные сложности, как итог: четвертое место.
– На сколько процентов вы сейчас готовы?
– ДС: Примерно на 85 процентов. Потому что где-то недодали эмоционально, где-то технически. Впрочем, мы знаем те моменты, где нам нужно прибавить с точки зрения техники и продолжаем работать. Как в школе – все по порядку объясняют, все разбирают, так же и здесь: нужно показать это ребро, вот это ребро, четко на две секунды, чтобы не было возможности придраться.
– ЕБ: В этом и заключается колоссальная сложность фигурного катания. Помимо того, что это спорт, где судьи дают баллы, оценивая то или иное ребро, вторую оценку ты получаешь за то, как все это презентовал. В тот момент, когда ты должен улыбаться, трясти всем телом, показывать эмоцию, заводить публику, чтобы все вставали со своих мест и хлопали в ладоши, от мозга к ногам идут сигналы: вот здесь три секунды продержали, дуга, проехали, поворот и т.д. Все это нужно совместить. Побеждают те, у кого это лучше получается. Возможно, мы где-то слишком сконцентрировались на технической стороне, упустили эмоциональную составляющую, где-то, наоборот, захлестнули эмоции и чуть-чуть недоработали ребро. Это и будем исправлять в дальнейшем.
«СТАТЬ СУДЬЕЙ? ЧТОБЫ В МЕНЯ ИГОЛОЧКАМИ ТЫКАЛИ?»
– Сколько процентов субъективизма в оценках судей?
– ДС: Зависит от конкретного человека. Кто-то настолько заворожен общей картинкой, что забывает про технику и на автомате ставит высокие оценки. Кто-то смотрит исключительно на ноги, на то, как выполняются элементы. У кого-то ребро стоит так, у кого-то вот так. Вроде бы и то и другое правильно, но одному ставят «да», а другому «нет». Сколько людей, столько и мнений.
– ЕБ: У нас очень субъективный вид спорта и я не припомню больше ни одного такого. Даже в синхронном плавании, где артистизм совмещается с техникой, все более понятно. Я до сих пор не могу понять один момент в фигурном катании. У нас «падучий» вид спорта. Основная масса зрителей понимает: если человек упал, то он не выиграет. При этом есть вторая оценка: компоненты, мастерство катания, скольжения по льду, интерпретация программы и т.д. Есть критерии, которые прописаны на бумаге – 10 баллов – это идеальное исполнение элемента, лучше не бывает, высший балл. 9,50-9,75 – основная оценка, которая чаще всего ставится топам. И при этом на соревнованиях бывает так, что топовый спортсмен падает, а ему все равно ставят эти же 9,75-10. И вот тут у меня возникает вопрос: «как можно ставить такие оценки, если человек упал?».
– К кому из ваших соперников это относится?
– ЕБ: У Габриэлы Пападакис и Гийома Сизерона была такая ситуация на чемпионате Франции. На внутренних чемпионатах, мне кажется, вообще все простительно. Там сидят свои люди и все прекрасно. На международном уровне мы всегда стремимся к такому отношению и таким же оценкам.
– У вас самих не было идеи стать судьей?
– ДС: Ой, нет! Чтобы в тебя иголочками тыкали? Да ни за что на свете! Я же знаю, какое отношение к судьям, которые кому-то что-то не простили или поставили не те оценки, которые ожидали. Я не хочу оказываться в этой роли.
– ЕБ: Я не хочу быть ни судей, ни тренером. Мне кажется, это очень сложное и неблагодарное дело. Спортсмену быть судьей невероятно тяжело, потому что ты понимаешь, сколько люди пашут, тренируются, катаются, и просто из уважения хочешь ставить им высокие баллы. Или наоборот, не нравится тебе этот человек, и ты не захочешь поставить высокие оценки. Мне кажется, что в такой ситуации у человека должен быть железный стержень, и как бы на слезу не пробивала та или иная программа, он должен четко смотреть вниз и просчитывать все элементы в голове. Но, к примеру, мой муж – бывший спортсмен, сдал на судью и может судить парное фигурное катание.
– ДС: На самом деле, у нас много судей и технических специалистов, никак не связанных с фигурным катанием. Не могу сказать, что меня это раздражает, но я не могу понять – по каким критериям они судят, если сами не знают, как это должно исполняться. Мы спортсмены и знаем, как правильно сделать тот или иной элемент. А они судят, основываясь на том, что прописано на бумаге. Я же, если не понимаю, как механизм работает изнутри, не стану советовать, и, тем более, становиться судьей. При этом есть настолько грамотные судьи, которые ранее не имели отношения к фигурному катанию, что даже могут что-то посоветовать.
«ОДНАЖДЫ ПОСМОТРЕЛА НА ЖУЛИНА И ПОНЯЛА – ЛУЧШЕ С НИМ НЕ СПОРИТЬ»
– Александр Жулин сказал, что после короткого танца на ваших плечах лежала тяжелая плита. Действительно было такое давление?
– ДС: На нас действительно давил внутренний груз ответственности. Но не то, что бы кто-то из федерации нам говорил: «Давайте, вы должны». Нет. Мы сами понимали, что не простим себе, если займем третье-четвертое место, потому что мы уже были чемпионами Европы. Сейчас результат ниже второго места стал бы серьезным регрессом для нашей пары. Мы хотели откатать произвольный танец так, чтобы у судей не было возможности придраться.
– Коэффициент на победу французской пары Пападакис/Сизерон был 1.01. Как бороться с соперником, которого заранее все объявляют победителем?
– ДС: Я не могу сказать, что нас это как-то сбивает или расстраивает.
– ЕБ: Надо понимать, что лед скользкий и это спорт: все зависит от того, кто и как откатается. Мы не бегаем наперегонки с другими парами. Мы сейчас катаемся четыре минуты на льду, они – в другое время – раньше или позже. Наша главная задача – откататься так, как мы можем. Понятно, что выше головы не прыгнешь – мы не сможем завтра выйти и, условно, сделать четверной выброс, за который нам поставят еще больше плюсов. Но мы должны делать свое дело, а дальше, как уже сказал Дима, – все решают судьи.
– Также Александр Жулин сказал, что после чемпионата Европы у вас будет один день отдыха. Этот выходной сегодня?
– ЕБ: На самом деле, все, что касается дней отдыха, обсуждаемо.
– ДС: Мы все вместе это корректируем. Если нам нужны дополнительные полдня, чтобы вздохнуть, такая возможность дается. Сейчас у нас есть время, чтобы восстановиться и снова набрать форму. Если бы на следующей неделе уже начинались соревнования, то мы бы и сегодня катались. В таком случае у нас бы не было разговоров о том, чтобы отдохнуть. Лед нужно все время гладить, чтобы он нас любил.
– ЕБ: Мы катаемся уже 17 лет, из них 10 – прорываемся в топ и уже настолько хорошо знаем каждую клеточку своего тела, что можем сами варьировать нагрузки. Саша Жулин в этом плане нам доверяет. Если он говорит: «Завтра выходим», мы начинаем с того, что предлагаем обсудить, как лучше поступить. Бывает так, что сегодня нам лучше отдохнуть, а завтра с новыми силами приступить к тренировкам. Чаще всего он говорит: «Ребята, как скажете».
Хотя перед одной из тренировок накануне чемпионата Европы была такая ситуация, когда я чувствовала, что навалилась усталость. Перед стартом ведь никогда не хочется показывать плохие прокаты даже на тренировке, потому что на мозг потом начинает давить: «Блин, вот у меня это плохо получилось, а скоро на соревнования выходить». Я подошла к Саше и сказала: «Давайте прокат на завтра перенесем». Он ответил: «Нет, сегодня». Я так на него посмотрела: «Ну, хорошо, сегодня». Поняла, что в этот момент с ним лучше не спорить. И тогда мы хорошо проехали.
– Сколько тренировок в день значится в вашем расписании?
– ДС: У нас по две тренировки в день.
– ЕБ: В 9:30 начинается хореография.
– ДС: Да, начинаем заниматься в зале – это либо хореография, либо разминка. Во сколько надо вставать? Не рано, я вообще живу недалеко от Олимпийского.
– ЕБ: Я тоже. Нам повезло в этом плане.
– Екатерина, а бывает так, что просыпаетесь с утра и просто нет никаких сил идти на тренировку?
– ЕБ: Я каждый день так встаю.
– В таком случае можете набрать Дмитрию и сказать: «Дим, давай Жулину позвоним, попросим отменить тренировку»?
– ЕБ: Нет, я настолько ответственная, что никогда не смогла бы так сделать.
– ДС: Катя действительно гиперответственная, а я очень ленивый, но пропускать тренировки мы себе не позволяем. Если я когда-нибудь расслаблюсь и позволю себе поспать лишний час, а потом где-то недоработаю, то буду постоянно об этом вспоминать. Этого я не люблю. Вот если действительно чувствуешь себя плохо, то лучше отлежаться полдня или день, а уже потом со свежими силами выйти на тренировку. А так, даже если очень устали, то мы выйдем на лед и выжмем из себя все.
– ЕБ: У нас действительно бывают убойные недели, когда мы каждый день катаем по два проката. Естественно, накапливается усталость. После таких недель и руки опускаются, и ноги не едут. Саша об этом знает, поэтому он отпускает физические нагрузки, но мы обязательно приходим на тренировку, просто немного корректируем тренировочный план, например, уменьшаем количество прокатов.
«ФИРМЕННАЯ ПОДДЕРЖКА ВНИЗ ГОЛОВОЙ МНЕ ПРИСНИЛАСЬ»
– В фигурном катании обычно все тренеры деспоты, а Жулин, получается, весьма дипломатичный человек.
– ЕБ: Почему? У каждого тренера свой подход.
– ДС: В первую очередь, он отличный психолог. Александр – очень спокойный, рассудительный и тактичный человек. Он не видит смысла в том, чтобы на кого-то кричать, каким-то образом воздействовать на спортсмена, чтобы он выполнил что-то на тренировке. У него совершенно другой подход – к каждому спортсмену свой. Он чувствует, как надо работать – на кого-то надавить, кого-то разгрузить.
– Я к чему задал этот вопрос. Екатерина в 2016 году вышла замуж.
– ЕБ: А все одобрили моего мужа. Все тренеры и партнер были на мое свадьбе и дружно отплясывали, радуясь нашему счастью.
– ДС: А разве кто-то может быть против?
– ЕБ: Ирина Винер может.
– ДС: Это отдельная история. Там все девочки в ежовых рукавицах
– Даже в фильме «Движение вверх» это обыгрывалось. Когда девушке Александра Белова, которая играла в женской сборной, тренер запретил даже думать о свадьбе.
– ЕБ: Ну, во-первых, это все-таки СССР, это было довольно давно.
– А вы смотрели этот фильм?
– ЕБ: Да, я смотрела. Ставлю его в свой топ самых любимых фильмов рядом с «Легендой №17». Я очень счастлива, что у нас научились делать фильмы про великих спортсменов и тренеров.
Истории побед знакомы многим, но как именно они добывались, не знает практически никто. Я например, посмотрела фильм «Чемпионы» и увидела, как завоевывали медали Попов, Карелин, Хоркина, и для меня значимость этих побед возросла. Ведь фильм основан на реальных событиях, со спортсменами консультировались при написании сценария.
– Екатерина, в одном из интервью вы сказали, что сейчас немножко, но заставляете себя тренироваться. Нет опасений, на Олимпиаде вам может не хватить эмоций.
– ЕБ: Это не так, меня неправильно поняли. В последнее время мы дали огромное количество интервью, все люди по-разному интерпретируют наши слова. В данном случае я отвечала на вопрос, связанный с перерывом в карьере после Олимпийских игр. Я говорила, что хочется соскучиться по фигурному катанию, ощутить чувство, когда уже не можешь безо льда, встаешь раньше будильника или катаешься на массовых катаниях. Перед возвращением хочется чувствовать именно это.
Мы уже на протяжении восьми лет безостановочно соревнуемся, стремимся держать себя на пике формы. И даже в отпуске, когда уезжаешь на море, голова все равно забита фигурным катанием – постоянно думаешь о музыке, элементах, которые надо придумать или, о тех, которые надо переделать, потому что они не нравятся. Все это записываешь и Диме отправляешь – мы с ним постоянно находимся в контакте. И когда я сказала, что немного устала, эта фраза относилась именно к таким вещам.
– Сколько времени вам нужно, чтобы соскучиться?
– ЕБ: Не знаю, посмотрим, мы больше двух недель никогда не отдыхали.
– ДС: Мне достаточно двух дней, чтобы отдохнуть и не думать о фигурном катании. А вот на третий день уже приходят мысли о том, как бы поскорее вернуться на лед. Иногда возникают очень крутые идеи – мне, например, приснилась наша фирменная поддержка вверх ногами и после этого я просто грезил тем, чтобы выйти на лед и сделать ее.
– ЕБ: Когда Дима пришел на тренировку и рассказал об этой идее, я сразу сказала: «Я этого делать не буду!».
– ДС: Да, Катя очень часто так говорит.
– Кто же вас убедил?
– ЕБ: Дима убедил. Наш тренер по акробатике сказал: «Да ты попробуй!».
– ДС: Я просто видел эту поддержку у себя в голове и понимал, что это надо сделать, у нас точно получится! Я еще не знал, как туда правильно зайти, чтобы все получилось гармонично, но знал, что у нас это получится. Катя сначала сказала: «Нет! Да это же невозможно!». А потом стало получаться.
– ЕБ: Обычно все самые лучшие элементы получаются после того, как я говорю, что не буду их делать.
– ДС: Просто у Кати особенное чутье.
Во второй части интервью вы узнаете:
– почему поражение от Алины Загитовой пойдет Евгении Медведевой только на пользу;
– почему нынешняя система судейства – тупик для фигурного катания;
– когда мужчины начнут исполнять прыжки в пять оборотов;
– что является главной проблемой современного фигурного катания;
– в каких условиях российские фигуристы будут готовиться к Олимпиаде;
– почему российским болельщикам нужно будет аккуратнее вести себя в Пхенчхане;
– исполнением каких песен Екатерину Боброву поразила Евгения Медведева и многое другое.
